Лесные женщины (сборник) - Абрахам Меррит

— Когда мы вызовем Землю, Мартин? Роботы будут следить за нами повсюду. Они позаботятся, чтобы мы были уничтожены, прежде чем сможем передать свое послание или предупреждение миру. Они контролируют правительства — по крайней мере достаточно, чтобы схватить нас при посадке. А если мы сумеем уйти и соберем вокруг себя людей, это означает гражданскую войну, а это в свою очередь означает фатальное промедление в строительстве космического флота — даже если мы победим.

Мартин ответил:

— Мы должны благополучно приземлиться, уйти от роботов, найти способ управлять ими или уничтожить их. Боже, Тарвиш, вы видели, что делает этот дьявол, которого называют Исказитель Пространства. Он выбросил из нашего измерения кратер, как мальчишка бросает камень в пруд!

Бартоломью сказал:

— Он может взять Землю и разбить ее на кусочки…

Народный и Лао переглянулись. Народный сказал:

— Достаточно. Мы знаем. — Китаец кивнул. Народный сказал: — Я полагаю. они достигнут Земли через четыре часа. — Опять Лао кивнул. Народный продолжал: — Мы поговорим с ними, Лао; хотя я считал, что с человечеством мы покончили. Но мне не нравится то, что они так причудливо называют Исказителем Пространства, потому что он испортил мою музыку.

Они принесли экран меньшего размера и установили его перед большим. Сориентировали относительно летящего корабля и встали перед ним. Меньший экран покрылся светящимися голубыми вихрями; вихри собрались вместе и превратились в огромный конус, который потянулся к большому экрану, как будто их разделяли не футы, а тысячи миль. И когда конец конуса коснулся отраженной на экране контрольной рубки космического корабля, Тарвиш воскликнул:

— Смотрите!

В воздухе появилось мерцание, какое бывает над дорогой в жаркий летний день. Мерцание превратилось в сверкающий занавес бледно-голубого света, оно становилось все устойчивее, пока на огромном расстоянии не показалась овальная дверь. И вдруг в двери появились два человека: один высокий, худой, мрачный, с чувствительным лицом мечтателя, а другой китаец, с головой как большой желтый купол, с лицом, бесстрастным, как у Будды, и было странно видеть, как в то же самое время в глубокой подземной пещере эти самые два человека стояли перед уходящим в экран голубым конусом, а на большом экране видны были их изображения в контрольной рубке космического корабля, там, где находилась вершина конуса.

Народный заговорил, голос его был полон равнодушия и уверенности, этот голос вызывал дрожь и одновременно ободрял. Он сказал:

— Мы не причиним вам вреда. Вы не можете причинить вред нам. То, что происходит на поверхности Земли, для нас ничего не значит. Но то, что может произойти под поверхностью, значит очень многое. То, что вы назвали Исказителем Пространства, уже вызвало мое раздражение. Я полагаю, что оно может сделать и больше. Я также полагаю, что роботы более или менее на его стороне. А вы против него. Поэтому первым нашим шагом должна быть помощь вам против роботов. Сообщите мне все факты. Но говорите коротко, потому что мы не можем без неудобств поддерживать свое положение больше, чем полчаса.

Мартин сказал:

— Кто бы вы ни были, откуда бы вы ни были, мы вам верим. Вот наш рассказ…

В течение пятнадцати минут Народный и китаец слушали их рассказ о борьбе против роботов, об их бегстве и исчезновении кратера Коперника, когда Исказитель Пространства пытался помешать им уйти.

Народный сказал:

— Достаточно. Теперь я понимаю. Сколько вы можете оставаться в космосе? Каковы у вас запасы энергии и пищи?

Мартин ответил:

— На шесть дней.

Народный сказал:

— Достаточно времени для успеха — или неудачи. Оставайтесь вверху все это время, потом спуститесь там, откуда стартовали…

Неожиданно он улыбнулся.

— Я не забочусь о человечестве, однако я не стал бы причинять ему вред сознательно. И мне приходит в голову, что я все же перед человечеством в долгу. Если бы не оно, не было бы и меня. К тому же я подумал, что роботы никогда не производили поэта, музыканта, художника…

— Он рассмеялся. — Но мне кажется, что к одному великому искусству они все же способны! Посмотрим.

Овал неожиданно опустел; потом и он исчез.

Бартоломью сказал:

— Созовите остальных. Я за подчинение. Но они должны знать.

Когда остальные услышали, они все проголосовали за подчинение, и космический корабль, изменив курс, принялся медленно, как мог, кружить вокруг Земли.

Внизу, в пещере с экранами, Народный рассмеялся. Он сказал:

— Лао, неужели мы так ушли вперед за несколько лет? Или люди регрессировали? Нет, это проклятие механизации, которая уничтожает воображение. Потому что посмотрите, как легка проблема роботов. Начали изготовлять человекоподобные машины. Математические, бездушные, нечувствительные к эмоциям. Такова была и первичная материя, из которой состоит все на земле: скалы и вода, деревья и трава, металлы, животные, рыбы, черви и люди. Но где-то как-то что-то было добавлено к первичной материи, соединилось с ней — использовало ее. Это то, что мы называем жизнью. А жизнь — это сознание. И потому связана с эмоциями. Жизнь устанавливает свой ритм, и ритм этот различается в скале и кристалле, в металле, рыбе и так далее… и потому у нас множество разных предметов и существ.

— Похоже, жизнь начала устанавливать свой ритм и в роботах. Их коснулось сознание. Доказательство? Они достигли идеи единства — группового сознания. Это уже связано с эмоциями. Но они пошли дальше. Они развили инстинкт самосохранения. А это, мой мудрый друг, означает страх — стах гибели. А страх означает гнев, ненависть, высокомерие — и множество других чувств. Короче, роботы в определенном смысле приобрели эмоции. И потому стали уязвимы для того, кто сможет уловить и усилить эти эмоции. Они больше не механизмы.

— Поэтому, Лао, я задумал эксперимент, который даст мне материал для изучения и забавы на многие годы. По происхождению роботы — дети математики. И я спрашиваю — к чему ближе всего математика? И отвечаю: к ритму, к звуку, к звукам, которые до энной степени усилят ритмы, на которые они отзываются. И математически, и эмоционально.

Лао сказал:

— Звуковая последовательность?

Народный ответил:

— Совершенно верно. Но нам нужно несколько для экспериментов. Впрочем, это легко. Попросите Маринова и Ефросинью сделать это. Пусть остановят корабль и доставят его сюда. Опустят мягко. Конечно, придется убить всех людей, но пусть сделают это милосердно. А роботов пусть приведут ко мне. Используйте на одном-двух зеленое пламя, остальные послушаются, уверяю вас.