Дневник. 1914–1920 - Прасковья Мельгунова-Степанова

Васюшинский в день Парижской коммуны[250] выступил в Красной армии с лекцией о ней. Он начал так: «Парижская коммуна началась, когда национальная гвардия была распущена». Тут начался страшный крик: «И нас надо распустить!» Пошла потасовка, вышло начальство и начало их ругательски ругать – так ничего и не вышло из лекции. Одна прислуга (говорил К. В. С.) поставила на стол портрет Троцкого. «Зачем?» – спросил ее хозяин. «Чтобы плевать на него, как подойду к столу». Кухарки говорят, что три ночи кряду Ленину являлся Герм[ог]ен и убеждал уехать, тот остался, и теперь его «хватил паралич». Ждут голодного бунта. Извозчик в деревне доказывал Ане, что все большевики – «жиды». «А Ленин?» – «И он жид; если отец его и русский, то мать или бабушка, наверное, жидовка». Нет возможности достать перчатки – их дают по карточкам на сладкое…

С марта ничего не записывала, а теперь май. С. был опять арестован 25 марта старого стиля, арестован Особым Отделом ВЧК, отделом по военным делам (контрразведка). Просидел он десять дней, выпустили, убедившись, что он «человек науки». Постоянно слухи о новых арестах. Сидит Л. С. Козловский, арестованный (при обыске) в польской миссии после высылки в 24 часа Кенуковского. Был суд над Джунковским в трибунале. Явилась масса свидетелей по приглашению Петерса, который надеялся, что все будут против, а оказалось все – за (Джунковского). Между прочим, вылез повар Манежа и стал рассказывать, как Джунковский приехал и говорит ему: «Устройте гулянье, чтобы было дешево и хорошо». – «Ну и что же?» – спросил Петерс. «Я же говорю – дешево и хорошо». – «Ну, а дальше?» – «Да что дальше – дешево и хорошо». Петерс ярится. Повар к публике: «Я ему говорю – дешево и хорошо, а он фактов хочет». Хохот. «Но в чем же дело?» – спрашивает Петерс. Вся публика хором: «Дешево и хорошо». – «Если дешево, то не может быть хорошо, хорошо, так дорого», – говорит Петерс яростно. «Это глядя по мастеру», – отвечает повар. – «Ну, а как же вина? Сам-то Джунковский пил дорогие». – «Надо знать, где купить», – невозмутимо отвечает повар. В конце концов, разъяренный Петерс велел его вывести.

Все пожимали Джунковскому вечером, уходя до следующего дня, руку; стража, водившая его обратно к нему, говорит: «Ну, товарищ Джунковский, пойдемте, а то они нас до ночи задержат». Сумасшедший кооператор Н. принес Джунковскому кучу подарков (термос, перочинный нож, и т. д.) «Все, – говорит, – в тюрьме пригодится, они везде вас скоро не выпустят». Приговор – 10 лет лагеря – может быть, удастся смягчить и взять его домой – так говорит Мур.

Цены, дошедшие к Пасхе до максимума (хлеб и крупа 40 рублей фунт, мука черная 1200 рублей 1 пуд, картошка до 15 рублей 1 фунт, творог до 100 рублей 1 фунт, свинина 100 рублей фунт, яйца 160 рублей десяток, масло 140 рублей фунт, молоко 18 рублей кружка), упали и теперь стоят твердо: хлеб 20 рублей фунт, картошка 8 рублей фунт, творог 40 рублей фунт, яйца 860 рублей десяток, пшено 25 рублей фунт. Один момент хлеб падал чуть не до 12 рублей фунт, но это на 1–2 дня.

1 аршин шерстяной материи на Сухаревке – 500 рублей. Мука упала до 700 рублей за пуд, масло по-старому 140 рублей.

У Никитских Ворот на белой стороне углем на днях было написано:

Все стремится ВЧКИзловить Колчака.Только как бы ВЧК-уНе попасться Колчаку.

Приблизительный расход в месяц сейчас на нашу семью, на самое необходимое (нас ест пять человек всего):

Неделя – 1 пуд картошки по 8 р. фунт – 320 р. – месяц 1300 р.

– добавочн[ый] черн[ый] хлеб к пайку по 20 р. 7 ф. – 140 р. – месяц – 560 р.

– добавочн[ый] бел[ый] хлеб по 30 р. 3 ф. – 90 р. – месяц – 360 р.

– 1½ ф. сахара 120 р. за 1 ф. – 180 р. – месяц – 720 р.

– мясо 1 ф. в день 40–50 р. – 300 р. – месяц – 1200 р.

– молоко 17 кружек по 14 р. – 238 р. – месяц – 952 р.

– капуста квашеная 10 ф. по 10 р. – 100 р. – месяц – 400 р.

В месяц – 5492 р.

Сверх этого, дрова до половины сажень в месяц, так они осиновые – 700–800 р.

½ ф. чая в месяц – 250 р.

Квартира – 225 р.

6770 р.

Забыла еще 2 фунта постного масла – 120 р.

И фунтов 10 крупы – 250 р.

7140 р.

Вчера П. был у Ленина, т. е. у его (больной) супруги. Приехал за ним царский автомобиль с Абрамом и царским шофером, но с супругой и младенцем оного в придачу. Длинная процедура пропуска в Кремль через массу часовых. Наконец подкатили к зданию Суда (живет Ленин в квартире прокурора палаты), перед входом часовой, из будки которого телефон наверх, делается запрос, можно ли пустить таких-то, тогда этот и второй часовой пропускают. Внутри лифт и опять четыре преграды в виде часовых. Встретить вышел некто, вроде красного офицера. Провел. Там появилась дама, проведшая к madame Лениной. Старая, за 50 лет, уродливая, с сильной базедовой болезнью. Глаза выскакивают. Сперва в присутствии Абрама и дамы ломалась, и никак не удавалось посмотреть горло, которое очень болит; потом, когда они ушли, удалось. Вышли в другую комнату, там Владимир Ильич Ленин очень предупредительно к профессору и очень взволнованно по поводу дражайшей супруги. Коренастый, упитанный буржуй, хитрое лицо, ничем не замечательные глазки; очень все и вся чисто, полотенце подали, очевидно, царское. Когда он (Ленин) узнал, что ей нельзя говорить две недели (а у нее ряд докладов, и она очень сопротивлялась), он сказал ей, что все устроит и доклады отложит: «Все можно устроить». Сам отпер дверь и вручил в конверте гонорар 250 одной керенкой. Физическая потребность вымыть после них руки. Производит впечатление узника, заключенного под несколькими замками.

Кулыжный приехал из Одессы, рассказывает об уходе десанта несколько иначе, чем наши. После покушения на Клемансо военные кредиты не прошли. Ансельм получил об этом телеграмму и решил уйти.

Он же рассказал интересную легенду, ходящую там: «По поводу непорядков в России на Небе собрался совет с участием Пресвятой Троицы и всех святых. Было решено, что для наведения порядка необходима интервенция. Бог-Отец предложил отправиться Сыну. Тот отказался: там все жиды – опять распнут. Тогда обратились к Илье Пророку, как обладателю колесницы с лошадьми. «Нет, – сказал он, – лошадей съедят, а колесницу реквизируют». Наконец, обратившись к опытному посетителю Земли – Моисею. Он отправился и скоро вернулся: «Зачем вы меня посылали? Там теперь как раз мое царство – жидовское». – «Пока не вырежем всех жидов, – добавляют крестьяне, – не сойдет к нам Христос».

Между прочим, о генерале Ансельме Кулыжный рассказывает, что петлюровцы решили пленить его следующим образом: нашли замечательную красавицу, истратили миллионы на обстановку и пустили ее на ловлю генерала. Наконец Ансельм просил передать устроителям, что напрасно они трудятся: ни возраст, ни темперамент не поощряют его идти в эту ловушку. Теперь же большевики навезли туда массу дам с массой керенок для пленения французов. Последний слух – Одесса взята добровольцами. Денег в Москве нет, потому что все увезли на Украину – для подкупа Григорьева и Махно. Григорьев потребовал золото и, не получив, восстал, а Махно взял керенки и не пошел с большевиками.