Вокзал - Олег Андреев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Разверни! – скомандовала проводница.
Сергей извлек содержимое пакета.
– Ой, это что? – удивилась проводница, увидев в руках блондина двух свадебных кукол, опоясанных обручальным кольцом.
– Колечко с бриллиантом я внутрь куклы зашил. Специально для невесты сюрприз. Но при серьезном шмоне могут и его прощупать, просветить. Я там не знаю, с чем они искать будут.
– Да брось ты. Никто бы и не додумался. Хотя если хочешь, чтобы я спрятала, я спрячу, – быстро опомнилась проводница, понимая, что парень может передумать и она не получит свою сотню.
– Значит, договорились. – Парень снова уложил кукол в пакет.
– Да. Только куда их положить? – огляделась девушка. – Чтобы они тут мне не мешали.
– А давай прямо в мешок с чесноком зароем, – предложил Сергей.
– Да ты что, – засмеялась проводница. – Ты потом как развернешь свои куклы жениху и невесте, там вся свадьба одуреет от вони.
– Ничего. Для хохмы нормально будет.
– Ну как знаешь, – пожала плечами проводница.
Сергей ловко закопал пакет с куклами в мешок. Набросал еще сверху него несколько головок чеснока – для верности. И полил чесночной жижей, вытекающей из треснувшей банки.
– А это еще зачем? – не поняла девушка действий блондина с чесночной жижей.
– Да это чисто психологическая уловка. Если они к тебе в мешок полезут – так, для проформы – то в этой липкой и едкой гадости никому копаться не захочется.
– Ну делай как знаешь, – махнула рукой проводница.
Сергей отсчитал положенную сумму – даже еще пятьдесят рублей накинул сверху.
– Это ни к чему, – нахмурилась проводница. – У меня все по таксе. Я лишнее не беру. Тут и ехать-то осталось… – Она посмотрела на часы. – Будем точно по расписанию. Вряд ли уже проверять будут.
– Это на всякий случай.
– Сегодняшний вряд ли опоздает. Тут его всеми силами по расписанию гонят.
– Что так?
– Какой-то груз важный везем.
– Какой?
– Гроб с телом матери начальника Южного вокзала, – почему-то перешла на шепот проводница. – Теперь костьми ляжем, но к сроку покойницу должны довезти.
– Во как интересно, – задумался блондин. – Из-за одной мертвой столько живых людей вовремя в Москву попадут.
– Ну ладно, иди. – Проводница снова улеглась с книжкой на полку.
Сергей вышел в коридор и увидел, как за окном показалась железнодорожная станция. Поезд стал тормозить и остановился. А через некоторое время в вагон вошли люди с собаками.
Попросили всех открыть купе. Заводили собак в каждое, еще раз проверяли сумки – выборочно, у подозрительных лиц.
Заглянули и в купе проводницы.
– Ничего странного не заметила? – спросил лейтенант с собакой у девушки.
– Да вроде все нормально. Одного чеченца с наркотиками уже взяли.
– Это мы слышали, – поморщился от чесночного запаха лейтенант.
Собака, заглянувшая в купе, беспокойно завертелась, потом чихнула.
– Что это за гадость ты везешь? – вновь дернул носом лейтенант.
– Да чесночная настойка разбилась в банке. Не продохнуть теперь, – объяснила девушка.
Лейтенант заглянул в мешок с чесноком. Собака от новой волны чесночного запаха заскулила и снова чихнула.
– Вот блин, – выругался лейтенант, – так и собаку мне испортишь. Такой жуткий запашок – тут у любого нюх отобьет. А ну пошли отсюда, Мухтар, – дернул он за поводок собаку.
Проводница выглянула в коридор.
В дальнем конце его стоял Сергей.
Он был бледен, но улыбался.
– Все! – кивнула ему проводница, когда люди с собакой вышли из вагона. – Пронесло!
Глава 58
ФАЛОМЕЕВ
Дальше путь Фаломеева и Виолетты лежал в кассы. К Елене Леонидовне.
Старший кассир всегда благоволила Виолетте.
Каково же было изумление экскурсовода, когда она увидела Леонидовну, выходящую из помещения касс в сопровождении двух оперативников в штатском. То, что это оперативники, Виолетта знала почти наверняка. По крайней мере, рожу одного она заметила в линейном отделении, когда однажды возникла неприятность с пьяным экскурсантом.
– Ничего не пойму, – пробормотала она, – Елена Леонидовна, вы надолго?
Кассирша посмотрела на Виолетту, улыбнулась и не узнала.
Виолетта потянула Фаломеева за собой. В шестнадцатой кассе Оксаны тоже не было. Кассиршу заменяла незнакомая женщина.
– Ничего не пойму, – снова уже в отчаянии сказала Виолетта.
Она оглянулась по сторонам и стала всматриваться в людей в кассовом зале.
На первый взгляд ничего необычного. Потом она заметила человека с газетой в сером чесучовом пальто. Он стоял у автоматов с пепси и жадно пил. Переведя взгляд чуть дальше, она увидела еще одного в плаще. Тоже с газетой и тоже у автомата. Этот утолял жажду фантой. У выхода маялся третий.
– Пошли, – решительно потянула она Фаломеева к служебному входу.
Позвонила, нетерпеливо постучала. Дверь приоткрылась, и она протиснулась внутрь.
– Виолка, напугала до смерти. Чего барабанишь? – испуганно спросила знакомая кассирша.
– Срочно один билет на шестичасовой.
– У нас тут такое делается…
– Знаю. Не слепая. Там в зале три хмыря.
– Это не наши. Это оттуда…
– Мне нужен билет.
– Только для наших. Только для тебя исключительно.
– А я теперь не ваша…
– ?..
– Уезжаю к самому синему морю. Уволилась. Гори оно все прахом.
– ОН?
– Кто – ОН? А, ты про этого? Нет. Другой. Видишь – стоит, мнется.
– Давно знакомы?
Виолетта посмотрела на часы.
– Часов пять, однако.
– Ну ты даешь…
И видно было, что завидно. Завидно до слез. Как это так люди могут? Пять часов. Оказывается, могут. Как в романах.
Она выписала билет, не сводя восхищенных глаз с экскурсоводши. Какие мысли еще бродили в голове этой серенькой мышки с реденькими волосами и невыразительными глазками? Конечно, этим легче, они на виду. Хоть два часа, хоть три. А тут сидишь в стеклянной конуре, испотеешься вся или замерзнешь от кондишена, а в окошко к тебе задолбанные ожиданием, мерзкие рожи со своими просьбами лезут. И нет им никакого дела до того, что встала ты сегодня одна-одинешенька, впрочем, как и легла, наскоро попила чаю и бегом в конуру. Ни слова теплого, ни мужского шлепка по заднице. Ни вопроса: «Когда придешь? Не задерживайся…»
Валентина с зажатым в руке билетом вышла через ту же дверь, подхватила Алексея и очень, ну очень независимо прошла мимо потеющих милиционеров. Они зашли в камеру хранения. Взяли чемодан сибиряка.
– А твои вещи? – вспомнил Фаломеев про даму.
– Новую жизнь надо начинать с новыми вещами. И потом там моя одежда не пригодится.
– Напрасно. Мне твое платье понравилось, – вздохнул Фаломеев.
– Потому что прозрачное?
Фаломеев чуть не поперхнулся.
– Потому, потому… Дурачок. Что же я, не знала его особенностей? Ему семь лет в обед. Новое купим. Еще прозрачней.
Сибиряк крякнул.
Они пересекали зал ожидания, когда их догнала Алика. Виолетта внутренне напряглась. И напрасно. Алика протянула Алексею часы.
– Вот, возьмите, вы раздаривали всем, а. я подруге сказала, что нехорошо брать, если человек выпил. Ведь вы не от души. От вина.
– Почему не от души? Если я чего даю, то всегда от души, – обиделся Фаломеев и по-детски спрятал руки за спину.
– Берите, Алика, на память. Они мужские, но это даже модно сейчас. Берите, если бы не вы с шампанским, мне этого медведя ни в жизни не завалить. А у вас все будет тип-топ. Это счастливые часы. Поверьте. От души.
Они ушли, оставив Алику с часами. Алика сняла свои, поискала глазами урну и, не найдя, подала уборщице:
– На, Матвеевна, дарю…
– Господь с тобой, ты чего?
– Бери, бери, мне другие подарили, счастливые.
– У молодых все счастливые, – сказала Матвеевна, но часы внучке взяла – почему не взять. От души.
Фаломеев и Валентина вышли на перрон.
– Скажи, о чем ты мечтал, ну скажем, еще лет пять назад? Какую бы женщину хотел? Я такая? – спросила она.
– Нет.
– Да ну, я думала, я – женщина твоей мечты. Романтично. О какой же ты мечтал? – не отставала Валентина.
– О проститутке.
Если бы в тот момент они ехали на автомобиле и она была за рулем, непременно побились – так резко она остановилась.
– То есть?..
– Я думал, вот приеду когда-нибудь в Москву, подберу несчастную и женюсь.
Она мне детей нарожает, хозяйством займется и все такое…
Валентина согнулась пополам. Ее начал трясти смех. Нет, не смех – хохот, переходящий в истерику. Сибиряк перепугался.
– Ой, не могу…
На них оглядывались.
– Ой, не могу… Начитался… в библиотеке… Буран был… Запчасти не привезли…
Наконец она успокоилась, но временами нет-нет да проскакивала смешинка.
– Глупый. Это только в кино проститутки в заботливых матерей превращаются.
Не знаю, может, и мечтают, но уже никогда ими не станут. Ремесло свое берет.
