НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 26 (1982) - Всеволод Ревич

У жены стало такое лицо… уж и не знаю, когда я видел ее такой.

— Вот что, милостивый государь. Вся твоя жизнь для нас — секрет. Так с чего ты взял, что и у дочки не могут завестись свои маленькие секреты?

Она подошла ко мне совсем близко, в голубых глазах сверкали сердитые искры.

— Напрасно я тебе сказала. Я ей обещала не говорить ни одной живой душе. А тебе сказала — и вот, не угодно ли! Носишься по всему дому как бешеный только потому, что у девочки есть свой секрет.

— Хорош секрет! — заорал я. — А ты не подумала, что это может быть опасно? Эти зверюшки чувственны сверх меры и…

Я запнулся, настало ужасное молчание. Жена посмотрела на меня с язвительной, недоброй усмешкой.

— С чего это ты вдруг стал таким стражем добродетели, прямо как евнух при гареме? Они очень милые, ласковые создания и совершенно безобидные. Только не воображай, будто я не понимаю, что к чему. Ты сам же их вывел. И если у них есть какие-нибудь нечистые мысли, я уж знаю, откуда они их набрались.

Я вихрем вылетел из дому. Вскочил в джип и понесся в дубовую рощу.

Вождь наслаждался жизнью. Прислонясь спиной к стволу, он уютно расположился под дубом, в ветвях которого скрывался его домик: одна из женщин жарила для него на маленьком костре воробья. Он приветливо поздоровался со мной на языке планерят.

— Тебе известно, что сейчас двое из твоего племени сидят в комнате у моей дочери? — в сердцах выпалил я.

— Да, конечно, — спокойно ответил он. — Они к ней ходят каждый день. А разве это плохо?

— Она их учит словам людей.

— Ты говорил, некоторые люди могут стать нам врагами. Нам непременно надо понимать человеческие слова, тогда будет легче защищаться.

Он протянул руку и откуда-то из-за ствола, из потаенного уголка вытащил на свет божий… номер сан-францисской «Кроникл»! Я остолбенел.

— Мы это достаем из ящика перед твоим домом, — чуть виновато сказал он.

И разостлал газету на земле. Я увидел дату — газета была вчерашняя. Вождь сказал гордо:

— От тех двоих, которые ходят к тебе в дом, я тоже выучился человеческим словам. Я почти все здесь могу «прочитать», как говорят люди.

Я стоял и смотрел на него, разинув рот. Как теперь поправить дело, чтобы не пропала моя великолепная шутка? Покажется ли правдоподобным, что планерята, слушая и наблюдая людей, выучились человеческому языку? Или с ними подружился человек и научил их?

Да, так: хочешь не хочешь, а надо отказаться от безвестности. Моя семья обнаружила колонию планерят на нашем ранчо, и мы научили их говорить по-человечьи. Буду держаться правды. Вождь повел длинной тонкой рукой над листом газеты.

— Люди опасные. Если мы отсюда уйдем, они застрелят нас из своих ружей.

Я поспешил его успокоить;

— Этого не будет. Когда люди узнают про вас, они вас не тронут. — Я сказал это очень внушительно, однако в душе впервые усомнился: пожалуй, для планерят все это далеко не шутка.

И все-таки продолжал! — Сейчас же отошли семьи подальше друг от друга. Сам со своей семьей оставайся тут, чтоб нам не потерять связь, а другие пускай переселяются. Он покачал головой.

— Нам нельзя уйти из этих лесов. Люди нас застрелят. — Он встал, в упор глядя на меня огромными круглыми глазами ночной птицы. — Может быть, ты нам не друг. Может быть, ты нам говорил неправду. Почему ты говоришь, что нам надо уйти из безопасного места?

— Вам будет лучше. Там будет больше дичи. Он все смотрел мне прямо в глаза.

— Там будут люди. Один уже застрелил одного из нас. Мы его простили, и теперь мы с ним друзья. Но один из нас умер.

Я был ошеломлен.

— Вы подружились еще с одним человеком?! Вождь кивнул и показал в конец лощины:

— Сегодня он там, в гостях у другой семьи.

— Идем!

Порой он с разбегу поднимался в воздух и планировал, но даже несмотря на эти короткие перелеты не поспевал за мной. То крупно шагая, то переходя на рысь, я держался впереди. Я тяжело дышал — и от усталости и от тревоги; кто знает, как повернется разговор с этим незнакомцем…

За поворотом ручья, у костра, на котором готовили еду, сидел на траве мой сын, играл с крохотным крылатым детенышем и разговаривал со взрослым планеренком. Пока я подходил ближе, сын подбросил детеныша в воздух. Крылышки расправились и малыш плавно опустился на подставленные ладони.

Между тем мой мальчик говорил стоящему рядом планеренку:

— Нет, я уверен, что вы не со звезд. Чем больше думаю, тем больше уверен, что это мой отец…

— Что ты тут болтаешь? — заорал я у него за спиной. Взрослый планеренок подскочил на добрых два фута. Сын медленно повернул голову и посмотрел на меня. Потом передал детеныша планеренку и встал.

— Нечего тебе здесь околачиваться! — кипятился я. Несколькими словами сомнения он погубил весь богатый запас планерятских легенд.

Он отряхнул прилипшие к штанам травинки и выпрямился. И посмотрел на меня так, что я мигом остыл.

— Папа, вчера я убил одного такого человечка. Я охотился, и принял его за ястреба, и застрелил его. Если б ты рассказал мне про них, я бы его не убил.

Я не смел посмотреть ему в лицо. Опустил голову и уставился на траву. У меня горели щеки.

— Вождь говорит, ты настаиваешь, чтобы они поскорее переселились от нас. Ты, видно, думаешь здорово над всеми подшутить, так, что ли?

Я услышал, как подошел вождь и молча остановился позади меня.

Сын сказал тихо:

— По-моему, не слишком удачная шутка, папа. Он так кричал, когда я в него попал…

В траве чернела, шевелилась оживленная муравьиная дорога. Мне почудилось — небо наполнил странный гулкий звон. Наконец я поднял голову и посмотрел на сына.

— Пойдем, мальчик. Я отвезу тебя домой, в машине обо всем поговорим.

— Я лучше пройдусь.

Он слабо махнул рукой планеренку, с которым разговаривал до моего прихода, потом вождю, Перескочил через ручей и скрылся в дубраве.

Планеренок с малышом на руках таращил на меня глаза. Гдето в дальнем конце лощины каркала ворона. На вождя я не посмотрел. Круто повернулся, прошел мимо него и один зашагал к своему джипу.

Дома я откупорил бутылку пива и уселся на террасе ждать сына. Жена прошла из сада в дом с охапкой срезанных цветов, но не заговорила со мной. На ходу она отрывисто щелкала ножницами.

Над террасой проплыл планеренок и нырнул в окно дочкиной комнаты. Через минуту он мотнулся обратно. И сейчас же за ним выпрыгнули из окна два планеренка, которых я видел у дочки днем. Легко набирая высоту, все трое плавно повернули к востоку, я смотрел им вслед, и нехорошо, смутно было у меня на душе.

Когда я наконец отхлебнул пива, оно было уже теплое. Я отставил его прочь. Немного погодя на террасу выбежала дочка.