Лучший из худших - Дашко Дмитрий Николаевич

– За что вы их так?! – недоумённо воскликнула Елизавета. – Они же не сделали ничего плохого, просто лежали и грелись на солнышке!

Её рация была включена, потому вопрос услышали все, кто находился сейчас на этой частоте.

– Иногда эти твари принимают наши машины за конкурентов и пытаются атаковать. Были случаи, когда стадо «коров» уничтожало патрульные автомобили, – провёл ликбез фон Тизенгаузен. – Поверьте, растрачивать боеприпасы просто так мы не будем. Это слишком дорогое удовольствие.

Я снова бросил на неё взгляд. Мне казалось, чтобы стать учёным, нужен определённый склад ума – холодный и рациональный. Достаточно вспомнить, сколько несчастных морских свинок или лабораторных крыс приняли мученическую смерть в научных лабораториях. Неужели Елизавета и за их жизни так же переживает, как за этих «коров»?

А создание тем временем стремительно разлагалось, массивное тело превращалось в чёрную жижу, высыхавшую под палящими лучами солнца. «Эх, столько маны сейчас уйдёт впустую», – с тоской подумал я. Будь поблизости, собрал бы всё, пока не лопнул. Ну а куда её потом деть, на какое богоугодное дело, я бы придумал. Главное, чтобы и костюмчик сидел, и запасец карман оттягивал.

Спутница, похоже, уже забыла о недавнем инциденте и снова стала трепаться с лысым уродом. Хотя, наверное, это во мне бурлила ревность. Когда на весь коллектив всего одна представительница прекрасного пола, поневоле начинаешь считать всех мужиков конкурентами и специально ищешь в них негатив.

Да, не модельная внешность у чувака, одевается хреново, явно не по размеру. Очки подобраны не по форме лица. Опять же, волосяной покров на башке отсутствует. Но, может, он типичный альфа-самец, из которого так и прёт маскулинность вперемешку с брутальностью, и это сражает женщин наповал, а мы, мужики, этого просто не ощущаем?

Не, хрень всё это, я бы альфача распознал. Это не тот типаж, просто занудливый очкарик, каких пруд пруди, и явно не пара Елизавете. А кто бы ей подошёл? Ну, тут к бабке не ходи, я был бы в самый раз. И моложе, и физически сильнее, и пургу всякую не гоню – только по приколу или по делу. Опять же, пусть коротко стриженный, но шевелюра – это ж наживное. Месяц к парикмахеру не ходить – дреды заплетать можно будет.

От таких мыслей я невольно развеселился, стал посматривать на лысого как-то свысока. А он… Он, кажется, заметил мой взгляд и, в свою очередь, тоже как-то странно посмотрел на меня, правда, ничего не сказал. Но я понял одно: наша нелюбовь друг к дружке стала обоюдной. Меня словно просчитали.

Тогда я снова отвернулся к бойнице. Вокруг был пейзаж как пейзаж, так и не скажешь, что катим по изменившейся от магии земле. Нет, конечно, какие-то необычные вещи то и дело появлялись в поле зрения и быстро исчезали. Ну не бывает таких деревьев в обычной природе, не растёт у нас такое, больше похожее на живое существо, которое почему-то проделало путь Буратино наоборот – от человека к деревяшке. Такая вот необычная эволюция.

Взять тех же «коров», такие мне тоже никогда не попадались ни в одной научно-популярной программе. О невидимках и вовсе молчу. Но, судя по тепловизорам, эти твари пока бродят в другом месте, сюда не заглядывают. И это скорее хорошо, чем плохо.

По борту что-то чиркнуло, я даже отшатнулся от неожиданности. Показалось мне или нет, но одно из деревьев как будто выстрелило в нас острым сучком, но он не сумел пробить в броне дыру, сломался с треском пополам и упал под колёса. Потом ещё один, и ещё – да нас осыпало целым градом! По броне застучало, как по барабану, а потом всё так же быстро закончилось.

Особого внимания на это происшествие никто не обратил по понятным причинам: для броневичков этот обстрел всё равно что слону дробина. Тем не менее меня проняло. Да уж… Если позовут в лес за грибами, я всётаки пару раз подумаю. Сила броска была довольно приличной, обычную одежду точно бы пробило насквозь.

В общем, здешний лес полон чудес. Почти рифма, только радости в том мало. Мои успехи в поэзии тут не оценят.

И снова ожило радио в шлемофоне, и снова раздался голос поручика, только непривычно встревоженный:

– Боевая готовность номер один. Впереди великан.

Глава 11

Броневичок тряхнуло так, словно в него влупили прямой наводкой из противотанкового орудия. Силой инерции меня сначала резко бросило вперёд, а потом вбок, прямо на учёных. Не будь на мне каски, без сотрясения мозга не обошлось бы. Но даже смягчённый удар слегка меня оглушил, и на доли секунды я потерял ориентацию в пространстве.

– Что это было? – заорал кто-то из солдат.

– Великан метнул в нас камень. Еле увернулись, – сообщил водитель.

Судя по всему, камень явно был куда больше обычного булыжника. Не удивлюсь, если в нас бросили едва ли не скалой.

– Борт два и борт три, огонь из всех орудий! – прохрипел в шлемофоне фон Тизенгаузен.

Ках! Ках! Ках! Звуки пушек и пулемётов слились в унисон. Внутренности бронеавтомобиля разом наполнились едким пороховым дымом. И тут же послышался протяжный рёв, разом перекрывший все иные звуки. Я даже представить себе не мог, что за существо способно его издавать. Казалось, что это разом кричат сотни китов, так же жалостно и протяжно, насылая тревогу и какую-то необъяснимую вселенскую печаль.

– Есть! Кажется, зацепили! – воскликнул стрелок. И тут же радость в его голосе сменилась паникой: – Твою ж мать! Берегись…

Договорить, чего, собственно, необходимо бояться, он не успел. Я вдруг понял, что машина превращается в подбитую гигантской битой кеглю: нас отрывает от земли и подбрасывает в воздух. Пол и потолок поменялись местами, потом снова и снова… Нас словно закрутило в барабане гигантской стиральной машины. Я ощутил на себе все выступающие детали бронеавтомобиля, пару раз меня приложило конкретно. Если останусь жив, будет куча синяков и ушибов.

Затем наступило состояние, очень похожее на невесомость – когда ты потерял всякую связь с землёй и забыл, что такое гравитация. Сложно сказать, сколько оно продлилось, может, секунду или две, но всем, кто находился в машине, оно показалось вечностью.

Затем гулкий удар, душераздирающий скрежет (никогда бы не подумал, что сталь способна издавать такие звуки), кто-то вскрикнул, но его голос сразу же оборвался. Бах!!! Очевидно, мы, если так можно выразиться, приземлились, причём, к счастью для экипажа, не на крышу, а на колёса. Рессоры смогли частично погасить мощь, с которой нас впечатало в грунт, в противном случае всё закончилось бы довольно плачевно.

Впрочем, как я убедился, радоваться пока тоже было преждевременно. Одного взгляда хватило, чтобы понять: лысый погиб. Его напарница вроде бы жива, но это, скажем так, не точно. Она вроде как в сознании, но взгляд безвольный и потухший. Склонившись над ней, я, скорее следуя интуиции, чем сознательно, вскрываю комплект армейской аптечки, нахожу заветный шприц-тюбик и вгоняю его содержимое ей в плечо.

Молчит водитель, молчит стрелок, в эфире стоит подозрительная тишина. Чувствую себя Незнайкой на Луне в момент сразу после посадки: кругом тихо и страшно.

Поручик… Пробираюсь к нему и вижу безрадостную картину. Сегодня явно был не его день: во время удара фон Тизенгаузен умудрился свернуть себе шею. Выглядело это весьма паршиво, вызывая рвотные позывы. Эх, господин поручик, ваше благородие… Как же вы так?!

При этом глаза его остались открытыми, и в них застыло что-то вроде удивления. Интересно, у меня был такой же взгляд, когда я, умирая, покинул родной мир?

Спрашивается, и на хрена всякая муть в башку лезет?! Нет, не до того сейчас, о другом думать нужно.

Чисто машинально я провёл рукой по его лицу, закрывая глаза. Прощай, поручик! Жаль мужика, я ведь уже успел проникнуться к нему симпатией. Вроде немец, перец, колбаса, кислая капуста, методичный педант и всё такое, но человек далеко не самый плохой.

Беглый осмотр выявил, что в живых из всего экипажа остались только мы двое: я и пребывающая в наркотическом забытье после укола шприц-тюбиком учёная. Командир погиб, рядом свирепствует великан. Что делать?