Северная Пальмира - Роман Буревой

Глядя на этих древних красавцев, каждый из которых был снабжён начищенной табличкой и, как гражданин, носил личное имя: Марк, Понтий или Гай, Элий вспоминал детство, когда его, четырехлетнего малыша, мать водила встречать отца на горном курорте. Вверх карабкался старинный паровозец, и грозный его гудок был слышен издалека, пока железный трудяга карабкался вверх по склону. Услышав гудок, Элий прятался за материнский подол. Потом выглядывал. И вдруг из-за заснеженных ветвей неспешно выкатывался паровозик с ярко-красным, дерзко выставленным вперёд скотосбрасывателем, и в морозном воздухе за ним стлался густой белый дым. А за паровозом вагончики – ярко-зеленые, ярко-синие, ярко-жёлтые.

Откатывается деревянная дверь, и на снег выпрыгивает отец в тунике из плотного синего сукна. В руках отца маленькие лыжи – подарок сыну. Отец машет им с матерью рукой и смеётся. На тёмных его волосах вспыхивают белые искорки мелкого снега. Почему-то этот день и этот миг в воспоминаниях Элия остался как самый счастливый. Почему, невозможно ответить: на тех лыжах он и не катался ни разу. Тот миг был каким-то отдельным – без продолжения. Не линия – точка в прошлом. Но в воспоминаниях Элий часто возвращался к тому дню. Снег, лыжи, пронзительный гудок паровоза. Желание сберечь прошлое и стремление в будущее. Попытка удержать и необходимость отбросить. Остановка. И за ней тупик. Но при этом счастье? Как разобраться во всем этом?

Элий покинул музей. Вернулся из детства, где не надо ничего решать, в настоящее, полное назойливых вопросов. Что ему делать? Рассказать Летиции о её прошлом или оставить пребывать в неведении? Ведь она не помнит о Постуме, не знает, что в Риме у них растёт сын. Рим. Порой Элию начинало казаться, что он в Риме. Отдельные уголки этого города, портики, фронтоны, статуи удивительно напоминали Рим. Он остановился перед базиликой Гая Аврелия и смотрел на статую императора Марка. От дождей бронза покрылась благородной патиной. Голуби непременно садились на вытянутую руку Марка.

Может, отправиться к зданию биржи? Не для того чтобы зайти внутрь и заняться делами, но лишь для того, чтобы посмотреть на украшенные рострами колонны и вспомнить ростральную колонну Дуилия на форуме. Над Северной Пальмирой плыли низкие белые облака. Такие плывут над Римом зимою. Здесь – летом. Хорошо все же распорядилась Фортуна. Удивительно верно. Она не позволила Элию сделаться императором. Он был бы никуда не годным императором – теперь он знает это точно. Он не вернётся на арену. Он хорошо сражался, но его победа была в самом действии, в самом продолжении битвы. Битва закончилась. Значит, он проиграл.

Всегда мы совершаем куда меньше, чем могли бы. Даже для тех, кого любим. Даже для тех, перед кем в неоплатном долгу. Мы откладываем дела на будущее. Но будущее, когда все должно наконец исполниться, так и не наступает…

«Будущее». Он споткнулся об это слово – уж больно отчётливо оно прозвучало в мозгу. Будто кто-то шепнул. Будто Элий прочёл его. Да, именно прочёл. Элий огляделся. Перед ним была вывеска ресторана. Далее – книжного магазина. Напротив торговали антиквариатом. Нет, слово «будущее» нигде не было начертано. Элий повернул назад, оглядывая вывески по обеим сторонам улицы. Стоп! Вот оно – «будущее»! Между кафе и магазином гладиаторских принадлежностей – чёрная дубовая дверь и над нею – надпись золотыми буквами на дубовой доске: «Предсказание будущего». И все. Никаких пояснений, никаких имён. Просто – «будущее», будто оно само здесь обитало, за этой солидной дверью. Два окна по бокам от двери драпировала чёрная ткань – ни просвета, ни щели.

Элий толкнул дверь. Тут же запели на разные голоса штук семь или восемь колокольчиков. В маленькой прихожей никого не было. Дубовые панели на стенах, в углу – круглый столик на гнутых ножках, подле – стул. На столике горел старинный масляный светильник. Элий не стал кричать или звать – в будущее нельзя врываться нахрапом. Но он был уверен, что кто-то за ним следит и его внимательно разглядывают. Он опустился на стул и принялся ждать.

Наконец открылась дверь, ведущая во внутренние покои, явилась высокая полноватая женщина лет тридцати в короткой кожаной тунике и трикотажных брюках в обтяжку. Чёрные блестящие волосы были стянуты в узел на затылке. На левой щеке – глубокий шрам. И явные следы неудачной пластической операции.

«Бывшая гладиаторша», – решил Элий и вспомнил Клодию. Вновь ощутил горечь потери. Предательство чем-то похоже на смерть.

– Сивилла берет пять золотых за сеанс, – сообщила охранница. – Будешь платить?

– Пять золотых… Неужели наше будущее стоит так дорого?

Женщина подозрительно глянула на него. Сейчас вышвырнет за дверь!

– Я готов, готов платить! – Элий достал кошелёк и отсчитал деньги. Домой придётся добираться пешком – на таксомотор теперь не хватит.

Женщина откинула тяжёлую шерстяную портьеру и провела Элия внутрь узеньким коридором мимо глухих стен без дверей.

Вновь взметнулась чёрная портьера. И он очутился в светлой, почти пустой комнате с двумя креслами, поставленными друг против друга. А у окна, приникнув головой к раме, стояла предсказательница в белом мелкоскладчатом платье до пола. Заслышав шаги, она обернулась. Перед Элием была Летиция.

Несколько секунд они молча смотрели друг на друга. Кажется, Летиция пришла в себя первой.

– Вот не ждала, – она улыбнулась. – Надо же. Никогда не думала, что ты можешь зайти сюда.

– Зачем? – спросил он строго.

Она передёрнула плечами:

– Я вижу будущее. Если коснусь руки другого, могу сказать, что случится с человеком через несколько дней или месяцев.

– И ты просишь пять золотых за предсказание. Зачем тебе деньги. Для кого?

Голос его звучал строго, как голос судьи. Он нахмурился. Вдруг… ведь она так молода. А он покрыт шрамами и… И…

– Да, мне очень нужны деньги. И что? – Она вызывающе глянула на него.

– Зачем? – голос его стал совершенно ледяным.

– Хочу построить завод, – заявила она. – И даже не спрашивай меня, какой. Это очень важно. И все. – Она стиснула губы, давая понять, что про свою задумку не скажет больше ни слова.

– Тогда тебе надо очень много денег.

Она кивнула.

– Вряд ли на завод можно заработать работой в этом салоне. Идём. – Он протянул руку и повторил: – Идём, Сивилла!

Откинулась занавеска, и бывшая гладиаторша возникла на пороге.

– Вывести его? – спросила она у Летиции.

– Нет, нет, все нормально. Это мой старый знакомый. Мы с ним немного погуляем. Повесь на полчаса вывеску «Закрыто», – заявила Сивилла.

Они шли по улице молча. Летиция ни о чем не спрашивала. А Элий ничего не говорил. Так они миновали два квартала. Наконец остановились перед зданием с портиком. Рядом с дверьми была прибита медная доска.

– Это Первый Севернопальмирский банк, – сказал Элий. – И здесь есть счёт на твоё имя. И на нем – сто тысяч сестерциев.

– Сто тысяч… – повторила Летиция как заворожённая. – И… я могу их взять? Все?

– Да, можешь. Но с одним условием. Ты должна выйти за меня замуж.

– Что?.. Ты покупаешь меня? – Она так растерялась, что забыла рассердиться. – Покупаешь за сто тысяч? Это шантаж?

– Считай, что так.

Он отвёл её в сторону, в небольшой садик с фонтаном и скульптурами. Вместо скамьи Летиция уселась на мраморное кольцо фонтана. Было жарко. Она зачерпнула пригоршню воды.

– Ты что, не веришь, что я тебя люблю? – спросила она и нахмурилась.

– Дело не в этом. Из-за потери памяти ты должна находиться под опекой. Сейчас такого опекуна нет. И поэтому ты не можешь ничем распоряжаться. А если ты выйдешь замуж, то твоим опекуном буду я.

– Значит, эти деньги будут твои. А мне – ничегошеньки. Неплохо придумано.

– Ты можешь их все забрать.

Она закусила губу и несколько секунд смотрела на игру струй в фонтане.

– А если я хочу выйти замуж не за тебя, а за кого-то другого?

Элий был уверен (или почти уверен), что вопрос задан чисто риторический, но все равно почувствовал, как тупая игла впилась в сердце. Элий присел на мраморное кольцо рядом с нею. Их бедра соприкоснулись.

– Твой муж будет распоряжаться твоими деньгами. Ты должна быть уверена, что этот человек не оберёт тебя.

Он как будто спрашивал: «В самом деле у тебя кто-то есть?»

Она рассмеялась – тоненько, по-детски.

– А, ну как же! Всем известно, что ты честен, Элий. Ты шантажируешь меня вдвойне. Деньгами и своей честностью. Великолепно! – она захлопала в ладоши. – О, премудрость! Ну а что ты мне ещё подаришь, Элий? А? Может, ты знаешь моё прежнее настоящее имя?

– Знаю. Твоё настоящее имя Летиция. И ещё ты носишь титул Августы. И Постум, император Рима – наш сын. И мы были женаты. И Бенит нас обоих ненавидит. Что ты ещё хочешь знать?

Она сидела, раскрыв рот, и растерянно моргала. Она была потрясена. Но не так сильно, как ожидал Элий.