Запретное - Табита Сузума

Сон снова от меня ускользает, поэтому рано утром я спускаюсь на кухню, чтобы разобрать кучу писем, адресованных маме, копившихся на буфете уже несколько недель. К тому времени, как я заканчиваю их открывать, кухонный стол полностью покрыт счетами, выписками по кредиткам, платежными требованиями… Сзади к моей шее прикасается Майя, заставляя меня подпрыгнуть.

— Не хотела тебя напугать. — Она занимает стул рядом со мной, опираясь босыми ногами на край моего стула, и обнимает колени руками. В ночной рубашке, с распущенными волосами цвета осенних листьев она смотрит на меня широко раскрытыми глазами так же невинно, как Уилла. Ее красота причиняет мне боль.

— Ты выглядишь прямо как Тиффин, когда тот проигрывает и пытается сохранить храброе выражение лица, — поясняет она со смехом в глазах.

Мне удается улыбнуться. Иногда тот факт, что я не могу скрыть свои эмоции от нее, расстраивает.

После смеха повисает тревожное молчание.

Майя нежно тянет меня за руку.

— Расскажи мне.

Я делаю резкий, поверхностный вдох и опускаю голову.

— Просто, понимаешь, будущее и все такое.

И хотя она продолжает улыбаться, я вижу, как меняются ее глаза, и понимаю, что она тоже об этом думала.

— Это длинная тема для разговора в три часа ночи. А какая часть в особенности?

Я заставляю свои глаза встретиться с ее взглядом.

— Примерно с этого момента вплоть до той части, где Уилла поступает в университет или начинает работать.

— Мне кажется, ты немного забегаешь вперед! — восклицает Майя, очевидно, намереваясь избавить меня от такого настроения. — Уилла достойна большего. На днях мне пришлось взять ее с собой в Белмонт, чтобы забрать свою домашнюю работу, которую я забыла, и все были сражены! Моя учительница по искусству сказала, что мы должны записать ее в детское модельное агентство. Так что я считаю, что мы должны вкладывать в нее, и когда ей исполнится восемнадцать, она уже будет ходить по подиуму и поддерживать нас! Еще есть Тиффин. Ходят слухи, что тренер Симмонс никогда не видел столько таланта в таком юном возрасте! А ты знаешь, сколько платят футболистам! — Она смеется, обезумев от своих попыток подбодрить меня.

— Хорошая мысль. А точнее… — Я пытаюсь представить Уиллу, вышагивающую по подиуму, в надежде, что это вызовет искреннюю улыбку. — Это отличная идея! Ты можешь быть ее, э-э, стилистом, а я менеджером.

Но снова опускается тишина. По ее выражению лица становится понятно, что Майя знает — ее тактика не сработала. Она скользит ногтями по моей ладони, ее слова отрезвляют меня:

— Послушай. Во-первых, мы не знаем, что будет с мамой и всей этой финансовой ситуацией. Даже если она выйдет замуж за Дэйва и попытается лишить нас денег, мы сможем просто пригрозить ей, что засудим ее за невыполнение своих обязательств — она слишком глупа, чтобы понять, что мы никогда не пойдем на это из-за социальных служб. И благодаря самому нашему существованию, у нас всегда будет возможность испортить ее отношения — угрозы о появлении у Дэйва для того, чтобы она оплатила счета, пока что срабатывали, ведь так? И в-третьих, к тому моменту, как ты закончишь университет, многое практически поменяется. Уилле будет почти девять, Тиффин будет почти подростком. Они будут ходить в школу сами, будут сами отвечать за свою домашнюю работу. У Кита, может, появится совесть, а если и нет, мы настоим на том, чтобы он устроился на работу или взял на себя часть забот, даже если нам придется прибегнуть к шантажу. — Она улыбается и поднимает мою руку к своим губам, чтобы поцеловать ее. — Самая сложная часть происходит сейчас, Лочи — когда мама внезапно выпала из этой картинки, а Тиффин с Уиллой еще совсем маленькие. Но станет только легче: все наладится, и у нас с тобой будет все больше и больше времени, чтобы быть вместе. Поверь мне, моя любовь. Я тоже об этом думала, и я не пытаюсь все это говорить только, чтобы подбодрить тебя.

Я поднимаю глаза и встречаюсь с ней взглядом, чувствуя, как какая-то тяжесть поднимается у меня в груди.

— Я так не думал…

— Все потому, что ты постоянно занят мыслями о самом худшем сценарии! И потому, что ты все время держишь свои переживания при себе. — Она одаривает меня дразнящей улыбкой и качает головой. — А также ты всегда забываешь о самой важной вещи!

Я пытаюсь тоже улыбнуться в ответ.

— Какой же?

— Обо мне, — торжественно заявляет она, выбрасывая вперед руку и опрокидывая пакет молока. К счастью, он почти пуст.

— О тебе и твоей способности заставлять предметы летать.

— Именно, — соглашается она. — И самое важное то, что я здесь с тобой, готова все переживать вместе и пройти через это — каждый миг рядом с тобой: даже твой самый худший сценарий, если все именно так и произойдет. Ты не будешь с этим один. — Ее голос обрывается, и она опускает взгляд на наши руки, переплетенные пальцы, лежащие у нее на коленях. — Что бы ни случилось, всегда будем мы.

Я киваю, вдруг оказавшись не в состоянии говорить. Я хочу с казать ей, что не могу тянуть ее вниз за собой. Хочу сказать, что она должна отпустить мою руку, чтобы поплыть. Хочу сказать, что она должна жить своей собственной жизнью. Но я чувствую, что она уже знает об этих доступных ей вариантах. И что она уже сделала свой выбор.

20

Майя

— Пятнадцать минут, — просит Фрэнси. — О, да ладно тебе, тогда десять. Лочен знает, что у тебя поздние занятия, поэтому десять минут не сыграют никакой роли!

Я смотрю на умоляющее, обнадеживающее лицо моей подруги, и на мгновение во мне вспыхивает искушение. Ледяная Кола и, возможно, маффин в “Смайлис” с Фрэнси, пока та пытается обратить на себя внимание молодого официанта, которого заметила там — откладывая беспокойную вечернюю рутину домашнего задания, ужина, купания и укладывания в постель — внезапно кажутся нелепой роскошью…

— Позвони сейчас Лочену, — упорствует Фрэнси, пока мы идем по игровой площадке, забросив сумки на плечо, с туманной головой и уставшим телом после длинного, совершенно обычного школьного дня. — С чего ему вообще быть против?

Он и не будет, в том-то и дело. На самом деле, он убедит меня пойти, и от этого знания я чувствую себя виноватой. Оставить его готовить ужин, проверять домашнее задание и разбираться с Китом, когда его день был почти таким же долгим, как и мой, и, несомненно, более мучительным. Но, что более важно, я жажду его увидеть, даже если это повлечет за собой еще один вечер в борьбе против болезненного желания обнять его, прикоснуться к нему, поцеловать. Весь день в разлуке с ним я скучаю — я буквально тоскую. И даже, если это означает, что прямиком со смертельного урока истории придется окунуться в маниакальные домашние разборки, я не могу дождаться, чтобы увидеть, как загораются его глаза при виде меня, радостную улыбку, которая встречает меня, когда я вхожу в дверь — даже если он жонглирует кастрюлями на кухне, пытаясь убедить Тиффина накрыть на стол и удержать Уиллу от поедания хлопьев.