Свои среди чужих. Политические эмигранты и Кремль: Соотечественники, агенты и враги режима - Ирина Петровна Бороган

В марте 2012 г. Путин победил на президентских выборах. Ни один из его соперников не сумел сплотить протестующих и выдвинуться единым кандидатом. 7 мая состоялась третья по счету инаугурация Путина: черный «Мерседес» в окружении кавалькады автомобилей и мотоциклов охраны провез его по пустым московским улицам, очищенным от прохожих и зрителей, на торжественную церемонию в Кремле.

Благополучно вернувшись, Путин сразу начал контрнаступление на оппозицию, используя проверенную временем тактику: выборочные репрессии в сочетании с выдавливанием людей из страны. Более 200 следователей занялись уголовным преследованием несогласных. В ответ протестующие создали Координационный совет оппозиции, в котором были представлены все антипутинские политические группы – от либералов до националистов, – но вскоре стало ясно, что борьба проиграна. С каждым разом все меньше людей выходили на улицы. Кремль продолжал сажать протестующих в тюрьмы, и десятки политических активистов были вынуждены бежать за границу. Из 30 человек, выбранных в Координационный совет оппозиции, девять покинули страну, еще несколько оказались в тюрьме.

В марте 2012 г. состоялся второй суд над Козловым. Его снова признали виновным и вернули за решетку, где он провел еще полтора года. Потеряв самообладание, Романова прокляла судью в зале суда.

Владимир Кара-Мурза – младший тоже вошел в Координационный совет оппозиции, хотя, как глава вашингтонского корпункта RTVI, почти все время находился в Соединенных Штатах и мало участвовал в московских протестах. Однако Путин верил, что Вашингтон не только поддерживал, но и организовывал протесты, а Кара-Мурза имел доступ к конгрессменам и чиновникам в США, где лоббировал введение санкций против друзей и соратников Путина. Немцов также время от времени летал в Вашингтон, чтобы придать политический вес лоббистским акциям Кара-Мурзы.

Однажды Кара-Мурза – младший и Немцов вышли из здания конгресса после очередной серии утомительных встреч по поводу санкций. Стояла прекрасная солнечная погода, и они решили прогуляться. Вдруг рядом с ними остановилась машина. Тонированное стекло опустилось, и из окна высунулась рука с направленной на них камерой. Им ясно дали понять: с них не спускают глаз.

12 июня 2012 г., в День России, Кара-Мурза – младший, как всегда, приехал в российское посольство на Висконсин-авеню, где должен был состояться брифинг для прессы. Он назвал в переговорное устройство свое имя и стал ждать, когда охранник откроет ему ворота. Последовала небольшая пауза. Затем голос сказал: «Вам запрещен вход на территорию посольства Российской Федерации». Кара-Мурза очень удивился. «Почему? Вы можете объяснить причину?» – спросил он. Но голос ответил, что просто выполняет распоряжение.

Кара-Мурза – младший позвонил посольскому пресс-секретарю. «Женя, что происходит?»

«Извини, но это распоряжение самого посла. Я ничего не могу с этим поделать».

Тогда он позвонил знакомой журналистке и попросил, чтобы она позвонила в посольство за объяснениями. Глава пресс-службы пояснил, что Кара-Мурза – младший больше не работает на RTVI и, следовательно, лишен журналистской аккредитации[345]. Именно так Кара-Мурза узнал о своем увольнении с телеканала – не от своего непосредственного начальства, а от пресс-секретаря российского посла Сергея Кисляка.

Всего четыре месяца назад основатель RTVI Владимир Гусинский, разочаровавшись и устав от борьбы, продал телеканал малоизвестному менеджеру – бывшему главному редактору телеканала российского Министерства обороны[346]. И вот теперь телеканал, в который Гусинский вложил столько сил, чтобы превратить его в голос русской диаспоры, независимый от Москвы, уволил своего журналиста в США – и российское посольство было первым, кто узнал об этом.

На следующий день, когда Кара-Мурза размышлял, как ему теперь обеспечивать свою большую семью – жену и троих детей, ему позвонил Немцов.

Он сказал, сославшись на информацию из Кремля, что Кара-Мурзу внесли в черный список: отныне ни одно российское СМИ не возьмет его на работу.

По сути, это был полный запрет на профессию.

Если 2012 г. стал тяжелым для российской оппозиции, то 2013 г. был еще хуже. Люди больше не видели смысла выходить на улицы, Координационный совет оппозиции прекратил существование. Расстроенные и разочарованные лидеры протестного движения растерялись. Путин снова сидел в Кремле – и его поддерживало большинство населения.

В феврале Гарри Каспаров решил больше не возвращаться в Россию. Под него принялись копать правоохранительные органы, и он боялся ареста. Экс-чемпион мира по шахматам перебрался в Нью-Йорк[347].

В следующем месяце в своем имении Титнесс-Парк близ городка Аскот в графстве Беркшир при загадочных обстоятельства скончался Борис Березовский. Телохранитель обнаружил безжизненное тело олигарха на полу запертой ванной комнаты с петлей на шее. Полиция так и не сумела установить, покончил ли Березовский с собой или кто-то ему помог[348].

Смерть Березовского стала символическим завершением первой волны политической эмиграции при Путине. Березовский на протяжении многих лет пытался убедить общественность в России и за рубежом в том, что он сделал Путина президентом – и он же может его сокрушить. Теперь эта эпоха закончилась.

В это время еще один российский олигарх последовательно проходил через круги ада, организованного Кремлем для богатых и независимых, а следовательно, опасных людей.

Сдержанный человек с негромким голосом и обманчиво мягкими манерами, в очках в тонкой оправе, Михаил Ходорковский, некогда самый богатый российский нефтяной магнат, поссорился с Путиным в начале 2000-х гг. В какой-то момент самоуверенный Ходорковский на совещании в Кремле публично вступил в спор с президентом[349]. Уже через несколько месяцев он оказался в тюрьме, где в итоге провел десять лет. За это время он лишился большей части своих активов[350].

Даже в тюрьме Ходорковский продолжал оставаться для Путина проблемой. В Кремле подозревали, что бывший олигарх тайно использует оставшиеся у него деньги для поддержки либеральной интеллигенции, которая не дает о нем забыть российской публике. Однако многолетняя публичная кампания за освобождение Ходорковского стала в конце концов самоорганизующейся силой: за ней не стояло никакой политической партии, а сам Ходорковский не был политическим лидером. Тем не менее очевидно несправедливые судебные решения, отправившие Ходорковского в тюрьму, усиливали у интеллигенции антипутинские настроения. В исправительных колониях – сначала в Сибири, затем в Карелии недалеко от границы с Финляндией – Ходорковский писал статьи и отправлял их в популярные московские СМИ. Те их публиковали, вызывая в российском обществе острые споры. Кремль с недовольством наблюдал за тем, как бывший олигарх превращается во все более важную общественную фигуру. После протестов в Москве терпение Путина лопнуло. Он больше не хотел, чтобы Ходорковский оставался в стране, и решил выслать его за границу, помня о том, что произошло с влиятельными Гусинским и Березовским и их амбициозными планами в изгнании.

20 декабря 2013 г. Ходорковского под конвоем доставили из колонии в