Современный политик: охота на власть - Рифат Шайхутдинов

«По этим декреталиям, Папа, как преемник князя апостолов, ап. Петра, имеет всю полноту власти в Церкви Вселенской. Ему подчинены все церкви со своими предстоятелями, так что если последние в известной мере пользуются властью, то эту власть получают от Папы.

Без его соизволения не может составиться ни один собор, ни одно решение собора не может быть приведено в исполнение. Все недовольные решением областных соборов и местных митрополитов могут обращаться с апелляцией к Папе, и от него уже зависит окончательное решение, которому все должны подчиняться беспрекословно. В странах, отдаленных от Рима, назначаются Папою из старших митрополитов викарии апостольского престола, или примасы, которые пользуются на месте властью Папы и служат, таким образом, проводниками центральной власти Римских первосвященников. Таким образом, по лжеисидоровским декреталиям, власть Папы в Церкви стала выше власти даже Вселенских Соборов. Система церковного управления, изложенная в лжеисидоровских декреталиях и развившаяся на западе, известна в истории под именем папства.

Папа Николай I (858–867) первым начал ссылаться на лжеисидоровские декреталии и первым начал применять на практике раскрытые в них идеи о папском всевластии. Сочувствуя вполне этим идеям, он обладал всеми необходимыми для осуществления их качествами — умом, твердым характером, строгою нравственностью. В свое девятилетнее правление он сделал для возвышения папства гораздо более, чем делали другие Папы в течение многих десятилетий. Столкновения его с Лотарем, владетелем Лотарингии, и Гинкмаром, архиепископом Реймским, в которых Папа остался победителем, вполне подтверждают это.

Лотарь хотел развестись с своею законною женою Титбергою, чтобы жениться на некоей Валдраде. Собор Ахейский (862 г.), на котором в пользу Лотаря действовали архиепископы Кельнский Гюнтер и Трирский Титго, разрешил ему как развод, так и новый брак. Лотарь женился на Валдраде. Но Титберга обратилась с просьбою о защите к Папе Николаю I, который и решился воспользоваться этим случаем для проявления своей власти. Он назначил новый Собор в Меце (863 г.) под председательством своих легатов для вторичного расследования дела

о браке Лотаря. Но и этот Собор, действовавший под влиянием Лотаря, решил дело в его пользу. Гюнтер и Титго, главные деятели на Соборе, сами отвезли Папе соборные определения на утверждение. Николай, очень хорошо знавший ход дела на Соборе, решился поступить со всею строгостью с ослушниками его приказаний и покровителями явного прелюбодеяния. Он отверг постановления Мецкого собора, лишил сана Гюнтера и Титго и угрожал тем же остальным участвовавшим в Соборе епископам, если они не раскаются. Лотарь не смутился папским решением; архиепископы Кельнский и Трирский также не хотели покориться Папе. Они, не признавая за Папою права верховного суда, требовали Собора, составленного из митрополитов, на котором бы они лично могли защищать свое дело. Кроме того, они вооружили против Папы брата Лотаря, императора Людовика II. Этот, желая принудить Папу отменить свое решение, занял своими войсками Рим; впрочем, он скоро примирился с Николаем. Но Гюнтер и Титго продолжали высказывать протесты против папской власти. Протесты их, однако, не возбуждали сочувствия, так как дело, защищаемое ими, было неправое; общественное мнение было на стороне Папы. Николай пошел еще дальше: он отлучил от церкви Гюнтера. Тогда архиепископы Трирский и Кельнский, не находя никакого исхода из своего положения, решились покориться Папе. Но Папа оставил в силе свое определение относительно лишения их сана. Прочие епископы также спешили засвидетельствовать пред Папой свое раскаяние. Теперь и Лотарь, побуждаемый неблагоприятным для него настроением общественного мнения, счел за лучшее сойтись с Папою. Папа потребовал, чтобы он оставил Валдраду и принял законную жену Титбергу. Лoтарь должен был повиноваться.

Так же успешно окончилось для Николая столкновение с Гинкмаром, архиепископом Реймским, человеком умным и энергическим. Гинкмар отстаивал права местного самоуправления церкви. Папа, напротив, проводил мысль лжеисидоровских декреталий о централизации церковной власти в лице Папы. Борьба эта произошла по следующему случаю. Гинкмар низложил на Соборе одного подчиненного ему епископа, Ротада. Этот апеллировал Папе. Папа, несмотря на отпор Гинкмара и галльских епископов, потребовал, чтобы Ротад и Гинкмар явились в Рим на суд. Когда явился один только Ротад, Папа признал его восстановленным в сане, после чего тот занял свою кафедру без возражений со стороны Гинкмара. Таким образом, в этих двух столкновениях Папа явился блюстителем нравственных законов, защитником невинности во всем христианском мире и верховным судиею в Церкви. Кроме того, ввиду централизации власти в лице Папы, Николай I установил, чтобы каждый вновь поставленный архиепископ при получении от Папы паллиума давал клятву и подписку в верности апостольскому престолу и в беспрекословном повиновении Папе (Комментарий 5).

Следующий Папа, Адриан II (867–872), действовал в пользу папских интересов не так удачно, как Николай. Неудачи, между прочим, происходили от того, что Папа изъявил претензии быть судьею государей не только в духовных, но и в политических делах. Так, когда по смерти Лотаря Карл Лысый овладел его землями помимо законного наследника, императора Людовика II, Адриан потребовал, чтобы Карл возвратил лотарингские земли Людовику и в противном случае угрожал своею церковною властью, от лотарингских же епископов требовал прекратить с Карлом общение. Но Папу никто не слушал — ни Карл, ни епископы. Гинкмар же Реймский в письме к Папе дал понять, что как король, так и вельможи не потерпят вмешательства Папы в их политические дела. Тот же Гинкмар по случаю низложения им на соборе одного епископа (так же, как при Николае) отказал Адриану в праве рассматривать вновь дело в Риме, а не на местном соборе — и Адриан должен был уступить (Комментарий 6).

Преемник Адриана, Иоанн VIII (872–882), замечателен тем, что по стечению благоприятных обстоятельств положил начало тому порядку вещей, по которому императорская корона стала раздаваться папами. Карл Лысый, незаконно присвоивший себе императорское достоинство (875 г.), нуждался в признании этого достоинства со стороны Церкви. Папа Иоанн VIII, короновав Карла, признал его законным императором, но в то же время воспользовался этим случаем, чтобы заявить, что получение императорского достоинства зависит единственно от апостольского престола. Карл не протестовал против того, и действительно, с этого времени на западе утверждается представление, что Папа есть источник власти императорской (Комментарий 5). Пользуясь расположением Карла Лысого, Иоанн VIII, со своей стороны, успел сделать несколько постановлений, направленных против вмешательства светских владетелей в дела Церкви. Например, чтобы никто из герцогов и князей не назначал епископов, не судил их и не налагал на них и на их церкви податей, — хотя эти постановления оставались только на бумаге. После Иоанна VIII папство, вовлеченное в разные политические комбинации, быстро клонилось к падению. Папский престол поступил в распоряжение светских владетелей и политических партий и замещался по большей части людьми недостойными. Безнравственность и разного рода преступления составляли принадлежность очень многих Пап. Папская власть, находившаяся в руках таких людей, если не потеряла своего значения в идее, — на практике потеряла очень много сравнительно с прежними временами. Неустройства на папском престоле продолжались целых полтора столетия до самой половины XI века» (3, с. 255~258; 7, с. 333~336).

Комментарии

Комментарий 1

Появление «видимого главы» церкви очень важно для формирования инстанции власти по двум причинам. Во-первых, это материальное воплощение власти. С видимым главой можно коммуницировать, задавать ему вопросы и договариваться. Вселенские соборы и другие высшие органы церкви коллективны, они собираются согласно процедуре, и поэтому с ними очень сложно осуществлять коммуникацию. Кроме того, в коллективных органах могут меняться лидеры, и соответственно возможность сохранения договоренностей резко снижается. Поэтому видимый глава, осуществляющий прямой контакт с Богом, оказывается очень удобным началом для формирования инстанции власти. Дальнейшие события в Европе, когда строилась сложная композиция двух инстанций власти — королевской (императорской) и церковной, — показали необходимость материального воплощения церковной власти.

Другой исторический пример необходимости материального воплощения власти — царство Польское в XVIII веке, управляющееся сеймом, в котором каждый имел право вето. Это привело к резкому ослаблению власти в царстве и потере Польшей государственности.