По законам звездной стаи - Георгий Ланской

«Господи, какая я дура, – подумала Виктория, с вожделением глядя на поросшие волосами ручищи с тонкими, нервными пальцами музыканта, – ведь могла бы найти мужика, выйти замуж и совершенно не думать об Александре…»

Проводница принесла чай.

Потягивая коричневый кипяток из обрамленного нержавейкой стакана, Виктория на миг почувствовала отвращение к себе. Ей уже сорок семь, счастливая семейная жизнь длилась так недолго, а ведь все могло быть по-другому! Встретила бы такого вот самца, впустила в свое гнездо. Стала бы заботливой женой, а он – верным мужем и заботливым отчимом. По выходным ходили бы в парк, пинали желтые листья, хохоча во весь голос. Она пекла бы плюшки, а он учил Егора музыке…

– Вы музыкант? – спросила она.

– Что? Почему вы так решили? – удивился Олег.

– Ну… – Она смутилась. – У вас такие руки, как у пианиста. Пальцы длинные. Сразу видно, что вы не кайлом машете.

– Ах, вы об этом, – рассмеялся Олег. – Нет, я не музыкант, хотя в детстве играл на скрипке. А вы?

– Работала учительницей, – пожала плечами Виктория. – Но уже давно не работаю. Мне сын помогает, он очень хороший. Да вы его знаете, он на телевидении работает ведущим всяческих развлекательных программ. Погодите, вот…

Виктория засуетилась, нашла в сумочке фотографию Егора и показала Олегу. Тот посмотрел – явно из вежливости.

– Симпатичный парень. К сожалению, я очень редко смотрю телевизор, и в основном каналы с биржевыми сводками.

– Вы не сказали, кем вы работаете…

– Не сказал? Я – бизнесмен. Знаете, купил-продал. У меня сеть магазинов ювелирных украшений.

– А сами почему не носите свою продукцию? – удивилась Виктория. – Ни колец – даже обручального не носите, ни цепочки… Сапожник без сапог?

– Что-то вроде того, – ответил Олег, то ли не заметив намека на обручальное кольцо, то ли проигнорировав его. – А вы в Москве у сына гостили?

Виктория пустилась в пространный рассказ.

Вагон мягко раскачивало.

Время, вчера тянувшееся как резина, сегодня летело с курьерской скоростью.

За окном мелькали полустанки.

Виктория с сожалением подумала: она выйдет в Новосибирске ночью, когда Олег будет спать, и он, конечно, не пойдет проводить ее на перрон! Мыльно-сериального сюжета не получится. Она поедет домой одна и там, в пустой квартире, забравшись в ванну, будет выть от тоски… если, конечно, не приедет Егор.

И от этой мысли настроение Виктории испортилось окончательно.

Ближе к вечеру, когда она решила немного поспать, Олег вдруг посмотрел на нее как-то странно.

По коже Виктории побежали мурашки: неужели ЭТО случится здесь, прямо в вагоне, на узкой полке, под стук колес?!

От этого внезапно потемневшего взгляда ее бросило в жар. Виктория вдруг ощутила себя помятой, грязной, дурно пахнущей…

При мысли о том, что Олег, прикоснувшись к ней, почувствует сконцентрировавшееся на ее теле, волосах, одежде амбре, ее передернуло. Прежде чем Олег поднялся с места, Виктория рванула на себя дверь и опрометью рванулась в туалет.

В тесном, размеренно раскачивающемся туалете, Виктория стянула с себя свитер, затем, подумав, сняла лифчик, смочила и намылила полотенце и провела им по телу. Поразмыслив, она сняла брюки и трусики и начала лихорадочно скрести тело. Вагон качался, одежда валялась на крышке унитаза сомнительной чистоты неаппетитной кучкой. Голая Виктория поймала в зеркале свой взгляд и, внезапно устыдившись, покраснела.

Старая дура! На что ты рассчитываешь?!

Она торопливо оделась. После импровизированного душа стойкий запах пота и грязи от ее одежды казался особенно отвратительным. Она плеснула в лицо водой, наскоро вытерлась мокрым полотенцем и слегка коснулась пробкой от духов шеи и кистей рук.

Вот так. Теперь крепость падет с наименьшим уроном… если, конечно, неприятель захочет ее взять.

Олега в купе не было.

Виктория выдохнула и села на полку, взяв в руки книгу. За окном уже разлилась чернота. Вновь замелькали фонари и редкие, плохо освещенные полустанки, слишком незначительные, заброшенные, поэтому поезд проносился мимо них с брезгливой торопливостью.

Виктория вытянула из сумки сигареты и отправилась в тамбур. Олег стоял там и курил, пуская кольца в потолок. В кромешной тьме, рассеиваемой лишь мелькающими вспышками за окном, его глаза мерцали опасной притягивающей влажностью.

– Дайте прикурить, – хрипло сказала Виктория.

Олег шагнул к ней, резко дернул, развернув спиной, прижал к стене вагона большим горячим телом.

– Ты же не за этим пришла? – тихо спросил он.

Виктория что-то булькнула в ответ, уронила голову куда-то ему на плечо и закрыла глаза, подставив губы для поцелуя. Его длинные тонкие пальцы ласкали кожу ее щек, шеи, прикасаясь к губам, прошлись по груди, отчего Виктория сразу застонала, а потом одна рука скользнула на лоб, а вторая ухватилась за подбородок.

– Знаешь, – прошептал он ей в ухо, – мне так жаль…

Руки Олега сделали неуловимое резкое движение, сопровождаемое глухим хрустом. Глаза Виктории на миг вылезли из орбит, но спустя мгновение она уже грузно оседала на пол…

Олег вынул из кармана универсальный ключ, открыл дверь тамбура и, подтащив тело Виктории, выбросил его из вагона. Покатившись по насыпи, труп врезался в невысокую сосну, от удара сбросившую на тело снег с веток. В лицо Олега плеснул свет фонаря, потом промелькнула обитая досками будка и застывший железнодорожник в оранжевой жилетке поверх тулупчика, задравший вверх желтый флажок. Олегу даже показалось, что он уловил обреченную усталость на этом заиндевевшем лице.

Захлопнув дверь, он вернулся в купе.

Запершись изнутри, надел перчатки и протер все поверхности, к которым прикасался. Затолкав вещи Виктории под полку, он не торопясь собрался и, бегло взглянув на часы, спокойно перешел в соседний вагон. Проводница сонно взглянула на одетого пассажира с сумкой в руке и не сказала ни слова, открывая двери на очередной станции.

Олег спустился на платформу, уткнувшись лицом в шарф, подняв глаза на освещенную надпись на вокзале.

Барабинск.

Ну что же, пусть будет Барабинск.

Спустя три часа он уже зябко ежился в плацкартном вагоне поезда, отбывающего обратно в Москву.

Но перед отправлением он набрал хорошо знакомый номер. Несмотря на глухую ночь в Москве, собеседник взял трубку почти сразу.

– Бабушка уехала, – коротко сказал он.

– Понял, – ответил собеседник густым, красивым голосом.

Поезд тронулся.

Выждав несколько минут, Олег вышел в туалет, отключил телефон, вынул сим-карту, батарейку и бросил их в унитаз. Заиндевевшее зеркало отразило тигриные глаза убийцы.

Похороны были скромными.

Проводить в последний путь Викторию Черскую пришло несколько бывших коллег и две соседки. Стоя на промозглом февральском ветру у стены колумбария Клещихинского кладбища, Егор пустым взглядом смотрел, как замуровывают урну с прахом матери. Тело Виктории, объеденное лисами, нашли только через три недели работники локомотивного депо. В разорванном кармане халата лежал железнодорожный билет. На конечной станции вещи пропавшей пассажирки обнаружила проводница, недоумевавшая: куда делась эта странная пара – ухоженная дама лет сорока пяти, с ледяным взглядом и манерами императрицы, и эффектный мужчина.

– Я еще удивилась, – рассказала проводница следователю. – Предлагала ему отдельное место, а он говорит: вдруг кто билет купил, мне потом снова пересаживаться придется. А кто купит-то? В СВ немного народу ездит от Омска до Новосибирска, чего деньги тратить? На самолете куда проще: цена почти такая же и времени меньше…

Узнать, кто был соседом Виктории по купе, у следователя не составило труда, однако вскоре выяснилось: пассажир, ехавший вместе с Черской, умер несколько лет назад. На всякий случай его фотографию показали проводнице, но та решительно отказалась признавать в покойном загадочного спутника Виктории.

– Не, – помотала головой проводница. – Хоть и время прошло, я того мужчину ни с кем не перепутала бы. Очень видный, одет хорошо, брюнет. А этот, – проводница посмотрела на фото, – ханурик какой-то…

Ничего не дал следствию и осмотр багажа Виктории. В нем и нашли адрес Егора. Следователи пришли к выводу, что убийца, скорее всего, ограбил Черскую: никаких ценных вещей и денег ни в чемодане, ни в шубе не нашли.

Единственной, кто мог пролить свет на это темное дело, была Инна, нервно перебиравшая ногами в слишком тонких для Новосибирска сапожках. Она прилетела на похороны вместе с Егором, Аллой и Антоном и ерзала под подозрительными взглядами подруг Виктории. Те явно знали, кто она такая, подходили с сочувственными словами к Егору, пожимали руки Алле и даже Антону, но Инну обходили стороной, смотря дерзко и вызывающе.

Мерзкие бабы…

Настроение было паршивым, несмотря на подстегивающий адреналин. Инна не могла дождаться того момента, пока сможет пошарить за картиной в поисках компромата на собственного мужа. Мысль, что все вот-вот получится, то поднимала ее до небес, то роняла в бездну…