Троя. Грозовой щит - Дэвид Геммел

— Или его пронзит стрела, — заметил Агамемнон.

— Ты считаешь, что Приам нарушит перемирие?

— Не все такие благородные люди, как ты и я, — пожал плечами царь Микен.

Постепенно силы возвращались к Геликаону. По возвращении в свой дворец в Нижнем городе он был уже в состоянии сам подняться по лестнице, хотя несколько раз останавливался, чтобы перевести дыхание. Его когда-то подтянутое и сильное тело теперь напоминало скелет, обтянутый кожей, с ослабевшими мускулами. Но отсутствие инфекции позволило вернуться его аппетиту, а Гершом лично следил за приготовлением пищи для своего друга. Ему не разрешали есть сладости и пить вино, только фрукты в огромном количестве и свежее мясо.

— Мой дед был великим воином в свое время, — рассказал он Геликаону, — и был ранен более двадцати раз. Он утверждал, что раненому человеку нужна простая пища: вода, чтобы промыть организм, и фрукты и мясо для восстановления сил. И, как и хорошей лошади, телу нужно работать.

На девятый день кожа Геликаона утратила свою бледность, темные круги под его глазами исчезли. Гершом одолжил две лошади в конюшне Приама, и они вдвоем поскакали на неоседланных скакунах по холмам. Верховая езда утомила Геликаона, и Гершом взял его лошадь под уздцы и отвел к ферме, которая располагалась на другом пастбище, где бил источник. Привязав лошадей, друзья сели в тени дома. Геликаон держался рукой за рану. Там больше не было повязки, и, когда он поднимал руку, был виден свежий шрам красного цвета.

— Болит? — спросил Гершом.

— Почти прошло. Но рана зудит. — Он посмотрел на Гершома. — Как ты мог позволить незнакомцу засовывать в меня червей? — спросил он, устало улыбаясь.

— Мне было скучно, — ответил ему египтянин. — Я думал, что это будет весело.

Геликаон прислонился к стене и закрыл глаза.

— Мне больше не снятся сны после той ночи, — сказал он. — И я по ним скучаю. Я словно мог переплыть через весь мир за одно мгновение. Я думал, что комната заколдована. День переходил в ночь, а ночь в день всего за одну секунду.

— Из того, что я слышал, когда ты был в бреду, я понял, что все твои сны были полны крови, смерти и боли.

— По большей части да. Но мне также приснились Аргуриос и Лаодика. Это был словно бальзам на душу. И я… — он замолчал.

— Что? — спросил его Гершом. Геликаон вздохнул.

— Был излечивший меня сон. Мне снилась Андромаха. Словно меня подняли из темной ямы и вывели на яркий дневной свет.

Гершом посмотрел на своего друга. Счастливчик глядел куда-то вдаль, и египтянин почувствовал печаль, исходящую от его друга. Это было удивительно. Геликаон вернулся с берегов Гадеса. Он был молодым царем, имеющим все, чтобы жить. У него была прекрасная жена, которая ждала его в Дардании, и флот, чтобы плавать по Зеленому морю, принося ему богатство. Но он ни разу с того момента, как начал выздоравливать, не рассмеялся и не пошутил.

Поблизости раздалось рычание, у стены показалась большая черная собака, которая ощетинилась и оскалила зубы. Лошади нервно зашевелились. Рука Гершома схватилась за кинжал.

— Нет, мой друг, — сказал Геликаон, — не причиняй ей вреда. Собака делает то, что должна, она защищает дом своего хозяина. Не обращай на нее внимания. Отвернись от нее и не смотри ей в глаза.

— Чтобы она смогла откусить кусок моего зада?

Геликаон медленно вытянул руку, тихо защелкав пальцами. Собака остановилась, но продолжала рычать, шерсть у нее на загривке встала дыбом. Внезапно Геликаон резко щелкнул пальцами и позвал ее:

— Сюда! Ко мне!

Собака тотчас пошла к нему.

— Ты хорошая, храбрая псина, — сказал ей Геликаон, медленно поднимая руку, чтобы собака могла ее обнюхать.

— А ты, я боюсь, идиот, — проворчал Гершом. — С такими челюстями она могла бы откусить тебе пальцы.

— Знаешь, в чем недостаток царского воспитания в Египте, Гершом? Вы можете смотреть, но вам не нужно видеть. Повсюду есть рабы, чтобы исполнять ваши приказы, приносить еду, убирать одежду.

Собака отошла, медленно побрела вдоль стены и упала на землю в тени.

— Собака старая. У нее седая шерсть рядом с челюстями. Она уже не такая безрассудная. Люди будут посещать эту ферму все время. Ни одни фермер не станет держать плохо обученную собаку непривязанной. Посетители, явившиеся днем, в основном, желанные гости. Если бы мы пришли ночью, история была бы совсем другая. К тому же с нами лошади. Если бы у этой собаки было желание напасть, они бы почувствовали это и впали в панику. Вместо этого они просто немного зашевелились и обеспокоились. Поэтому опасность нам не грозила. Все, что нам нужно было сделать — это показать собаке, что у нас нет плохих намерений.

Гершом покачал головой:

— Ты не убедишь меня, Геликаон. Ты объясняешь свои действия и, поскольку все закончилось благополучно, прав. Но у собаки могли болеть зубы, или она могла страдать бешенством, и поэтому действовала бы не так, как ее научили. Лошади могли бы не догадаться о ее намерениях. Лошадей ведь не считают великими мыслителями. Твой выход из ситуации мог оказаться опасным. Мой способ — убить животное — достиг бы того же результата, при этом мы бы не подвергались риску.

— За исключением того, что ты убил бы прекрасную собаку, — заметил его друг.

— Это не моя собака.

Пока они разговаривали, со стороны пастбищ показались двое людей. Оба были широкоплечими и рыжеволосыми, но первый был старше, и в его волосах поблескивала седина.

— Вы ищите меня? — спросил он. Геликаон встал.

— Нет, мы просто ездили верхом и решили отдохнуть немного.

— Ну, тогда добро пожаловать, — сказал фермер. — Однако вам повезло: Цербер укусил за задницу последнего посетителя, который явился сюда без приглашения.

Гершом разразился смехом.

— Это было не смешно, — проворчал фермер. — С меня взяли две овцы. Он стареет и забывает, чему его учили. Вы направляетесь в город?

— Да.

— Лучше держитесь подальше от низких деревьев. Там был несчастный случай, и два стражника ходят повсюду, останавливают путников и задают вопросы.

— Что случилось? — поинтересовался Геликаон.

— Какой-то чужестранец упал с лошади и умер. Важный человек. Полагаю, приехал на свадебный пир. Ну, я теряю время тут с вами, вы должны меня извинить.

С этими словами он ушел.

— За мной, Цербер, — позвал он, и старая собака побрела за ним.

— Не говори ни слова, — предупредил друга Геликаон.

— А что я могу сказать? Тот, кто родился во дворце, смотрит, но не видит?

Геликаон вздохнул.

— Как долго ты собираешься упрекать меня?