Держись подальше! (СИ) - Савицкая Элла

Резко дернула подол вверх и ужаснулась. Фантомная боль волной прокатилась под кожей, стоило увидеть большой порез на правом боку у парня.

Паша посмотрел вниз.

— Боевое ранение, — хмыкнул, стянув через голову футболку и стараясь не морщиться от нарывающей боли. Пока его внимание было сконцентрировано на Алексе, все остальное отошло на второй план, а теперь мозг начал улавливать собственный организм. — Какие-то отморозки жаждали обогатиться моим мобильным. Но я ведь не богатенький Пиноккио и просто так раздавать телефоны каждому желающему не могу, — развёл руками, — пришлось бороться за девайс. Я таки его отстоял.

Улыбнулся, намеренно не высказывая свои подозрения об участии в инциденте Колина. Малышке этой детали знать не нужно.

Алекса перевела ошеломленный взгляд с пореза на Пашу.

— Это ни капли не смешно, — сказала серьёзно, — ты мог пострадать. Нужно в полицию заявить.

— Я тебя умоляю. Жив-здоров и довольно активен, — подмигнул, нагло обведя ее сытое тело хищно-удовлетворенным взглядом.

— Это я заметила и очень хорошо почувствовала. Но так нельзя. Нужно хотя бы промыть рану.

— Ну вот и займись этим, — предложил Паша, — подлатаешь меня немного, и после твоих исцеляющих ручек я сразу же стану как новенький.

— Латать не буду, — категорично покачала головой Алекса, подталкивая пострадавшего в комнату, — но сделаю все, что могу. Ложись пока.

— Раздеваться, доктор? — крикнул Дуб вслед исчезнувшей в ванной комнате суетящейся малышке.

— Нууу если хочешь, чтобы я промыла хлоргексидином тебе не только рану, то давай, — вернувшись, с улыбкой сказала Алекса и поставила на край кровати коробку с медикаментами.

— Нет уж, спасибо, — хохотнул Паша, — не хватало ещё, чтобы от моего члена разило медикаментами.

— А какая разница? Все равно через штаны никто не почувствует, — прищурилась Фостер, щедро смачивая большой ватный спонж жидкостью.

— Ну вдруг ты решишь мне, больному и умирающему пациенту, сделать минет? А от меня несёт за километр.

Алекса рассмеялась, вызывая у Дуба в груди взрыв щемящей нежности в ответ на звонкий смех. Порванная блузка, запахнутая девчонкой, разъехалась в стороны, предлагая Паше вид, от которого у него слюна во рту собралась. Два аппетитных полушария груди под изысканным кружевом так и манили снова взять их в рот, ласкать, кусать, облизывать.

— Ложись на бок, — прервала поток пошлых мыслей Алекса. — Если бы все больные и умирающие так занимались сексом перед смертью, наша планета бы не выдержала такого количества населения.

Наблюдая за смешинками в глазах Ал, Паша, как послушный пациент, осторожно улегся на бок.

— На вот, зажми в зубах, — протянув ему скрученное полотенце, со всей серьёзностью сказала горе-доктор.

Паша покосился на странного вида обезболивающее.

— Спасибо, обойдусь.

— Будет больно!

— А ты меня поцелуй потом сразу, и я ничего не почувствую.

Дуб конечно просчитался. Почувствовал, ещё и как. Запекло знатно, так что он даже пожалел, что отказался от махрового спасателя. В рану как будто стекла насыпали и с душой растерли. Мляяя…

Алекса поняв, что спонж не поможет, просто налила на открытую рану антисептик, а потом, наблюдая за тем, как Паша стоически выдерживает испытание, склонилась и впечаталась своими губами в крепко сжатые мужские. Сердце кровью обливалось. Хотелось как-то помочь, ведь этот упрямец, даже если ему будет очень больно, и слова не скажет. А ему точно больно. Даже кожа лица побледнела.

— Легче? — с надеждой посмотрела в тёмные глаза, ласково провела ладонью по заострившейся щеке.

— Вообще отлично, — резюмировал Дубнов, думая только о том, что сейчас очень кстати бы пришлись несколько глотков ядреного алкоголя. — А когда ты так стоишь надо мной, и вовсе великолепно.

Ал улыбнулась, опустив глаза вниз и понимая, что в каких-то паре сантиметров от парня находится собственная грудь.

— Нравится? Для тебя надевала.

— Очень, — несмотря на бледный цвет лица, парень обхватил ладонью нежное полушарие. Несильно сжал, ловя пальцами сосок и прокручивая его через тонкую ткань. У Фостер изо рта вырвался неконтролируемый стон. — Дай мне пару минут, и я рассмотрю экспонат в мельчайших деталях.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Как бы Алексе этого ни хотелось, но она понимала, что сейчас любимому нужно хотя бы немного отдохнуть.

— Обязательно рассмотришь, — пообещала отстраняясь, — только немного позже.

Заклеив рану большим медицинским пластырем, потребовала, чтобы он оставался лежать, а сама отправилась вниз, предварительно только переодев разорванную блузку. Пока спускалась по ступеням, перед глазами стоял животный взгляд Паши, с которым он так исступленно брал её в ванне, и внизу живота узлом стянуло. Ал и не думала, что секс на эмоциях может приносить такой бешеный ураган острого наслаждения. Когда одновременно хочется прибить и впустить его как можно глубже. Во всех смыслах этого слова. Глубже в себя. Под кожу. В сердце. Чтобы везде только он один, и большего не нужно!

Внизу, хвала Богу, не было слышно голосов Филлипсов. Ещё раз столкнуться с ними отсутствовало всякое желание. Пусть разбираются с Колином сами.

Вот правда с отцом встречи избежать не удалось. Он, услышав шаги, перехватил дочь на кухне. Алекса как раз отрезала два куска Биф Веллингтона и выложила рядом на тарелку ризотто, чтобы нагреть их в микроволновке, как вошел Фостер старший. Захотелось сквозь землю провалиться под его внимательным взглядом. Стыд о собственном вранье вызвал удушье. Но всегда допытливый в мелочах, сейчас мужчина на удивление не потребовал объяснений. Просто сказал, что ей не нужно стесняться и идти у кого-то на поводу, чтобы выгородить другого человека. Нужно всегда быть верной только самой себе.

Растрогавшись, Алекса не удержалась от того, чтобы обнять самого лучшего на свете отца. Если матерью нормальной её вселенная обделила, зато в таком чутком и понимающем человеке, как Грег Фостер, восполнила эту недостачу сторицей.

Дуб все же принял душ. Пыль и следы драки были не тем, что хотелось сохранить на память.

Он как раз натягивал спортивные штаны, когда Фостер вернулась с подносом, уставленным большой тарелкой с ужином, бутылкой вина и салфетками.

Паша присвистнул. Ого. Его девочка заботливо поставила на стол поднос, от которого по всей комнате разнесся запах, заставляющий голодный желудок сжиматься спазмами.

— Оказывается, мне досталась не только медсестра, но и сиделка, — озарив комнату своими ямочками, улыбнулся Паша. — Кормить тоже будешь?

Алекса, на несколько секунд зависнув на идеальном голом торсе, по которому уже сейчас хотела провести языком, взглянула на парня и выгнула бровь.

— Ну судя по тому, что ты довольно живо передвигаешься, сиделка тебе не нужна.

— Сиделка точно нет, а вот девушка — да.

Ужин выдался таким, которого ещё никогда не было ни у Алексы, ни у Паши. Они вышли на балкон и разговаривали, скармливая друг другу кусочки мяса. Так просто, словно делали это всю жизнь. У Алексы даже промелькнула мысль, что она могла бы очень многое отдать, чтобы каждый вечер проводить именно по такому сценарию. Смотреть на любимого, пока тот жадно откусывает кусок хлеба и с настоящим мужским аппетитом расправляется с мясом. Делить бутылку вина на двоих, отпивая его прямо из горла, потому что про бокалы она напрочь забыла, немного сбившись с толку после откровенного разговора с отцом.

Паша слушал искренний рассказ Алексы о том, как она впервые выступала на сцене при всех и забыла слова. Тогда её сковала паническая атака, и двенадцатилетняя девочка сбежала со сцены, чтобы никто не догадался о том, что с ней происходит. Если бы он только мог забрать у нее все эти печальные воспоминания, то не раздумывая сделал это.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Сыграешь? — решив сменить тему, Ал кивнула на одиноко стоящую в углу террасы гитару.

Она как раз отправила в рот вилку с ризотто, когда одна рисинка прилипла к верхней губе. Не использовать этой возможности Дуб не мог. Потянулся и кончиком языка слизал ее, заставляя малышку заулыбаться так счастливо, что у него в груди перехватило.