Круглый год - Софья Радзиевская

Вот пролетели последние стаи. Лёд на озере окреп, уже лебедям не под силу стало разбивать его грудью. Некоторое время держались они в полынье у ключа, что и в большие морозы не замерзал, но в руки леснику не давались. Наконец, после сильной снежной бури лесник, с волнением следивший за судьбой лебедей, нашёл их на берегу. Они сидели, тесно прижавшись друг к другу, точно делились последним теплом. Но… тепла уже не было. А с ним ушла и жизнь. Лебедь, умирая, не оставил подруги, могучий инстинкт, звавший его к отлёту, оказался слабее, чем привязанность к ней.

При перелётах птицы иногда удивительно используют состояние атмосферы. Близ Босфора осенью птицы с парящим полётом (аисты, крупные хищники) начинают кружиться над горой Камлиджа, набирая высоту в восходящем потоке воздуха. Достигнув нужной высоты, перестают кружиться и переходят на скользящий полёт, пока не встретят новый восходящий поток. Тогда начинают набирать высоту. Весной обратный путь лежит южнее, где легче найти восходящий поток воздуха.

В сентябре — октябре улетают и кулики, большие и маленькие. Раньше собирается в путь куличок-воробей, из крошек крошка, в октябре исчезает единственный наш лесной кулик вальдшнеп. Летом они отшельники, но летят группами. В октябре исчезли и последние из чаек — озёрные. Скучно становится на воде без этих милых птиц.

Зато леса оживились зимними гостями, о которых мы раньше говорили. Не только красивы, но и полезны они. Жадно набросились на ягоды, которыми полна наша щедрая осень, Мы на это не в обиде: они на родине такой роскоши не видели. Кончатся ягоды — примутся за семена сорняков, а ведь это уже прямая польза. Ягоды, к сожалению, мы до сих пор не научились собирать для своих нужд, как следовало бы. Не будем же неоправданно жадничать.

Звери

Полон шорохов осенний лес. Прижался под кустиком заяц-беляк кажется ему: со всех сторон враги подбираются. А если ещё и перелинял рано, в зимние белые штанишки до снега нарядился — вовсе от страха не дышит, крадучись из леса на поле, луг выбирается. Там хоть тишина сердце успокоит.

Ласка, горностай по заячьему примеру тоже в белое платье нарядились. У горностая хоть самый кончик хвостика чёрный, а у ласки только носик да глаза чёрные. Белочка тоже скромное серенькое платьице надела, авось куница не приметит. Но это, пожалуй, мало поможет: зорок беспощадный враг.

В календарь звери не заглядывают и так чувствуют: кончится сытая осень, а зима, ох, длинна. Осень — запасиха, зима — подбериха. И кто как сумеет, хлопочут, торопятся, запасаются. Самый простой способ — нарастить запас сала на собственных боках и с тем залечь на зимний долгий сон. Такой способ медведь себе выбрал, но пока ещё только к нему приступает. И это не без хлопот достаётся: ещё нескоро удастся набрать сала такой туше. Медведице надо и больше: ведь у неё в берлоге появятся детки. Ну и стараются жиреть огромные звери. Им всё годится: от крохотного муравьишки до заблудившейся в лесу коровы, и ягоды, жёлуди, корни, семена растений.

Из насекомоядных откормились и ложатся спать ежи. Норку копать они ленятся, норовят чужую пустую квартиру занять, или подходящее место под каким-нибудь корнем понравится. На иголках спать жестковато, так ёж на сухих листьях поваляется, нацепит их на иголки и везёт к себе в норку, точно сухая куча листьев сама ползёт. Вот и подстилка на всю зиму. Теперь уже и маленькие дети не верят, что ёж так себе на пропитание яблоки на иголки накалывает и домой тащит. Ёж никакой растительной пищи не ест. Но хорошо себе норку утеплить не умеет или ленится, в суровую зиму и замёрзнуть может. Остальные насекомоядные спячки не признают — очень уж прожорливы: землеройка любая, если пару часов ничего съедобного не найдёт, умирает. Об этом мы говорили выше. Где же такой жадине наготовить себе еды на всю зиму? Не спят и кроты. Но они, наловив побольше дождевых червей, делают иногда запасы, обкусывая головы, чтобы черви не расползались.

Грызуны

К сожалению, нет зимней спячки и у мышевидных грызунов, из них особенно вредны полёвки: и запасы делают, да ещё и детей выводят круглый год, даже зимой под снегом. Подсчитано, что пара полёвок в год могла бы дать потомство (дети, внуки, Правнуки и их потомство) до 300 миллионов в год. Но и при обычных благоприятных условиях семейка может составить 400–500 штук. Удивительно ли, что ими питаются хищные птицы и звери до волков и медведей (так-же ценные пушные). Трудный вопрос задаёт нам природа: чего больше от этих вредителей — вреда или пользы?

Лесная сказка

По дорожке в густом старом лесу быстро шли два мальчика. Один постарше, темноволосый и темноглазый, говорил горячо и на ходу то и дело взмахивал рукой. Другой, беленький, кудрявый, почти бежал около него, чтобы не отстать.

— Ты, Вадик, к нам в первый раз приехал, — говорил первый. — Ничего, значит, в лесу не знаешь, так?

— Так, — охотно согласился Вадик. — Только я маму давно просил, ещё летом…

— Ладно, ладно, — перебил его старший. — Я тебе всё показать могу. Озеро там есть, деревья в воде отражаются, точно и там лес, только вверх ногами. Занятно? Оно, может, даже вовсе неизвестное. Я его сам нашёл. И никому про него не говорил. Ни словечка.

— Наверное, неизвестное, — подхватил Вадик убеждённо. — А знаешь что? Давай мы его сами назовём. Только для нас. И оно только для нас будет известное.

— Ой, здорово ты придумал! — восхитился Сашок. — Только для нас известное. Наша тайна будет!

Некоторое время мальчики шли рядом молча. Озеро — тайна, и название его — тоже тайна. От этого и само озеро становилось интереснее. Но вот тропинка свернула в сторону в обход глубокого оврага.

— Ты что думаешь? Это и овраг не простой, — заговорил опять Сашок. — Барсучий овраг. Тут барсук живёт. Большой, как собака. Старый. Мы с дедом его не раз видели. Идёт и ворчит: «Уф, уф!» Ты его не бойся, он сам никого не обижает. Только не трогай. А то у него когтищи — во! И зубы…

— Не буду трогать, — с готовностью согласился Вадик. Он нагнулся и заглянул в таинственную глубину оврага. Что же? Интересно бы на него посмотреть. Только… пускай он лучше не на тропинке встретится, а шёл бы там, внизу, и «уф, уф» говорил.

— Ты его не бойся. — Вадик покраснел: и как это Саша всё понимает! — Ему не до тебя. Сегодня вон как тепло, а всё равно осень, нору почистить надо, корней всяких набрать — зима-то долгая. Он спит, да и поесть захочется. Дедушка говорит, он и грибы сушит. Целую кладовку. Занятно?

Мальчики помолчали.

— А ты не отставай, — заговорил опять Сашок. — Здесь даже заблудиться очень просто. Ты по такому большому лесу ходил?

— Нет, — замялся Вадик и вздохнул — Я читал только, как в лесу дорогу находят…

— Читал, — передразнил его Сашок. — Вот смотри, муравейник возле сосны. Как по нему узнать — где юг, где север?

— А муравьи разве знают? — удивился Вадик.

— А то нет? Они муравейник всегда с южной стороны дерева строят. Им и компаса не надо, не ошибутся.

Вадик даже остановился на минутку, так его муравьи удивили. Но Сашок опять потянул его за рукав.

— Потом, потом. Дедушка нам про муравьёв не то ещё расскажет. А там, у озера, муравейник есть, ну чуть не с тебя ростом. И сосна ещё на обрыве. Ей, может, уже тысяча лет. Я под ней сидел раз и думал: вот бы узнать, что она видела? Что тогда было?

— И муравейнику тоже тысяча лет? — удивился Вадик.

— Ну, про муравейник не знаю. Только тоже очень старый.

— В нём, наверное, ещё муравьи живут, которые жили, когда сосна совсем молодая была, — догадался Вадик. И так на ходу об этих старых муравьях задумался, что споткнулся и чуть не упал.

— А вот ёлка, на ней мох только с северной стороны растёт, — заговорил опять Сашок. — И ещё…

Тут тропинка опять круто повернула, и перед ними открылось маленькое озеро. Сашок замолчал и остановился.

Они стояли на обрыве над самым озером. Над ними огромная сосна широко раскинула толстые изогнутые сучья. Всё было так, как говорил Сашок, и… совсем не так.

На земле валялась куча головешек, красно-золотистая кора сосны с одного бока обуглена, видно огонь от непотушенного костра перекинулся на неё, добирался до нижних сучьев. Наверно, его дождь погасил. Тут же валялись банки, бумажки…

— Смотри! — Вадик показал на уцелевший от огня бок сосны. На нём грубо вырезаны буквы. — Сеня, Коля, Миша, — прочитал он. Из глубоких надрезов сочилась и застывала золотистая смола.

Сашок нагнулся и вытащил из костра обгорелую палку.

— Они хвороста поискать поленились, вот молодую сосенку погубили. Я бы их за это — ух! — Он, что есть силы, размахнулся палкой.

— Ты что? С ума сошёл? — Вадик еле успел в сторону отскочить.

— Ну, я же не тебя. Это я их так. Ой! А это что?