Неуемный консорт - Юрий Иванович

И только когда убедились, что никто за ними не следит, достали припрятанные инструменты и приступили к расширению замаскированной еще днем щели. Полчаса – на эту работу, час – на спуск вниз всего, что взяли с собой, и час ушел на то, чтобы как можно тщательнее скрыть образовавшийся проход. Для этого пришлось выкладывать над головой крупные куски породы, а потом, дернув за веревку, обрушивать заранее заготовленный запас песка и мусора. Жаль, что посмотреть, как это выглядит с той стороны, не было возможности.

В выходной утренняя поверка не проводилась, да и на вечернюю являлись лишь те, кто не выполнял норму. Но это не значило, что в течение дня пары пропавших каторжан не хватятся по любой из многочисленных причин и не объявят глобальный розыск. То есть в любом случае следовало тщательно скрывать, куда и на какой уровень они незаметно перебрались.

Завершив все дела с маскировкой, загрузились инструментами, припасами и экипировкой и подались к определенной для побега точке. Предполагали, что там может находиться робот охраны, а то и несколько, – это считалось самым сложным аспектом побега. Ну и помимо роботов следовало обойти стационарные камеры наблюдения, с помощью которых оператор на поверхности мог обозревать все основные тоннели. С камерами было легче всего, уже давно каждая была примечена и зафиксирована в памяти. Поэтому путь хоть и получился извилистый и длинный, зато спокойный и безопасный.

На подходах к нужной расщелине оставили припасы в укромном месте и стали красться, пытаясь высмотреть неучтенную засаду. Как оказалось, опасались не зря. Нечто новое и совсем несоответствующее данному месту возвышалось на пространстве пещеры перед расщелиной.

Броверы замерли и стали присматриваться при тусклом аварийном освещении.

– Кажется, это робот – укладчик складского инвентаря… – наконец сказала Магдалена. – Тот самый, марки «Жираф».

– Чушь! Откуда ему тут взяться? – удивился Роман. – Сходство есть, но его присутствие здесь – это все равно, что наличие робота-газоноукладчика в одном из штреков.

– И все-таки присмотрись лучше. Вон, по бокам видны прижатые к корпусу манипуляторы. А цилиндрические подъемники сжаты и опущены.

– Хм! Сходство есть, и несомненное… Но какого вакуума «Жираф» тут делает?

– Что делает? Да, наверное, подтверждает твои слова о сообщниках барона Кири. Люди ему не нужны, а робота можно перепрограммировать. Но с охранным, спасательным или проходческим этого делать не станешь, их в первую очередь может проверить любой ретивый ревизор. Тогда как данный робот управляется оператором с поверхности. Считай, самим начальником лагеря. Памяти, а тем более фиксирующей произведенные действия, «Жираф» не имеет. Как, впрочем, и почти вся остальная складская техника. Ну а дальше тебе и подсказывать не надо…

Действительно, Роман уже и сам додумал очевидное. Общий учет внизу и контроль – тоже в ведении барона Кири и возможного его сообщника, действующего наверху. Четко и предельно жестко фиксируется лишь количество палеппи, увидевших дневной свет и поднятых наверх официальными каналами. Этот там уже ни добавить, ни убавить. А вот внизу можно творить что угодно, особенно когда имеется неучтенный, никем не контролируемый путь на поверхность.

Схема преступной кражи проста: робот закладывает в свой рабочий отсек один или более контейнеров с ракушками, а потом выезжает в выходной день к нужной точке и ждет почтальона. Когда посылка забрана, получает команду вернуться на место, на склад.

Рассуждая в том же направлении, можно понять, что в данный момент здесь нет ни одного наблюдателя с охранными функциями и ничего здесь не фиксируется. То есть можно смело передвигаться и творить что хочешь. Но! Учитывая при этом, что в любой момент тайный тоннель раскроется и оттуда явится кто-то или что-то за посылкой.

Естественно, что Роману сразу захотелось окончательно проверить свои предположения. Да и Магдалена против этого не возражала. И они, кратко оговорив свои действия при различных неожиданных обстоятельствах, ринулись к «Жирафу».

Да, этот робот считался простейшим и не подлежащим какой-либо ревизии. А когда находился в таком вот энергосберегающем режиме, то и смотровые камеры его, опущенные на шарнирах вниз, бездействовали. И уж открыть и заглянуть в его небольшой грузовой отсек не составляло специалистам труда. Так что через пару минут они ошарашенно разглядывали сразу три компактных продолговатых контейнера, в каждом из которых располагалось по пятьдесят жемчужных перламутриц.

– Что б ему метеорит печень разорвал! – воскликнул Роман. – Да этот барон ворует по максимуму! Я столько и предположить не мог, а он ну совсем не стесняется.

Они закрыли грузовой отсек и поспешили к своим вещам.

– Имей мы сообщников наверху и возможность с ними общаться, могли бы попросту шантажировать начальника лагеря, – сказала на ходу Магдалена.

– Неизвестно. А вдруг он в сговоре с самим Моусом? И большая часть средств идет на тайные счета именно узурпатора?

– М-да, действительно, реальный вариант… Но в любом случае, наши знания можно было бы использовать…

– Например?

– Да просто захватить партию палеппи, готовых к продаже. Логично?

Роман усмехнулся:

– Да будь тут нормальная команда из наших, то можно было бы легко и весь лагерь захватить. Если не всю планету.

– Нет, это уже была бы открытая война… Хотя… Оилтону давно пора вырезать моусовскую клику, узурпировавшую власть…

Они надели прочные геологические скафандры с экзоскелетами, вооружились переделанным из проходческих устройств оружием, приспособив для этого буры с головками из искусственных алмазов, и, притаившись в разных местах, принялись ожидать почтальона.

А напоследок пожелали друг другу удачи и договорились, что по возможности прибывшего сверху человека следует взять живьем. Но если их будет двое или больше, то придется уничтожать всех как можно быстрей и надежнее. Секунда промедлений при встрече или капелька сомнений может обернуться срывом такой уникальной для побега возможности.

Пока им везло, и хотелось, чтобы так было и дальше. Пребывая в засаде, они волей-неволей представляли то, что тут может произойти. В робот «Жираф» была заложена программа, не позволявшая ему поднимать манипуляторы на человека. То есть его в раскладе предстоящего боя можно было не учитывать. А вот как себя будет вести почтальон? Скорей всего, у него четкие инструкции: уничтожить каждого, кто ненароком может прикоснуться к тайне хищений палеппи. Вот это и будет самый опасный, рискованный момент противоборства. Кто в нем победит, тот и…

А дальше мысли заходили в тупик. Ведь победить будет мало. Наверняка наблюдатель наверху зафиксирует движение посторонних и предпримет меры по торжественной встрече. То есть вся схема побега выглядела необдуманной. Радовало хоть то обстоятельство, что, если силы будут явно неравны или побег станет нереальным, всегда можно спокойно вернуться в жилой модуль.

Ожидание утомляло. Если бы хоть приблизительно знать время появления почтальона! А так приходилось только вглядываться в полумрак. Благо, что можно было пить, есть, а то и обмениваться жестами. Ну и представлять, как нечто откроется, кто-то выйдет и… и так далее.

Неожиданно у «Жирафа» загорелись бортовые огни и шевельнулись манипуляторы. Тотчас послышался странный гул и почувствовалась легкая вибрация. Грунт вздыбился, и на поверхность стал толчками выползать толстенный длиннющий цилиндр. Ожидаемый почтальон прибыл снизу, вытолкнув кучу песка и прочей мелкой породы. Было понятно, что проход под скалами впоследствии легко перекрывался ссыпающейся массой мягких пород. Разведчики с огромным изумлением узнали в появившемся объекте гипроторфную торпеду. Они в свое время и это чудо техники изучали, его применяли чаще всего именно со злодейским умыслом или в шпионских целях. Что хуже всего: данная торпеда, несмотря на свою десятиметровую длину, никак не могла быть использована для перемещения человека, слишком узкой была ее грузовая камера.

Изготовившиеся к побегу разведчики застонали от разочарования и бессилия, продолжая оставаться на местах и наблюдать за разворачивающимся действом. «Жираф» деловито шагнул к куче мокрого, точнее, к луже жидкого песка и первым делом развернул торпеду на сто восемьдесят градусов. Направил, так сказать, на обратный путь. Затем деловито вскрыл все нужные лючки и переложил драгоценные ракушки в чрево неразумного почтальона. А когда сделал свое дело, погасил бортовые огни, развернулся и равнодушно поспешил к складским помещениям. То есть он не собирался ни освещать уход стального собрата, ни присматриваться к возможным сложностям на последнем этапе, ни передавать на поверхность картинки окружающей обстановки. «Сделал дело – в гараж дуй смело!»