Ад, или Александр Данилов - Жанна Даниленко

Суп подоспел, булочки испеклись и остывали. Мишку Ася накормила, потому что пацан решил есть не слезая с рук, а как насытился, обнял Асю, да так и уснул.

Отнесла она ребёнка в кроватку, уложила, укрыла цветным детским флисовым одеяльцем с оранжевым жирафом и белыми облаками на жёлтом фоне, оглядела комнату, двуспальную, идеально застеленную кровать. Вспомнила свои посиделки здесь с Диной, которая дружила с ней, несмотря на разницу в возрасте. Многое вспомнила, ведь о жизни подруги знала гораздо больше Саши. Поцеловала мягкие светлые кудри ребёнка, вышла из спальни и решила не дожидаться Данилова с Гошей. Зачем? Нет ей места в этой семье, и в сердце у Данилова даже крошечного уголочка для неё не найдётся. Там только Дина.

Вот с этими мыслями и отправилась она домой, в бабушкину хату.

Шла и придумывала историю своего счастья. Пусть глупую и несбыточную, но такую красивую. А главным героем в ней был Данилов: родной, ласковый, любящий и любимый.

Как же хотелось убедить себя в том, что она давно взрослая и сказки не про неё. Но как только ей это почти удавалось, маленькая девочка в розовых очках поднимала голову и напоминала, что в Данилова она умудрилась влюбиться дважды. Первый раз, когда Дина рассказывала о своей единственной любви, об отце Кати, и второй, увидев самого Александра с Мишкой на плечах в сопровождении Валерии Павловны.

Подло? Да, подло мечтать о муже подруги. Вот поэтому Ася и прекратила всякое общение с семьёй Дины, как только Данилов у них обосновался. Но бросить подругу в тяжёлый период, отвернуться от неё Ася не могла. Она была искренне привязана к Дине, оставаясь с ней до конца, заходила, пока дома никого не было. Вернее, почти до конца, до того момента, пока Саша не попросил забрать Мишу, чтобы мучения матери не оказали пагубного влияния на и так хрупкую психику ребёнка.

Не успела войти в дом, как задребезжал телефон. Звонила мать. Ася прекрасно знала, что та скажет — разговоры повторялись от раза к разу, — но как бы ей ни хотелось сделать вид, что она не слышит звонка, ответить придётся.

— Да, мама, — произнесла она.

— Ася! Мы с Егором Филипповичем тебе место в городе нашли. Так что собирайся и приезжай. Дом бабушкин продавай за сколько дадут, и мы ждём тебя. — Ася подняла глаза к потолку, именно этого она и боялась — в очередной раз услышать, что мать с отчимом нашли работу, ту самую, которая нужна непутёвой и неблагодарной дочери. Ведь её растили, учили, будущее светлое прочили, а она родительские надежды оправдывать не спешила: клиническую ординатуру бросила, отчима подвела, уехала к бабке в деревню и возвращаться не собиралась. — Ася, ты не слушаешь меня совсем! — возмущалась мама. — Ты представляешь, какая это перспектива? Сам Лисицин тебя приглашает! Это такая честь, такие возможности!

— У меня всё в порядке со слухом, с жизнью и с местом работы. И я не собираюсь продавать бабушкин дом и переезжать куда-либо! Услышьте меня вместе с Егором Филипповичем и не ищите для меня вариантов. Я счастлива здесь.

— У тебя появился мужчина? — голос матери стал вкрадчиво-заинтересованным.

— Это имеет значение?

— Хорошо, хоть он с высшим образованием! — Ася насторожилась: о чём это говорит мама?

— Мама!!!

— Вы живёте вместе? — Мать будто бы и не слышала Асю.

— С кем? Мама, что за фантазии?

— Дочь, мы хоть и далеко, но всё о твоей жизни знаем. У Егора Филипповича много знакомых, приятелей, да просто тех, кто ему обязан по жизни. Мы не одобряем твоего увлечения этим мужчиной. Во-первых, он разведён, это уже характеризует человека. Нет, я понимаю, что на безрыбье… Но, с другой стороны, кого приличного ты можешь встретить в этой дыре… — Мать Аси неожиданно прекратила обсуждать личную жизнь дочери. — У тебя есть время до моего отпуска, а там я на всё посмотрю своими глазами. Приеду, с кавалером твоим познакомлюсь, планы его на тебя выясню и займусь его переводом в город. Есть кому поднимать сельское здравоохранение без вас! Насчёт моего предложения подумай. Эдуард готов простить все твои выходки. Он даёт тебе шанс, но до сентября живи как и с кем хочешь.

— Да уж, спасибо за невероятную щедрость. Непременно воспользуюсь свободой выбора. Хотя сроки уж больно малы. Может быть, вы с Егором Филипповичем уже прекратите так активно лезть в мою жизнь?

— Нет, дочь, не прекратим! Да, годами ты взрослая, а по сути-то дура дурой. Чего ты в жизни добилась? А ведь были такие перспективы! Эдик всегда говорил, что тебя ждёт светлое будущее, а ты? Ты умудрилась разочаровать не только его — своего научного руководителя, но и нас с Егором Филипповичем. И если Эдуард оттаял и забыл все обиды, нанесённые тобой, то пора одуматься, вернуться и начать всё с начала, пока тебе тридцать и вся жизнь впереди. Потому что в тридцать пять ты никому не будешь интересна ни как женщина, ни как сотрудник, будь ты даже семи пядей во лбу. Уйдёт твоё время. И вот тогда ты вспомнишь мои слова, оставшись у разбитого корыта, с текущей крышей в бабушкином доме, которую, я уверена, ты так и не удосужилась перекрыть. Приеду — увижу всё своими глазами и решение приму, как тебе жить дальше, с кем и где.

— Мама, — устало произнесла Ася, поняв своё полное поражение, — мне почти тридцать лет, сколько можно видеть во мне маленькую несмышлёную девочку? Я живу так, как считаю нужным, и даже если с кем-то сплю, то это никого не касается. Давай прекратим этот никчемный разговор!

Ася наконец-то распрощалась с матерью — её монолог утомил — лишь передала пламенный привет Егору Филипповичу. Положив смартфон на журнальный столик, задумалась.

Дальше так продолжаться не может! В своё время она сбежала от этой троицы сюда, в посёлок, и пока была жива бабушка, всё было просто замечательно. Мама не доставала нравоучениями и советами, отчим, казалось бы, забыл о её существовании, а главное, Ася спряталась от Лисицина, зализывая свои раны вдали ото всех, кто её знал.

Бабуля была единственным человеком, не осудившим внучку. Старая женщина просто радовалась присутствию Аси в своей жизни. Наконец-то, под самый занавес, рядом с ней оказалась родная душа. Именно бабушка свела