Помнишь ли ты… - Джудит Макнот

Голубые огни… мчались все быстрее… затем стали кружиться.

Диана металась по подушке, боясь этих огней, пытаясь избежать когтей демона-любовника, который уже отнял больше, чем она собиралась предложить.

Она силилась убежать, но некое существо охраняло ее, мешало пошевелиться — чудовище о четырех ногах, черное, как исчадие ада. Его огромные клыки торчали из пасти, твердые уши настороженно приподнялись, тело было худым от истощения, Сатана из «Ребенка Розмари». А роль Розмари играла она!

Во сне Диана завизжала от страха, но наяву прошептала лишь хрипло:

— Нет…

Снедаемая ужасом, Диана вырвалась из своего кошмара и открыла глаза. Боль угнездилась в глазницах, наполнила мозг, пока Диана растерянно моргала, оглядывая просторную, но совершенно незнакомую комнату. Она вздрогнула и обернулась на скрип открывающейся двери, и вдруг перед глазами все завертелось. Ее замутило. Мужчина, в котором Диана узнала Коула Гаррисона, вошел в ее спальню так беспечно, словно имел право находиться здесь.

— Поосторожней, — предупредил он насмешливо, приближаясь с подносом в руках. — Не делай резких движений.

Диане показалось, что она не в состоянии думать ни о чем, кроме ломоты во всем теле. Она попыталась заговорить, но с губ слетел только хрип. Сглотнув, женщина отважилась на вторую попытку:

— Что… со мной?

— Судя по всему, твоя нервная система находится под влиянием большой дозы ацетальдегида, — пояснил он сочувственно, ставя поднос на столик. — В некоторых случаях он вызывает ухудшение зрения, головную боль, тошноту, дрожь и сухость во рту. По крайней мере такой теории придерживаются в фармацевтическом подразделении «Объединенных предприятий». Говоря попросту, у тебя зверское похмелье.

— Почему? — прошептала Диана, закрывая глаза от блеска ярко-оранжевой жидкости в высоком стакане на столе.

— Слишком много шампанского.

— Почему? — снова повторила она, желая узнать, почему оказалась здесь, почему рядом с ней Коул, почему она довела себя до такого состояния…

Вместо ответа он присел на кровать, и Диана громко застонала, когда матрас просел и она перекатилась на бок.

— Помолчи, — распорядился Коул властно, что резко контрастировало с мягкостью его движений, когда, подхватив Диану под руки, он посадил ее повыше. — Это аспирин, — объяснил он, подавая ей две белые, таблетки. Диана трясущейся рукой неловко засунула их в рот. — А это, — добавил он, взял стакан с оранжевой жидкостью и приставил к ее губам, осторожно наклонив, — апельсиновый сок именно с тем «клином», которым вышибают другой «клин».

Желудок Дианы сжался от этих слов, но прежде, чем она успела оттолкнуть стакан, Коул заставил ее сделать глоток, а затем снова уложил на подушки.

— Засыпай, — велел он, когда она закрыла глаза. — Попозже, когда я разбужу тебя, тебе будет гораздо лучше.

Что-то прохладное и приятное легло ей на лоб. Холодный компресс.

«Коул Гаррисон — внимательный, заботливый мужчина, — подумалось ей. — Надо сказать ему об этом».

— Спасибо за помощь, — пробормотала она, когда матрас поднялся, избавившись от его веса.

— В качестве твоего мужа я считаю своим долгом ухаживать за тобой во время всех похмелий — и сейчас, и впредь.

— Это очень любезно…

— Надеюсь, что и утром ты будешь того же мнения. Ковер приглушил его шаги. Диана услышала, как он тихо прикрыл за собой дверь, и замерла, ожидая прихода блаженного сна. Несколько мгновений его последние слова казались ей просто неудачной шуткой, которой Диана пыталась пренебречь, но какие-то странные видения упорно возникали перед ее мысленным взглядом. Она припомнила, как очутилась на балу Белой Орхидеи, как пила вино и шампанское… потом — аметистовое ожерелье и еще бокал шампанского. Затем в памяти всплыл визит в номер Коула… еще шампанское… поездка на лимузине до международного аэропорта… салон личного самолета, где она снова пила. Ей вспомнилась и еще одна поездка на автомобиле по ночному городу, залитому огнями…

Бег картин приостановился, образы обрели четкость. Она вышла из машины и вошла в помещение с арками, увитыми искусственными цветами. Низкорослый лысый улыбающийся человечек что-то говорил, обращаясь к ней, пока она мысленно заменяла омерзительные цветы свежими гирляндами плюща.

Подавив приступ тошноты, Диана попыталась не вспоминать о лысом человечке и гирляндах: эта сцепа врезалась в ее раскалывающийся мозг странной, смутной виньеткой — но незнакомец показался ей очень милым… Он даже проводил их с Коулом до дверей, помахал рукой и крикнул что-то, когда лимузин тронулся с места. Высунувшись из окна, она помахала ему в ответ — незнакомец стоял на пороге какого-то строения под розово-зеленой вывеской с мерцающими неоновыми колоколами и броскими словами под Ними. Броскими словами. Словами… Причудливыми неоновыми буквами было выведено. «Брачная часовня».

А мужчина, стоящий на пороге, кричал им вслед: «Всего вам хорошего, миссис Гаррисон!»

Возвращение к реальности было столь внезапным, что Диана содрогнулась от новых взрывов боли в голове и судороги в желудке.

— О Господи! — громко простонала она и, перевернувшись на живот, зарылась лицом в подушку.

Глава 29

Когда Диана снова проснулась, кто-то успел раздвинуть тяжелые шторы, впустив в комнату солнечный свет, пробивающийся сквозь жалюзи. Где-то вдалеке надрывался телефон.

Несколько минут Диана лежала совершенно неподвижно, с закрытыми глазами, производя мысленную проверку собственного состояния и боясь, что случайное движение вновь вызовет приступ боли. Ее по-прежнему немного знобило, но ощущение, что череп вот-вот треснет, исчезло.

Диана нехотя переключилась на размышления о результатах первого настоящего знакомства со спиртными напитками.

Она вышла замуж за Коула Гаррисона.

Сердце у нее забилось, едва смысл этого бездумного поступка дошел до нее по-настоящему. Она вышла замуж за незнакомого человека! Этот бессердечный негодяй воспользовался тем, что вчера вечером она была не в себе, и убедил, что брак с ним принесет пользу не только ему, но и самой Диане.

Она наверняка лишилась рассудка. Как и он.

Она — идиотка, а он — чудовище.

Ее следовало бы упрятать в сумасшедший дом. А Коула — пристрелить!

Каким-то образом Диана сумела прервать поток несправедливых обвинений и не поддаться панике.

Нет, прошлой ночью она была в здравом уме, а Коул не принуждал ее к замужеству. Взяв себя в руки, Диана принялась обдумывать все доводы Коула, что могла припомнить.