Комиссар госбезопасности - Юрий Семенов

Он бы размышлял еще, легко шагая по пыльной дороге, успев убедить себя, что и без прокурора обойтись нельзя, потому как такого могут наломать — не разберешься, как вдруг разглядел во всаднике Пригоду. Небритый, с запавшими глазами, весь запыленный, Михаил Степанович осадил фыркающего пеной коня.

— Где штаб? Куда это ты? — спросил старший батальонный комиссар, подавая руку.

Плетнев ответил. И поторопил:

— Моклецов очень ждет. Михеев приказал тебе срочно отбыть во Львов заместителем коменданта прифронтового города. Выделили стрелковую роту, два броневика, средства связи. Грузовики ищут… Да, знаешь, сегодня Минск сдали.

Пригода вскочил в седло.

— Знаю! В отдел доскачу, жеребца тебе пришлю. Быстрей добирайся!

— Не надо, что ты!.. — вслед прокричал Плетнев. — Доберусь!

Замер, будто притаился в темноте Львов, ощущая дрожащие всполохи и глухие артиллерийские раскаты. С нарастающей тревогой выжидал город сходящую ночь, и поэтому въехавшие на улицы два бронеавтомобиля и три грузовика с красноармейцами поначалу вспугнули жителей — не фашисты ли? Машины остановились в центре, неподалеку от памятника Адаму Мицкевичу, и немного погодя к ним с разных сторон потекли молчаливые группки людей.

— Как проехать к гостинице «Жорж»? — вышел навстречу жителям Пригода.

— Та вот по Академичной улице направо, — указала рукой женщина и еще тише спросила: — Покидаете город?

— Чего вы шепотом-то? И кто вам наплел, что уходим? Стоим! — басил Михаил Степанович, возвращаясь к бронемашине.

Коменданта города Пригода нашел в большой полуподвальной комнате гостиницы, насквозь прокуренной и мрачно освещенной крохотной лампой. Тут было полно военных и вооруженных гражданских людей, шумливых, осаждавших огромный, наподобие биллиардного, стол, за которым сидел тучный подполковник-пограничник, спокойно и устало выслушивающий требования и просьбы, удовлетворить которые не мог.

— Ни взвода не могу дать, дам только совет: берите оружие и охраняйте своими силами.

— Вы понимаете, взорван путь, рельсы рогами торчат. На арбах, бестарках везите, легкораненых отправляйте пешими.

— Пустили две пекарни. Мало, конечно, а что поделаю? — напористо отвечал комендант.

Михаил Степанович знал другого коменданта — полковника Милевского. Но того тяжело ранило при бомбежке, и хозяином фронтового города в самую трудную пору стал новый человек.

— Подполковник Николаев! — представился комендант, возвращая Пригоде мандат и поручение Военного совета 6-й армии. — Пошли в комнатенку, а то здесь хуже чем от пушек глохнешь.

Он зажег свечу, убрал со столика газету с едой, говоря:

— Частей в городе нет, вечером последний батальон ушел на оборонительный рубеж. Машины стараются обойти город, фашист бомбит с рассвета дотемна. Диверсанты орудуют, вчера железную дорогу за станцией подорвали, ракеты пуляют. Одного чуть не поймали, вот рацию бросил, — показал он на зачехленную коробку под окном.

— А комендатура что? — спросил Пригода. Подполковник отмахнулся:

— Что я могу с полуротой? В центре порядок, а дальше, к окраинам, — даже не совсем в курсе.

— Эвакуация приостановилась?

— Почти что. Семей военнослужащих много осталось, осаждают вот… Ценностей порядочно не вывезено. Вагоны, паровозы есть, а поездные бригады не сыщешь. Полотно дороги срочно восстанавливать необходимо.

— Необходимо, — повторил Пригода. — И надо всем сразу заниматься, нельзя медлить. Беру на себя отправку ценностей. Много их осталось? Где они находятся?

— В банке… Осталось… Главное вывезли.

— Съезжу посмотрю. Давайте только условимся, товарищ подполковник, будем без щепетильности, если мне придется подсказать или напомнить, что делать. Обстановка требует.

— Разумеется, голова кру́гом ходила.

— Сейчас же надо собрать ремонтную бригаду. Пошлите расторопного человека, хорошо знающего город, пусть отыщет адреса и собирает рабочих по домам. И машинистов — тоже. У меня три грузовика, один могу выделить. И командира с бойцами. Составляйте эшелон. Я из банка заеду на станцию… Нет ли у вас данных, сколько вагонов на путях?

— С полсотни годных наберется. Побитых много.

— Нужна точная информация. И хотя бы примерно знать, сколько народу совершенно необходимо эвакуировать. Все, еду в банк, — направился к выходу Михаил Степанович, но задержался, добавил: — А насчет диверсантов, мародеров и прочей контры — моя забота. Со мной опергруппа.

Выйдя на улицу, Пригода подозвал свою небольшую опергруппу и командира роты, объяснил им обстановку.

— В распоряжение коменданта пойдете вы, — обратился Прихода к оперуполномоченному Ремешко. — Берите грузовик, двоих красноармейцев. Комендант даст знающего человека, и отправляйтесь искать ремонтников. Без промедления! Встретимся на станции. И мне надо человек пять, — повернулся он к ротному. — В банк поедем. Остальных направляйте патрулировать город, во все стороны до окраины. Население должно чувствовать Советскую власть и знать: оно не брошено на произвол. Потолкуйте с людьми, пособите чем можете… А вы, — подошел он поближе к двум оперработникам, — займитесь выявлением подозрительных. Соберемся здесь через два часа.

Серел рассвет, обнажая исковерканные дома, захламленные улицы, создающие впечатление покинутого города.

Здание банка находилось неподалеку. Оно не пострадало, лишь кое-где в окнах повылетели стекла. Массивные двери были распахнуты. В вестибюле, на этажах не оказалось ни души. Кругом вороха бумаг, в беспорядке мебель.

Пригода с красноармейцами проник в подвал и, встревоженный, остановился вдоль ряда крупных сейфов. Они были раскрыты и пусты.

— Опоздали! — вырвалось у Михаила Степановича. Но тут он услышал отдаленные голоса, прошел дальше, увидел еще одну комнату, а в ней — троих гражданских парней.

— Стой! — испуганно выкрикнул один из них, и на вошедших нацелились три нагана.

Пригода спросил первым:

— Кто такие?

— А вы кто?

— Заместитель коменданта города, — присел он на ящик, освобождая красноармейцам проход.

Револьверы легли в кобуры.

— Боязно, налетали тут, — объяснил паренек, видимо старший группы. — Всю ночь как в засаде сидели.

Пригода сказал о цели прихода.

— Вывезли все в надежное место, шесть ящиков осталось, — указал рукой на высокие ящики паренек и, заметив вопросительный взгляд командира с тремя шпалами в петлицах, пояснил: — В «Европейскую» гостиницу отправили, там крепкая охрана, никто не сунется.