Земля призраков - Эрин Харт

Осборн отказался уйти. Он или бродил вокруг, или сидел неподвижно, или стоял рядом с желтой лентой, огораживающей периметр поисков. Однако его молчаливое присутствие, по-видимому, не беспокоило офицеров, занятых своей рутинной работой. Еще в первой половине дня они получили локационное оборудование, позаимствованное у фирмы в Беллинаслоу, и теперь могли надеяться на успех. В границах, очерченных Магуайром, в четырех футах от поверхности, приборы показали наличие плиты из твердого материала. Вызвали технику, небольшой экскаватор, который, словно доисторический зверь, все вокруг себя вытаптывал. К счастью, оператор оказался настоящим мастером: он так ловко управлялся со стальным ковшом, словно отмерял чай для заварочного чайника, а не ворочал почти тонну земли. Из траншеи послышалось лязганье металла о камень, и кто-то произнес: «Кажется, мы здесь на что-то наткнулись, сэр». Девейни заглянул в яму. Он увидел несколько больших плоских камней. Один из них неожиданно сдвинулся и вместе с осыпающийся землей рухнул в расположенную под ним нишу.

— Все в порядке! — крикнул Девейни. — Остановитесь. Достаточно.

Он послал одного из молодых полицейских за Магуайром.

— У вас больше опыта в раскапывании таких конструкций, — сказал он, когда подошел археолог. — Был бы признателен, если бы вы посоветовали, как продолжать.

ГЛАВА 3

Одевшись в обязательный белый костюм, стараясь не забывать о своих поврежденных ребрах, Кормак осторожно спустился в подземное помещение. Девейни и остальная команда остались на краю котлована. Спустившись, он зажег фонарик и всмотрелся в темноту. Стены из камней, тщательно подогнанных друг к другу, были рассчитаны на то, чтобы поддерживать массивные перекрытия. В углу, ближайшем к башне, потолок поддерживала плита песчаника, вырезанная в форме арочного пролета. Восхищаясь мастерством строителей, которые жили более чем тысячу лет назад, Кормак вдруг осознал, какое ужасное противоречие кроется в том, что именно здесь могут быть спрятаны мертвые Майна и Кристофер Осборны. Подземные помещения были обычной частью старинных укреплений. Однако они служили не только складскими помещениями, но и укрытием для самых уязвимых обитателей поселения — для детей и женщин. Входы в них нередко намеренно делали такими узкими, чтобы взрослый мужчина не мог в них протиснуться.

Все вокруг покрывал толстый слой пыли. Кормак ощутил запах тления. Медленно ведя фонариком по небольшому помещению, он не различил ничего, кроме серых теней. Подожди! Он вернулся назад и внимательно вгляделся в неясные очертания. В хаосе природных форм определенно ощущалось человеческое присутствие. Под пылью, едва проступая из земли и мусора, виднелись какой-то блестящий камешек и рельефный узор аранского свитера. Кормак сфокусировал на этом месте луч фонарика, и расплывчатые очертания постепенно прояснились. Он увидел тело, лежащее на правом боку, спиной к нему. Подле фигуры, у левого бедра, виднелось еще что-то. То был детский крошечный сапожок. Он обернулся к тем, кто стоял наверху, но ему не пришлось ничего объяснять. Они поняли, что он нашел, по его лицу.

Никто не заметил приблизившегося Хью Осборна, который уже стоял на краю котлована среди криминалистов. Прежде чем кто-то успел его остановить, Осборн спрыгнул вниз и вырвал из рук Кормака фонарик. Девейни поднял руку, останавливая собиравшихся последовать за Осборном коллег. У входа в подземелье Осборн упал на колени и судорожно схватил ртом воздух. Затем он заглянул внутрь, и то, что он увидел, заставило его испустить глубокий выдох, похожий на стон, в котором смешались надежда, страх и ожидание. Подобное ночному кошмару видение, однако, не растаяло, и Осборн медленно осел вниз, и фонарик, все еще горевший, выпал из его рук. Никто не говорил и не двигался, пока Осборн сам не нарушил тишину.

— Благодарю вас… благодарю, что отыскали их, — хрипло проговорил он, обращаясь в пустоту. Затем он как-то неуверенно поднялся и отсутствующе огляделся вокруг, словно не понимая, как выбраться из ниши.

— Я пойду теперь, — сказал он. — Вы знаете, где меня найти.

Два офицера помогли ему вылезти, и Девейни велел им проводить Осборна в дом. Кормак поднялся за ним и поискал лицо Норы в толпе. Когда он подошел, она смахивала слезы.

ГЛАВА 4

Кормак поставил перед Хью Осборном кружку с чаем, когда послышался легкий стук в кухонную дверь. Это была Уна Мак-Ганн. Должно быть, она услышала о последних событиях в деревне; слухи распространились моментально. Осборн не встал, чтобы поздороваться с ней, но вместо этого опустил голову и обхватил ее руками в позе крайней безысходности. Когда она мягко положила руку на плечо Осборна, Кормак осознал: Уна была первым человеком, выразившим хоть какое-то сочувствие, и почувствовал стыд. Затем дверь с неистовым грохотом распахнулась.

— Ты гребаный ублюдок, — ревел Брендан Мак-Ганн, направляясь к Уне и Хью. Его лицо пылало от ярости. — Твоя жена еще не в могиле, а ты уже ухлестываешь за моей сестрой! Прочь с дороги, Уна! Прочь с дороги!

Он схватил сестру за плечи и грубо оттолкнул в сторону, а затем обернулся к Хью Осборну, который привстал, глядя на него с изумлением. Брендан врезал ему кулаком в челюсть, отчего Осборн опрокинулся на стол. Сахарница и кружки разбились о каменный пол.

— Ты, гребаный отморозок, вставай и дерись!

Оглушенный Осборн пошатывался, но не успел Брендан ударить его еще раз, как сзади Кормак перехватил его руку и оттащил в сторону.

— Ну, — рявкнул Брендан, — а ты что скажешь, англичанин? — На его губах выступила пена.

Уна бросилась успокаивать Осборна, а затем развернулась к брату:

— По какому праву ты врываешься сюда, швыряясь обвинениями? Ты ничего не знаешь о наших отношениях! Ничего! Я нашла вещи, которые ты спрятал, Брендан, все эти газетные вырезки, свидетельство о рождении Айоф и заколку для волос — заколку Майны — и ничего не сказала. Я никогда не думала, что ты можешь причинить кому-то зло, но я ни во что теперь не верю, Брендан, я больше не понимаю тебя.

Пока Брендан слушал сестру, его напряженные мускулы расслабились, и Кормак освободился от его хватки.

Брендан тихо заговорил:

— Ты думаешь, я… А, Иисусе, Уна, ты и в правду поверила, что я могу причинить вред женщине… и ребенку? Я нашел это, — продолжил он, и его голос дрогнул. — Я нашел эту заколку в гнезде какой-то гребаной галки, клянусь. А что до прочего, то ты не можешь обвинять меня в подозрительности. Люди видят, как он каждый день тебя подвозит, а потом ты оказываешься беременной, что же нам думать? Мы не идиоты. А в результате он смывается, женится на другой и бросает тебя и Айоф на произвол судьбы. Я не могу спокойно видеть, как ты вкалываешь, а он сидит в своем огромном гребаном доме и указывает людям, что им делать, не желая уделить и шиллинга для собственной дочки. И только его ты слушаешь, Уна, его, а не меня, — ткнул он пальцем в Осборна. — Спроси его, почему его жена и сын оказались мертвы. Спроси его.

Осборн все еще выглядел ошеломленным и стирал с уголка рта кровь. Казалось, он полностью сбит с толку, но, увидев, до какой степени озлоблен Брендан, начал понимать, в чем дело.

— Это вы послали заколку для волос? И то письмо, обвиняющее меня, — частному детективу в Голвее? А Майне написали не вы ли? — Брендан виновато отвел глаза. — Вы или нет? Как раз перед тем как она исчезла. Люси показала мне его следующей ночью, она сообщила, что нашла письмо дня два назад, перелистывая книгу Майны. Когда я позвонил ей с той конференции ночью, мне показалось, что она расстроена, но она не призналась мне, что ее беспокоит. Это было злое, трусливое письмо. Вы заставили ее поверить, что я предал ее. И я так и не успел… Ты, тошнотворный ублюдок! — Теперь уже Осборн кипел от гнева. Рванувшись, он схватил Брендана за горло.

— Прекратите, прекратите! — закричала Уна, из последних сил растаскивая мужчин в разные стороны. Она подошла почти вплотную к брату и, дрожа от ярости, заговорила:

— Хью не отец Айоф. Ты хочешь снова это услышать? Иногда мне хочется, видит Бог, чтобы он был ее отцом, но это не так. Но Хью — единственный человек, который поддержал меня, когда я была беременна, единственный, кто понял, как я беспомощна и сбита с толку. И знай: отец Айоф — один из моих университетских преподавателей. Может, мне стоило поговорить с ним — но я уехала, Брендан, только потому, что считала себя гребаной дурой. Хью знал о ваших сплетнях. Но он мирился со всеми этими взглядами и шепотками, потому что я просила его ничего не предпринимать. Теперь ты удовлетворен, Брендан? Ты, черт побери, удовлетворен?

— Почему ты не пришла к нам, Уна? К маме и ко мне? Почему ты пошла к чужаку? Мы бы позаботились о тебе, Уна. Мы бы помогли тебе.