Отвергнутые (СИ) - Ульяна Лаврова

Слушай свою волчицу

Гейла

Я поднялась из-за стола, следом за мной встала Мидара. Она повернулась ко мне и протянула руки.

— Можно обнять тебя? — спросила она.

Я мгновение помедлила и потянулась к ней, обнимая. Мне до сих пор было неловко от того, с какой теплотой она принимает нас. В то же время, для меня это было жизненно необходимо. Наконец в моей жизни появились близкие люди. Раньше я испытывала только враждебные чувства: соперничество, ревность, стремление превзойти, зависть. Сейчас я увидела, что можно строить отношения на открытости, честности и заботе друг о друге. Я была благодарна Мидаре за этот урок.

Понизив голос и переходя на шепот она произнесла:

— Пойду заберу Ярину у Аурики. Ей с Эстером тоже надо поесть. А потом наведаюсь к Гвэл, она будет рада увидеть правнучку, за одним объяснит, как не показывать видения всем подряд, — она чуть отодвинулась и заглянула мне в глаза, — я не против, что ты увидела это, Гейла. Но такая беспечность, допущенная мной, может навредить ходу событий, который должен случится. Я надеюсь, ты это понимаешь?

На последней фразе взгляд ее стал серьёзным, но все так же излучал тепло.

Я коротко кивнула. Я была сбита с толку ее видением, не могу сказать, что я желала этого. Наверное, пару лет назад, я прыгала бы от радости, но сейчас просто хотела для нас счастья. Тихого счастья.

В задумчивости я подошла к Медеку:

— Идем, — обратилась я к нему и протянула руку, — я познакомлю тебя с мамой.

Поднимаясь по лестнице, я услышала тихий вопрос:

— Про какое видение говорила Мидара?

“Любопытный какой, услышал наш разговор, наверняка и намек Мидары заметил, и хочет подробностей,” — подумала я и решила подразнить его, воспользовавшись случаем.

Я остановилась и лучезарно улыбнулась:

— Прости Медек, но я не могу рассказать тебе. Это не моя тайна.

Повторила я слова, сказанные им недавно. Приблизилась, игриво провела большим пальчиком по нижней губе и добавила:

— Ты же понимаешь?

В глазах Медека появился хищный блеск и он прикусил мой палец.

— Понимаю, — подхватив меня на руки, понес вверх по лестнице и продолжил, — понимаю, что знакомство с мамой нам придется перенести.

— Ну, нет!

Я наигранно замахала руками и ногами, при этом громко смеясь. И так увлеклась, этой игрой, что не заметила, как моя рука врезалась во что-то твердое. Я ойкнула, перестала изображать жертву и плотнее прижалась к Медеку. Перед нами стоял Верк. Он потирал подбородок. Судя по всему именно об него и ударилась моя рука.

— Ну и тяжелая у вас рука мисс, — сказал он, строго посмотрел на нас и добавил, — вас ждет — не дождется ваша матушка пока вы здесь резвитесь, — в его голосе слышалось осуждение.

И он продолжил путь. Как только лекарь скрылся за поворотом, Медек поставил меня на ноги.

Я уставилась на него в непонимании, а у самой начали подрагивать плечи:

— Почему я чувствую, как будто меня только что отчитали, как маленькую девочку? — теперь я уже откровенно давила смех.

— Мне кажется это так и было, — улыбаясь ответил Медек.

— Мдааа, а ведь действительно мы ведем себя как дети, — я резко перестала смеяться и задумалась.

— Знаешь, Гейла, я не вижу в этом ничего плохого. В конце концов мы с тобой обязаны быть счастливы несмотря ни на что. Да, у нас не было счастливого детства, но сейчас все в наших руках. И мы имеем право просто дурачиться, иначе мы действительно сойдем с ума. Он снова улыбался, и мне эта улыбка невероятно нравилась. Она ему очень шла и делала его лицо более мальчишеским и живым.

— Идем, — теперь он протянул мне руку, — твоя мама ждет.

Дойдя до нужной двери, я тихонько постучалась и не дожидаясь ответа вошла. Мама отдыхала в кровати, полулежа, оперевшись на подушки.

Сделав несколько быстрых шагов я уже была в ее объятьях:

— Мамочка, — прошептала я, — как я рада, что ты очнулась.

Я чувствовала, как мои глаза защипало, сдержав чувства, я отстранилась и заглянула ей в лицо. Ее глаза блестели от непролитых слез. Но, сейчас она смотрела не на меня и я видела в ее взгляде предостережение. Оглянувшись, я поняла, что она смотрит на Медека. Он, в свою очередь, поклонился и произнес:

— Для меня честь, познакомиться с Вами.

— Мама, это…, - я запнулась от того, что увидела страх в ее глазах.

— Ты беременна, — тихо выдохнула она, не ответив на его приветствие.

Я кивнула и улыбнулась. Мать же лишь сжала губы, вытягивая их в линию. Несколько минут в комнате стояла тишина, а затем она произнесла:

— Мы с тобой можем остаться наедине?

Я перевела взгляд на Медека. Он молча вышел, аккуратно закрывая за собой дверь.

— Надо же действительно ушел, — удивилась мать.

Я понимала ее изумление, отец никогда бы так не сделал. Я почувствовала ее холодные пальцы на своей руке. Разглядывая ее, отметила, насколько она была худа. Раны на теле уже значительно зажили, но многие из них останутся рубцами. Под глазами залегли тени. Мое сердце сжалось, я физически ощущала всю боль, которую ей пришлось пережить. Сейчас она смотрела не на меня, а на дверь, в которую только что вышел Медек.

— Знаешь, — задумчиво произнесла она, — за последние месяцы у меня было много времени для размышления. И я поняла, что не смогла стать хорошей матерью для тебя. Каждый день я внушала себе, что тебе нужен отец. Неважно какой, но отец. Я верила, что он тебя любит и я смогу защитить тебя от его тирании.

— Так и было мамочка, — прошептала я.

Но мать на мои слова лишь отрицательно покачала головой:

— Нет, я лишь мучила тебя и себя. Я должна была быть сильной и уйти, должна была что-то придумать, уберечь тебя. А я оказалась слишком слаба.

Она перевела взгляд на меня и сжала мою руку. Я отметила, что ее пожатие было совсем слабым.

— Поэтому, сейчас, я лишь прошу об одном, будь сильной, — она умоляюще смотрела в мои глаза. — Слушай свою волчицу, слушай всегда, она никогда не обманет.

— Я слушаю, мама.

— Верк, сказал, что его убили, — она отвела взгляд. — Его больше нет. Я никак не могу поверить в это. Он оказался предателем, маги сами же и расправились с ним. Тиран, да еще и предатель!

Я почувствовала как ее затрясло, от сильных эмоций.

— Тише, я не думаю, что тебе стоит сейчас волноваться.

Мама кивнула.

— Он мертв, как его жене, мне бы