Теории личности и личностный рост - Роберт Фрейджер

«Она творила, несмотря на свои проблемы, из-за своих проблем и изживая эти проблемы» (Harold Kelman in: Paris, 1994, p. 176).

Хотя некоторые свои трудности Хорни и не удалось разрешить, она добилась успеха в другом. В молодости она сильно страдала от депрессии, усталости и неспособности работать, и тем не менее ей удалось стать творческой, энергичной, продуктивной личностью. Как и героиня ее «Самоанализа» Клер, Хорни поздно расцвела: она начала интенсивно писать, когда ей было за сорок. Последние 15 лет ее жизни были знаменательны: она опубликовала пять сенсационных книг; как психоаналитик, наблюдатель и лектор пользовалась колоссальной популярностью; основала Американский институт психоанализа и руководила им, издавала «Американский психоаналитический журнал», была постоянным преподавателем в Новой школе, училась рисовать. У нее было много именитых друзей, и она вела бурную общественную жизнь. Летом она много времени уделяла своим дочерям и путешествовала. Неспособность преодолеть некоторые собственные проблемы сделала ее реалистичной, в то же время успехи были источником ее знаменитого оптимизма. Хорни верила в потенциал развития человеческой личности и видела всю трудность его осуществления. Эта вера основывалась на ее собственном опыте.

«Можно сказать, что она тратила всю свою творческую энергию на работу, на исследования, то делая творческие усилия, то спасаясь от своих собственных межличностных трудностей. Она была необычайно конфликтной личностью, однако ей удалось найти успешный и творческий подход к жизни. Я думаю, она всегда хотела, чтобы ее книги говорили за нее, оправдывая ее существование» (Marianne Eckardt in: Paris, 1994, p. 178).

Идейные предшественники

Зигмунд Фрейд и классический психоанализ

Несмотря на то что, как писал один из критиков «Новых методов психоанализа», отношения «новых методов» (Хорни) и «старых» (Фрейда) представляли собой «настоящий боксерский бой в 14 раундов» (Brown, 1939, р. 328). Хорни признавала, что многим обязана Фрейду, создавшему базу для всей последующей психоаналитической мысли. Легко понять, почему молодую Хорни так привлекал психоанализ. Она очень страдала от непонятных тревог и недовольств, ее трудоспособность была понижена. Хорни, с ее темпераментом интраверта, привыкла искать облегчение в объяснении собственных чувств и мотиваций. Психоанализ давал для таких занятий самые мощные средства. Часто она рассматривала себя саму с точки зрения Фрейда и его подхода к психологии женщин. При ее внутреннем страдании, темпераменте и жажде понять саму себя психоанализ как нельзя лучше подходил ей как теория и терапия. Это было то, что она искала.

«Поскольку психология до сих пор разрабатывалась в основном мужчинами, мне кажется, задача женщины-психолога, или, по крайней мере, моя задача, состоит в том, чтобы уяснить специфически женские тенденции и установки» (Horney in: Paris, p. 55).

Одни аспекты теории Фрейда хорошо вписывались в теорию Хорни, а другие — нет. К началу 20-х годов она стала видоизменять фрейдовскую теорию, учитывая свой собственный опыт и наблюдения над женщинами-пациентами. Возможно, самым важным фактором первоначального несогласия Хорни с Фрейдом было то, что, как она считала, психоаналитическая теория воспроизводит и усиливает обесценивание всего женского, от чего она так страдала в детстве. Ее беспокоило предвзятое мужское отношение, принятое в психоанализе, и свою работу Хорни посвятила тому, чтобы предложить женский взгляд на различие между полами и на расстройства отношений между ними. Это в конце концов привело ее к парадигме, кардинально отличающейся от подхода Фрейда. Однако Хорни всегда отдавала должное его неоспоримому вкладу. Она соглашалась, что «психические процессы строго детерминированы, что действиями и чувствами движет бессознательная мотивация и что наши мотивации представляют реальные эмоциональные силы» (1939, р. 18). Хорни придавала большое значение фрейдовским понятиям вытеснения, образования реакции, проекции, смещения, рационализации, его теории сновидений. Она считала, что Фрейд предоставил незаменимые возможности для терапии, введя понятия переноса, сопротивления и свободной ассоциации (1939, р. 117).

Альфред Адлер

Фриц Уиттелс (1939) полагал, что взгляды неофрейдистов, в том числе и Хорни, были гораздо ближе к взглядам Адлера, чем Фрейда, и, соответственно, неофрейдистов правильнее было бы называть «неоадлерианцами». Хорни изучала труды Адлера еще в 1910 году, и, несмотря на то что она не считала его своим интеллектуальным предшественником, между размышлениями Адлера и взглядами Хорни есть много общего.

Влияние Адлера впервые проявилось в 1911 году, его можно проследить по дневниковым записям Хорни. Во время сеансов психоанализа с Карлом Абрахамом Хорни пыталась найти причины своей усталости и записала в дневнике множество объяснений, которые предлагал аналитик: большинство из них сводилось к бессознательным сексуальным желаниям. Однако, судя по одной из записей, в какой-то момент Карен все же взглянула на себя с адлеровской точки зрения, которая позднее отразилась и в ее собственном анализе Клер, написанном тридцать лет спустя. Хорни задавала себе вопрос, не происходит ли ее страх перед продуктивной работой не только от неверия в собственные способности, но также из потребности быть первой, которую Адлер считал характерной чертой невротиков.

«От ощущения неуверенности и неполноценности, из боязни, что не смогу сделать ничего первоклассного, выше среднего уровня, я предпочитаю вообще не начинать что-либо делать и, вероятно, пытаюсь создать для себя особое положение таким подчеркнутым отказом» (Horney, 1980, р. 250).

Особенно заинтересовало Хорни объяснение Адлером маскулинного протеста (masculine protest), который развивается у каждой женщины в ответ на ощущение физической неполноценности по сравнению с мужчинами. Она, которая «завидовала Берндту, потому что он мог встать и пописать у дерева» (Horney, 1980, р. 252), без труда распознала этот протест в себе. Карен нравилось носить брюки, в детских шарадах она всегда играла принца, а в возрасте 12 лет обрезала свои волосы до плеч. Физическую неполноценность по отношению к мужчинам она компенсировала успехами в школе и очень гордилась тем, что училась лучше брата. По меркам своей культуры, Хорни вела себя как мужчина и когда изучала медицину, и когда верила в сексуальную свободу.

Как писала Хорни в своем адлерианском «Самоанализе», ей необходимо было чувствовать превосходство. Она была недостаточно красива и ощущала свою женскую неполноценность, что и вело к стремлению преуспеть в мужской сфере. Однако низкая самооценка вызывала в ней боязнь неудачи, поэтому она избегала продуктивной работы, «как поступают вообще все женщины» (Horney, 1980, р. 251). Перед экзаменами она испытывала непропорционально сильное беспокойство. Усталость возникала как результат тревоги, как предлог, чтобы уйти от соревнования с мужчинами, как средство скрыть свою неполноценность и отвести себе какое-то особое место, вызвав беспокойство за себя у окружающих.

Следующие два десятилетия Хорни не развивала это адлерианское направление в своих трудах, однако в 1930–1940-е годы оно снова совпало с ее собственным подходом к психоанализу. Хорни часто характеризовала Адлера как поверхностного психолога, однако признавала его своим интеллектуальным предшественником, поскольку Адлер первый рассматривал стремление к славе как «всеобъемлющий феномен и указал его решающее значение в возникновении невроза» (1950, р. 28).

Другие интеллектуальные влияния

Еще живя в Германии, Хорни изучала различные этнографические и антропологические труды, а также работы философа и социолога Георга Зиммеля, с которым у нее установились дружеские отношения. Почувствовав после переезда в Соединенные Штаты коренную разницу между Европой и Америкой, она заинтересовалась исследованиями социологов, антропологов и психоаналитиков, связывавших свои разработки с явлениями культуры. Среди этих ученых были Эрих Фромм, Макс Хоркхаймер, Джон Доллард, Гарольд Лассвел, Эдвард Шапир, Рут Бенедикт, Ральф Линтон, Маргарет Мид, Абрахам Кардинер и Гарри Стек Салливан, и с большинством из них Хорни познакомилась лично. Под их влиянием она отстаивала мнение о том, что для поколения невротиков культура важнее биологии, что патогенный конфликт между личностью и обществом возникает из-за плохого устройства общества и не является неизбежным, на чем настаивал Фрейд. Вслед за Брониславом Малиновски, Феликсом Боем и Эриком Фроммом Хорни рассматривала эдипов комплекс как культурно обусловленный феномен. Так же, как Гарри Стек Салливан, она считала, что, объясняя поведение человека, важнее учитывать не сексуальные влечения, а «потребность в безопасности и удовлетворении».