Соблазненная горцем - Пола Куин

— Какого дьявола ты тут делаешь, Тамас Фергюссон?

— Я тоже хотел поехать и…

— Ты сказал Патрику? — закричала Изобел. — Ты ведь не сказал ему, верно? Он там с ума сходит от беспокойства! Ах ты, маленький…

— Изобел, — остановил ее Тристан. — Мальчишка уже здесь. Мы продадим вещи и как можно скорее вернемся домой. Сегодня ночью Тамас будет спать на полу возле твоей кровати.

Он помог мальчику выбраться из мешка и дал ему легкий подзатыльник.

Обменявшись сердитыми взглядами с Тамасом, Тристан щедро заплатил двум трактирным слугам, чтобы те внесли кладь в комнаты.

— Может, нам стоит продать кое-что из вещей, до того как мы остановимся на ночлег? — спросила Изобел.

Нет, прежде Тристан должен был остаться с ней наедине.

— С барышниками лучше договариваться утром, когда впереди их ждет долгий торговый день и толпы покупателей.

Трактир показался Тристану самым обыкновенным.

Ему не раз доводилось видеть такие. Тусклое освещение, тошнотворный сладковатый запах вина, виски и пива, немногочисленные столы и стулья, небрежно расставленные по залу.

Горец обвел глазами посетителей. Большинство составляли приезжие, мечтавшие лишь о горячей еде и теплой постели.

Путешественники заплатили за две комнаты и уселись за пустой стол в ожидании ужина.

— Чего изволите? — осведомилась трактирная служанка, пышногрудая брюнетка. — У нас есть рагу из кролика в медовом соусе, жареная баранина с грибами и суп из петрушки…

Девица потрясенно замолчала, стоило Тристану поднять голову и приветливо улыбнуться. Ее водянисто-голубые глаза потемнели, словно грозовое небо жаркой летней ночью.

— Но если вы желаете чего-нибудь особого, поострее, я могла бы принести попозже вам в номер.

Тристан заметил, как напряженно застыла Изобел рядом с ним, и с восторгом понял, что она ревнует.

— Нам прекрасно подойдет баранина.

— А я хочу кролика, — заныл Тамас.

— Будешь баранину. — Тристан толкнул мальчишку ногой под столом и снова обратился к служанке: — Принесите еще нам всем горячего меда. И вы, случайно, не знаете, есть ли тут поблизости священник? — добавил он, когда девица разочарованно отступила.

— Священник? — Изобел потянула Тристана за рукав, но, услышав, как кто-то окликнул Камерона, обернулась.

Все тотчас повернули головы.

— Я так и подумала, что это ты! — Энни Кеннеди подбежала к их столу, оставив позади двух высоченных крепких парней. — Изобел, мистер Макгрегор. — Энни тепло улыбнулась. — Рада видеть вас снова.

Скорее ради Кама, чем из-за Изобел, горец не улыбнулся в ответ.

— Что вы делаете здесь, в «Золотистом пригорке»?

— Мы собирались утром кое-что продать, — объяснил Кам, краснея, точно юный сквайр, к которому обратилась королева Англии.

— Значит, вечером ты свободен? — без тени смущения воскликнула Энни, сверкнув зелеными глазами. — Я как раз собиралась прогуляться вместе с братьями. Эндрю с нами нет, — поспешно добавила она, метнув взгляд в сторону Изобел и Тристана, прежде чем вновь повернуться к Камерону. — Я буду очень рада, если ты присоединишься к нам.

Камерон вскочил, едва не перевернув стол, и поспешно бросился к Энни, но, заметив назидательный взгляд Тристана, замедлил шаг.

— Ничто не доставит мне большего удовольствия, — учтиво произнес он, с улыбкой предлагая ей руку, — чем провести этот вечер с тобой.

Тристан подбодрил бы ученика поощрительным возгласом, если бы не поймал на себе подозрительный взгляд Изобел.

— Я пойду с вами! — заявил Тамас, выбираясь из-за стола прежде, чем кто-то успел его остановить. — Мне здесь не нравится. Запах мерзкий. И я не люблю баранину.

Тристану приходилось слышать, что фортуна — женщина. Определенно она была к нему неравнодушна, потому что во всем ему сопутствовала. Даже в самые трудные дни. Когда Камерон взглядом попросил его о помощи, Тристан, разумеется, сделал вид, что ничего не заметил. Камерону отнюдь не улыбалось, чтобы младший брат таскался за ним по пятам, но и сам Тристан вовсе не нуждался в дуэнье. Он довольно улыбнулся, прощаясь с братьями Фергюссон.

— Что вы сказали Камерону перед отъездом в Глазго? — спросила Изобел, когда остальные удалились, присоединившись к братьям Кеннеди. — Принимая приглашение Энни, он копировал вашу манеру говорить.

— О, едва ли вам будет интересно узнать, о чем мы разговаривали, — игриво подмигнув, ответил Тристан. — Это немного старомодно.

— Ясно.

Изобел снова притихла.

Пышнотелая брюнетка принесла ужин и отошла к другому столу, Изобел проводила ее ядовитым взглядом.

— Почему вы спросили служанку о священнике?

Тристан зачерпнул суп и поднес ложку ко рту.

— Он мне понадобится. — Попробовав суп, горец недовольно поморщился. — Едва ли вам понравится эта бурда.

— А зачем вам священник? — продолжала расспрашивать Изобел, не притронувшись к супу.

— Ну, не знаю, как это принято здесь, но у нас на севере обычно приглашают священника, когда хотят обвенчаться. — Одарив Изобел мимолетной улыбкой, он придвинул блюдо с мясом. — Надеюсь, баранина лучше на вкус. Боюсь, я вконец избалован вашей стряпней.

— Тристан. — Изобел снова дернула горца за рукав, пытаясь привлечь его внимание. — Вы просите меня?..

Он протянул руку и коснулся ее щеки. Как бы ему хотелось смягчить тревогу, звучавшую в ее нежном голосе, развеять смятение, затаившееся в глубине глаз! Неужели она никогда не сможет полностью ему довериться?

— Да, Изобел, если вы согласитесь.

Выражение ее лица изменилось. На губах мелькнула улыбка, сияющая, радостная, словно все терзавшие Изобел страхи на миг исчезли. Но в следующее мгновение она снова помрачнела.

— Существуют вещи…

— Да?

Изобел попыталась отвести взгляд, но Тристан взял ее за подбородок, заставив посмотреть ему в глаза.

— Меня все еще кое-что тревожит… Я не…

— Я люблю тебя, Изобел, — произнес Тристан, прежде чем она успела ему отказать.

Черт возьми, совсем не так он представлял себе эту минуту. Говорить о любви в захудалом трактире, над тарелками с лежалой зловонной едой, после долгой утомительной дороги в повозке, где их обоих трясло, точно яйца в седельной сумке? Что может быть нелепее?

— Ты услада моей души, свет очей моих. Ради тебя я готов пожертвовать всем: честью, семьей, жизнью. Я хочу заботиться о тебе, баловать тебя, каждый день слышать твой смех, твой голос. Я не отступлю, пока ты не станешь моей, поэтому лучше тебе выйти за меня прямо сейчас, избежав моих докучливых приставаний.