Следы в пыли. Развитие судебной химии и биологии - Торвальд Юрген

Но уже через несколько минут Пайчетт понял, что его первая атака кончилась поражением. Судья позволил Керру сделать сообщение о нейтронном активационном анализе, которому подверглись волосы. Керр понимал, как важно завоевать интерес Англина. Вероятно, он дал самое понятное для всех и самое впечатляющее объяснение нового анализа, какое вообще можно было дать в то время. Пайчетт едва сдерживал волнение. Он видел, что Керру удалось возбудить интерес Англина. Когда Керр кончил и Пайчетт возобновил свои протесты, завязав жаркий словесный бой с Роби- шо, то судья слушал их с таким выражением лица, что всем было ясно, какое решение он принял. Он отклонил протесты Пайчетта, объявил нейтронный активационный анализ допустимым методом, признал пробы волос уликами за номерами 42, 43 и 44 и постановил, что Альма Краудер и Уильям Макинтош должны будут дать показания о результатах своей работы на следующем заседании суда в понедельник, 17 ноября.

Так осуществилось первое вторжение нейтронного активационного анализа в судебный процесс. 17 ноября Альма Краудер и Уильям Макинтош появились со своими экспертными заключениями перед присяжными. Их показания, длившиеся больше трех часов, произвели (независимо от того, насколько они оказались на самом деле понятными) сенсацию, которая привлекла к процессу внимание многочисленных журналистов.

Во время показаний Альмы Краудер и Уильяма Макинтоша защитник, затаив дыхание, следил за присяжными. Ассистентка еще раз рассказала о принципах своей работы, объяснила природу бета-излучения и с помощью полученных данных показала различие в потоке бета-излучения волоска, обнаруженного в руке Гаэтан Бушар, и волос самой погибшей, а также значительную степень совпадения излучения этого волоска с излучением волос Фоллмена. Когда она сообщила об этом, то Пайчетт предпринял последнюю попытку ослабить впечатление, которое она произвела на слушателей, вынудив Альму Краудер признать, что волосок может принадлежать также какому-нибудь другому человеку с аналогичными свойствами волос. Однако результат от усилий Пайчетта получился прямо противоположный тому, которого он добивался, так как он побудил ассистентку сказать больше, чем Джерви сказал бы в ту пору. „Маловероятно, что можно найти двух разных людей, результат анализа волос которых совпал бы… В лучшем случае такое совпадение можно ожидать при анализе волос однояичных близнецов… " Когда судья поинтересовался, не предпринимались ли в Чок-Риве- ре попытки установить, как это сделали с отпечатками пальцев, степень вероятности полного совпадения микроэлементов в волосах разных людей, то это убавило энтузиазм Альмы Краудер до нормальных размеров и она ответила, что для этого у них не было ни достаточного количества проб волос, ни времени. Но ничто не смогло уже устранить впечатления от сказанного ею раньше. Это впечатление равнялось убежденности в том, что волосок в руке погиб» шей принадлежал Фоллмену.

Во всяком случае впечатление было так велико, что Пайчетт решил в следующий, последний, день слушания дела Фоллмена вызвать его в качестве единственного свидетеля защиты, отказаться от надежды на „не виновен" и взять курс на „спасение от самого худшего". Ко всеобщему изумлению, своими вопросами 18 ноября он привел подзащитного к признанию. Вечером13 мая на улице Виктория Фоллмен пригласил в свою машину Гаэтан Бушар и посетил с ней штольню. Согласно его утверждениям, она остановила его машину, была с ним „ласкова" и „уступчива". На вопрос Пайчетта, не пытался ли он овладеть девушкой, Фоллмен ответил следующее: „До определенного предела; а затем, когда этот предел наступил, затем я, действительно, ничего не могу вспомнить. Была борьба… Во время борьбы дверь с ее стороны открылась. Я не знаю, как… мы выпали из машины… Потом… Я не знаю, что было потом… Единственное, что я мог вспомнить, это то, что вернулся в Мадавоску". Пайчетт спросил: „У вас было намерение 13 мая убить Гаэтан? " Фоллмен поднял глаза к потолку и заверил: „Нет… нет! "

Весь спектакль был очевидной попыткой избежать осуждения за убийство и отделаться более легким наказанием за преступление, совершенное в состоянии невменяемости. Но Робишо не хотел довольствоваться полупризнанием. В ходе упорного перекрестного допроса он вырвал у Фол- лмена следующее признание: „Я был в пылу страсти; я полагаю, что душил ее, когда мы лежали на земле". Он подтвердил, что в его машине лежал охотничий нож, который потерялся. Игра в „потерю памяти" сослужила ему плохую службу.

Теперь присяжные поддерживали мнение Робишо, который видел в Фоллмене убийцу. Фоллмен убил свою жертву после неудачной попытки склонить ее к половому акту, чтобы Гаэтан не могла донести на него. Вскоре после полуночи суд объявил Фоллмена виновным в убийстве и приговорил его к смерти через повешение. 14 февраля 1959 года этот приговор был заменен пожизненной каторгой.

Некоторое время спустя, сообщая о деле Бушар, американские журналисты Роупер и Робинзон в своей статье под заголовком „Атом становится детективом" писали: „Роберт Е. Джерви сказал: „Один волосок позволяет так же надежно идентифицировать человека, как отпечаток пальца". Более чем сомнительно, чтобы Джерви когда- нибудь делал подобное заявление. Вероятно, связь между отпечатком пальца и атомным исследованием волос возникла из-за вопроса судьи Англина относительно вычисления степени вероятности „как с отпечатком пальца". Во всяком случае, впоследствии ни одна публикация не обходилась без сопоставления этих двух методов идентификации. Следовательно, сообщения из Эдмундстона в большой части североамериканской общественности породили веру в некое атомное криминалистическое чудо.

Хотя и сомнительно, чтобы Джерви приравнивал атомный анализ волос к отпечатку пальца, но ясно одно: он тоже был полон больших надежд и юношеского оптимизма. Из-за его переезда в Торонто и преподавательской деятельности в качестве доцента прикладной химии в местном университете прервалась связь с оттавской лабораторией Королевской канадской конной полиции. Зато появилась новая связь с лабораторией генерального прокурора Онтарио — Центральной лабораторией криминалистических экспертиз в Торонто.

Эта лаборатория производила все естественнонаучные криминалистические исследования в провинции Онтарио. Она работала с начала пятидесятых годов и под руководством своего директора доктора Г. Уорда Смита проделала существенный путь развития (число отдельных исследований по уголовным делам возросло за 1955–1962 годы с 500 до 5000 в год). В лаборатории существовали отделы органической химии, физической химии, фармацевтической химии, токсикологии, биологии, патологии, баллистики и проверки документов. Среди сотрудников отдела биологии работал Озек- лис К. Перконс. Он родился в 1932 году в Риге, в Латвии. В 1944 году двенадцатилетним мальчиком его увезли в Германию. В 1951 году он эмигрировал в Канаду. В 1958 году Перконс сдал первые университетские экзамены в области промышленной химии, но продолжал изучать прикладную химию. Теперь он стал учеником Джер- ви и образовал, так сказать, мост в криминалистическую лабораторию для своего учителя. У генерального прокурора провинции Онтарио и у доктора Г. Уорда Смита возник план продолжения и расширения работ по анализу волос, начатых Джерви в Чок-Риве- ре. Джерви стал советником лаборатории по вопросам нейтронного активационного анализа и приступил к обучению Перконса и группы молодых людей. Они поставили перед собой цель: на большом количестве проб волос доказать, что с помощью нейтронного активационного анализа можно создать современный стандартный метод сравнения волос.

Работа началась в 1959 году. Уже в 1961 году Джерви и Перконс сообщили в своем первом докладе об исследовании 90 проб волос, каждая из которых представляла собой не отдельный волосок, а пучок волос. Они сконцентрировали свое внимание на измерении гамма-излучения. Если пробы волос достаточно долго подержать в реакторе, то имеющиеся в волосах микроэлементы начинают так сильно излучать, что это излучение можно улавливать кристаллом йодида натрия и через фотоэлектрический усилитель передавать на так называемый сцинтилляционный счетчик. Этот счетчик имеет больше двухсот приемных каналов, каждый из которых в отдельности принимает только лучи определенной частоты и подсчитывает импульсы принятых лучей, поступающих в виде маленьких вспышек. Каждый канал в состоянии насчитать до 68 000 импульсов. Измерительные данные напряжения наносятся на график горизонтально, число импульсов — вертикально, и получаются ранее упомянутые кривые, похожие на график температуры, гамма-спектры. Путем большого числа экспериментов со знакомыми пробами микроэлементов Джерви и Перконс установили, какие „пики" дают отдельные элементы и как эти „пики" изменяются в зависимости от количества имеющегося элемента. Они обнаружили, что пробы волос следует подвергать обработке в реакторе значительно дольше, чем восемнадцать часов.