Свет над тайгой (сборник) - Владимир Михановский

— Завтра не получится. Надо закончить кое-какие дела, — сказал Арбен.

— Это связано с твоим лечением? — догадалась Линда.

Арбен кивнул.

Ньюмор, словно по уговору, ни разу не упоминался, и Арбену это почему-то было приятно.

Линда не могла бы словами выразить то, что было у нее в душе. Странное лечение. Лечение, в результате которого тускнеют блестящие умственные способности и человек становится рядовым, заурядным. Может быть, и гениальность не более чем психическое отклонение? Как знать, что возвышает гения над остальными? Не мысли, а тени подобных мыслей носились у Линды в голове, но выразить их она вряд ли сумела бы.

— Несколько дней я буду очень занят, — сказал Арбен и потрогал в кармане вчетверо сложенный блокнотный листок.

— Понимаю. Ничего, уедем позже. Ближе к весне. Машина резко тормознула. Стайка ребятишек выскочила из-под ее тупого носа. Опасности, конечно, никакой не было — все скорости и импульсы были рассчитаны, когда машина еще только свернула на эту улицу.

— Скажи, ты думаешь обо мне? — неожиданно спросил Арбен.

— Иногда, — улыбнулась Линда.

— Часто?

— Часто, наверно, ты не заслуживаешь…

— Прошу тебя, не думай обо мне, — серьезно сказал Арбен.

— Скромность украшает человека.

— Я не шучу. Не думай обо мне, не вспоминай меня… Хотя бы в течение нескольких дней.

— Но почему? — изумилась Линда необычности просьбы. — Тебе неприятно сознание, что я о тебе думаю?

— Не могу тебе объяснить, в чем дело, но позже, когда мы будем вместе. Чему ты смеешься?

— Не обижайся. — Она прижалась к нахмурившемуся Арбену. — Просто я вспомнила притчу об обезьяне. Волшебник сказал одному человеку: «Хочешь, я верну тебе молодость и красоту?» — «Хочу», — отвечал человек, который был стар и согбен. «Для этого ты должен выполнить одно условие», — сказал волшебник. «Я согласен на все». — «О, это простое условие: в течение пяти минут ты не должен думать об обезьяне, вот и все. Пять минут — это как раз время, необходимое для твоего превращения».

— И что же?

— Волшебник исчез. Он с горечью убедился, что его условие невыполнимо.

— А человек?

— Он остался таким же — старым и немощным…

— Да, память не подвластна человеку, — глухо сказал Арбен. — Человека легче убить, чем отнять у него память. — Будто спохватившись, он посмотрел на часы.

— Время ушло как мартовский снег, — процитировала Линда.

— Поедем ужинать?

— Не хочется.

— И мне, — признался Арбен. — Куда же тебя доставить? В универсальный «Все для всех»?

— Я хочу домой. Уже поздно.

Ароен набрал на пульте нужные координаты и, включив автоводитель, отодвинулся от штурвала.

Ближе к окраине освещенность падала. Громады домов еле угадывались во мраке. Старые дома, лишенные окон, достались в наследство от того времени, когда люди панически — и не без оснований — боялись радиации, уровень которой неуклонно повышался. Теперь эти дома выглядели как уродливые коробки, но снести их все никак не могли. Реклама на окраине не так буйствовала, как в центре.

— Помнишь, ты привозил меня домой на такси, — сказала Линда, когда машина остановилась. — А теперь у тебя своя машина.

Арбен смотрел сквозь боковое стекло.

— Неплохая лошадка. У меня просьба, Арби: когда мы сядем сюда, и выедем из города, и возьмем курс на побережье — включи машину на полную скорость. Ладно?

Арбен кивнул, не отрываясь от окна. Но улица была пустынной. «Этой груше место в музее», — подумал Арбен, глядя на допотопный фонарь. Ветер раскачивал его, отчего желтый круг метался по земле. Давным-давно опавшие листья то попадали в освещенный круг, то снова уходили из него в небытие. Было очень холодно, со дня на день ожидался снег, но он все не падал.

— Чудесная машина. Я не видела такой, — сказала Линда.

— Нравится? — отвернулся от окна Арбен.

— Кроме, пожалуй, одного: зачем кабину обклеили пластиком? — Она потрогала поблескивавшую неровную поверхность. — Смотри, как бугрится. Можно подумать, что обклеивали вручную. О чем только конструктор думал?

— Грубая работа, — согласился Арбен.

— Может, снимем? — Линда сделала жест, как будто собиралась сорвать наклейку.

— Погоди. Ты же не видела других машин этого класса. Может, сейчас такая мода?

— Все равно это уродливо. — Линда передернула плечами.

Фары машины бросали перед собой широкий сноп света. Арбен уменьшил освещение, и сноп превратился в луч, устало упавший на старый асфальт.

— Я пойду, — сказала Линда после короткой паузы, во время которой она выжидательно поглядывала на Арбена.

Арбен открыл дверцу и уверенно вышел первым.

— Провожу, — сказал он.

— Наконец-то ты решил не делать этого тайком, — весело заметила Линда, опираясь на протянутую руку.

— А, ты об этом… — Арбен рассмеялся.

Каблучки Линды громко стучали, эхом отдаваясь в глухих закоулках. Арбен шел рядом, стараясь не уходить вперед. Он и сам не понимал, что заставило его выйти из машины. Желание побыть еще немного с Линдой? А может, стремление вновь почувствовать себя обычным человеком, который не должен готовиться ни к какому космическому полету, жить обычной жизнью? «До дверей и обратно», — сказал себе твердо Арбен.

Две исполинские тени пересекли дорогу и вскарабкались на стену дома, слившись с темной поверхностью. Одна была тонкой, другая — мужественно-широкоплечей.

— Смотри, наши тени не хотят расставаться, — тихо сказала Линда, замедляя шаги. Глаза ее блестели. — Вот мы уйдем, уедем отсюда, а они останутся. И всегда будут вместе.

— Доброй ночи, — сказал Арбен, когда они подошли к входу.

— Когда мы увидимся?

— Надеюсь, скоро.

— Буду ждать.

— Я позвоню тебе.

Линда помахала рукой и скрылась за лестничным поворотом.

Арбен не успел сделать и трех шагов, как навстречу ему от стены отделилась фигура. Казалось, она появилась из небытия и двигалась осторожно и бесшумпо. Так шагать, не затрагивая опавших листьев, мог только Альва — его вторая половина, его горести и заботы, его трусость и неуверенность, разреженное облако античастиц, как бы вобравшее в себя частицу Арбена.

Фигура шагала медленно и неотвратимо, словно сама судьба. Но Арбен не был ни суеверным, ни фаталистом. Встретив наконец Альву, он обрел то спокойствие, к которому тщетно стремился, ту уверенность, которую обещал ему Ньюмор, уговаривая согласиться на космический полет… Мысль работала четко, словно на выпускном экзамене. Альва не может превысить скорость три мили в час. Это хорошо. Но той же величиной ограничена и скорость Арбена. Это плохо. Однако гораздо хуже то, что Альва находится в более выгодном положении: он движется наперерез Арбену, отрезая ему путь к машине. Способность Альвы к маневру явилась для Арбена неожиданностью. «Словно кто-то по радио управляет его действиями», — мелькнула и тотчас погасла мысль.