О началах, истоках, достоинствах, делах рыцарских и внутренних славного народа литовского, жмудского и русского, доселе никогда никем не исследованная и не описанная, по вдохновению божьему и опыту собственному. Часть 2 - Мацей Стрыйковский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В этом же году 1495 болезнь французская (которую обычно францей зовут), как Меховский lib. 4, fоl. 372, Бельский пишет, девушка одна с праздника римского за подарок в Краков принесла. Эта немощь в Польше, как особенная кара божья посредством людей своевольных быстро размножилась. Затем из Венгрии в году 1495 и 1496люди служебные, этой напастью зараженные, в Польшу приходили и размножили ее.
О войне московского в Литве, и перемирии с ним. О съезде в Левочии и поражении наших у Вишневца от татар
В этом же году, то есть 1493, как летописцы литовские и русские свидетельствуют, Иван Васильевич, великий князь московский, имея время и погоду, при новом правлении Александра в начале зимы поднял войну на государство литовское и взял Вязьню, Хепен, Мещеск, Любоческ, Мценск, Серпухов [362v], замки русские, северские, Литве от Ольгерда и от Витулта служащие, и волостями другими очень многими в короткое время овладел. Видя это, Александр и господа Великого княжества Литовского, которым было трудно со столь мощным неприятелем войну начать, особенно при этом новом возведении Александра на государство, отправили к нему послов великих: господина Петра Яновича Белого[270] и Станислава Гаштолта Яновича, господина троцкого, старосту жмудского и маршалла литовского надворного, Войцеха Яновича, и его писаря Федора Григорьевича, державца стоклинского, которые, приехав в Москву, снискали мир вечный между Александром, великим князем литовским, и Иваном Васильевичем московским и между обоими государствами, а также потомками их, о чем присяги от князя великого московского взяли. Новогрод Великий, Вязня и другие выше упомянутые замки, от Литвы оторванные, при московском остались. Только немного купцов смоленских, на тех замках обобранных, свободно отпустил. По этому же соглашению эти же послы договорились о браке за Александра дочери князя великого московского по имени Елена[271], от Анны, княгини[272], жены его, от дочери Томаша Палеолога, пелепонского деспота. Ее сестра другая была за воеводой волошским Стефаном Воинственным.
Вгоду 1494, когда это в Литве было, съехались потом в Левоч, город в спишской земле, короля братья: Владислав, чешский и венгерский, Ян Альбрихт польский с братьями [363] своими, Зыгмунтом и Фридрихом кардиналами. Был еще племянник их Фридрих, марграф бранде[n]бурский. С господами умелыми венгерскими и польскими советовался, как бы могли все общей рукой отомстить туркам за жестокую смерть дяди своего Владислава, короля венгерского. Пустили голос, что ничего не решили, хоть имели в голове каждый свой умысел, но он не был объявлен. Знал это хорошо турок, по этой причине великий посол его приехал в Краков в этом же году, желая подтвердить примирение. Стал с хозяином в княжеском доме, и верблюды, которых много было, в рынке под ратушей кормили. Старшие люди в то время, которые помнили слова Капистрана, вспоминали их, которые говорили, что если за сороклет не улучшитесь, турки у вас своих верблюдов среди рынка поставят. Так и случилось, хоть не сам султан прибыл, а посол его. Господь бог это сам лучше знает, зачем это понималось.
В это же время бедствие пришло великое через огонь, ибо зажглось у пекарей, возле Новой Броны в воскресенье, в месяце июне. Выгорели все, что были, дома от Новой Броны, аж до Шведской, кроме рынка, и с этими Бронами улицы св. Нколиая, св. Флориана, Славковская, костел св. Марка с монастырем и со всеми башнями, которые были в стене, а также колокольня и колокола св. Щепана с домом приходского священника. Турки на верблюды складывали свои вещи, были готовы уехать, и, взяв отпущение у короля, ехали прочь. Мещане краковские полагали, что это бедствие огненное из-за ов было, потому их король изгнал в Казимир, где был основан коллегиум от Казимира Великого. [363v]
В этом же году на исходе сентября месяца татары перекопские на Подоле и на Волынь вторглись. Король Альбрихт, об этом сразу же узнав, двор свой против них послал, и когда дворяне соединились со служебными, которых в то время немного было, на татар под Вишневцом, князей Вишневецких замком, ударили. Но язычниками были быстро окружены, стрелами почти затемнены и побеждены. Там много мужей благородных было убито, среди которых благороднейшие были: Генрих Каменеций[273] и Дреслав Гловинский. В то время двое чудес в Кракове было, ибо одна девушка на улице св. Духа дите мертвое родила, на которого хребте уж живый впился грызущий, кусающий и переваривающий тело дитяти. Вторая девушка на предместье краковском в Черной Веси[274], в это же время диво второе родила: дите, которое имело шею, и уши как у зайца, и одну большую кишку, все брюхо заслоняющее, и, раскрыв губу, дышало, об этом Кромер, lib. 30, fоl. 844, PE, Sесunda Vеrsiо 430, Меховиус, Бельский, и т.д. На другой год потом, то есть 1495, Януш, плоцкий князь, неженатым умер, после которого княжество плоцкое в Мазовше в Корону Альбрихту королю наследием припало.
О выдаче Елены, княжны московской, в Вильно в брак Александру, и о напрасном его походе в Волохию
Потом, вгоду от Рождества Христова 1495, князь великий Александр послал в Москву по княжну Елену, господ советных (панов радных) своих, то есть господина виленского [364] наместника гродненского, князя Александра Юрьевича, господина троцкого, наместника полоцкого, господина Яна Юрьевича Забжезинского и наместника брацлавского господина Юрия Зеновича, и при них писаря своего, державца стоклиского Федора Григоровича, которые княжну Елену привезли в Литву. А отец ее, князь Иван Васильевич московский, послал с ней
