Половинка - Марина Николаевна Леванова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Светозар с силой навалился на княжича, стаскивая с Бажена. Схватил за грудки и развернул к себе, не давая подняться.
– Остановись! Что ты делаешь? – хорошенько встряхнул. – Ты же сам после пожалеешь об этом. Это ведь друг твой. Вспоминай давай! Мы ведь вместе росли, вместе коленки и носы разбивали. Славка, да очнись ты!
– А ты? – Ярослав ударил по рукам ведьмака. – Ты знал, кто он? Всё это время знал и молчал!
– Знал, да, – заорал Светозар, отпуская княжича и поднимаясь во весь рост. – И молчал. И дальше бы продолжал молчать. Тебе как сказать–то? Посмотри на себя! Твоя же ненависть слепа.
Бажен приподнялся и сел, растирая себе шею. Он не отводил своего взора от княжича, и в его взгляде не было ни ненависти, ни осуждения за содеянное им, а лишь безмолвная мольба.
– По чьему приказу ты следовал за нами, Бажен? – Ярослав встал и снова пошёл в его сторону. – Отвечай!
– Не могу, – тот поднялся и смело встретил горящий ненавистью взгляд своего друга. – Ты можешь пытать меня, убить, но сказать что–либо я не смею. – Посмотрел на Светозара, виновато – на женщин. – Простите меня!
– В этом я точно могу тебе помочь, – Милада смотрела на молодого волколака и улыбалась.
– Даже если снимете заговор, всё равно буду молчать! – Бажен упрямо поджал нижнюю губу. – Как вы не поймёте? От этого зависит не только моя жизнь.
– Да ты что? – возмутился Светозар. – Разве можно о таком молчать? Тем более сейчас…
– Светлячок, – Бажен снова забылся, называя ведьмака детским прозвищем. Побледнел. Надсадно закашлялся, словно удавка тугой петлёй сжала ему горло. – У него Лизавета наша. – И рухнул как подкошенный.
Глава 23. Спасение
Заряна проснулась, но не спешила открывать глаза, продолжая лежать без движения. Пахло сыростью и плесенью, и где–то раздражающе–монотонно капала вода. Осторожно приоткрыла веки. Её окружала темнота, и лишь откуда–то сверху узким лучом проникал дневной свет, тускло освещая небольшой пятачок земляного пола, на котором она сейчас и находилась. Приподнялась и начала растирать правую кисть: мало того, что она не чувствовала от холода своё тело, так ещё и рука невыносимо болела.
“Или ушиблась при падении, – девушка повела взглядом вокруг себя, – или отлежала. Ведь неизвестно, сколько я пробыла без движения”.
Под потолком находилась небольшая щель, через которую в помещение проникал свет и воздух.
“Сволочь! Мне бы только выбраться отсюда, я бы уж нашла кому рассказать о его делах неправедных, – села, отлепила мокрую ткань от кожи. – Ишь, что удумал: медальон ему подавай!”
Справа раздался шорох. Медленно повернула голову в ту сторону и в ужасе застыла: на неё смотрели глаза зверя, но вот какого, невозможно было понять, его полностью скрывала темнота.
“Мама дорогая! Со зверем посадил в один подвал”.
И вдруг её сосед по тюрьме двинулся к ней. Заряна в страхе замерла, боясь пошевелиться. Зверь припал к земле и пополз к ней на брюхе.
“Что происходит?”
Животное достигло границы света и остановилось, с опаской поглядывая на неё. Перед ней был волк, но совсем ещё щенок, слишком худой и грязный, и от него плохо пахло, словно он не один день провёл в заточении.
– Да бедненький! – тихо произнесла она вслух, и щенок совсем осмелел, подполз ещё ближе и лизнул её голую ступню. – Ой! – испуганно подтянула к себе ногу и замахала рукой. – Фу, я невкусная.
И так застыла с протянутой рукой, потому что на её глазах зверь стал меняться. Заряна так и продолжала сидеть с открытым ртом, даже тогда, когда перед ней предстала совершенно голая худая девчушка с всклокоченными грязными волосами и с затравленным взглядом.
– Я не ем людей! – очень серьёзно произнёс ребёнок.
“Нет, Наволод – точно не человек, – у Заряны потекли слёзы, зло смахнула их со щёк, – а изверг какой–то!” – А вслух сказала совсем другое:
– Меня зовут Яна, а как тебя?
– Лизавета, – девочка поднялась и прошла в свой угол, а оттуда вернулась одетой в какой–то мешок, в руках у неё было совсем зелёное, незрелое яблоко. – Хочешь?
– Нет, дорогая, – слова давались с трудом, – ешь сама. Я не хочу. – Заряна едва сдержалась, чтобы снова не расплакаться, наблюдая, с какой жадностью ребёнок ест недозревший фрукт. – Лизавета, а как давно ты здесь?
– Я не помню, – честно призналась девочка, подходя ближе. – А можно, я с тобой рядом посижу?
– Конечно, – она протянула руки навстречу, – я, правда, вся мокрая с одной стороны.
– Ничего, – Лизавета присела рядом и осторожно дотронулась до плеча девушки. – Это не страшно, ты скоро привыкнешь. Главное, мы теперь вместе.
Заряна обняла ребёнка за плечи, притягивая к себе. В голове роились мысли одна страшнее другой.
“Какой кошмар! Ведь меня никто не хватится: Матрена знает, куда я уехала, а дома–то не ждут. Что же делать? Как быть?”
– Ты не переживай! – попросила Лизавета, гладя грязной ладошкой руку травницы. – Скоро придёт мой брат и заберёт нас отсюда. Он обещал. Вот только что–то выполнит для этого… страшного и злого и сразу же придёт.
– Так, – Заряна заглянула в лицо девочки: серые, прозрачные, с тёмным рисунком по радужке глаза посмотрели на неё серьёзно. – А кто у тебя брат?
– Так Бажуня, – заулыбалась Лизавета. – Разве не знаешь его?
– Знаю, – внутри всё сжалось от ужаса. – Как же не знать такого гарного молодца? – Девочка тихо засмеялась, а Заряна снова притянула её к себе. – Теперь мне всё ясно, Лизавета. – А про себя подумала, что с этой стороны не стоит ждать спасения: кто–кто, но он точно не сможет пойти против своего хозяина. Тихо спросила: – Скажи, а этот страшный и злой, когда обычно приходит?
– А уже скоро, – и она повернула голову вправо. – Но иногда он и оттуда появляется, – указала пальцем в темноту, – там тоже есть проход.
– Очень интересно, – Заряна поднялась и прошла в ту сторону, куда показывала девочка, тщательно ощупала стену, нашла зазоры, но ручки не обнаружила, по–видимому, и она, и засов, который держал дверь запертой, находились с другой стороны. – Так и есть, ещё одна дверь.
– Да, – сказала Лизавета за её спиной, заставив вздрогнуть. – Но через неё я не могу пройти.
– А через ту, – Заряна кивнула в сторону другой двери, – можешь?
– Да, – уверенно ответила Лизавета, но, заметив на лице травницы изумление, решила пояснить: – Я ведь шустрая, когда я другая, и они меня не могут поймать, – грустно вздохнула, – а ещё они меня боятся, я чувствую их страх. Но мне нельзя выходить: тот злой сказал, что накажет Бажуню, сделает ему очень–очень больно, если я хотя бы порог переступлю.
“Что же делать? Как заставить этого ребёнка бежать? – Заряна загорелась надеждой. – Как пересилить страх за брата?”
– Лизавета, – опустилась на корточки перед ребёнком и взяла за плечи, – мне очень–очень нужна
