В плену Сахары - Клаус Полькен

Ахал происходит в палатке незамужней женщины или в шатре, разбитом специально для этой цели. Молодые мужчины и женщины в своих лучших одеждах рассаживаются вокруг небольшого костра. Одна из женщин избирается «председательницей». Ее задача — заботиться о соблюдении традиций и следить, чтобы соперники не переходили от словесных турниров к рукоприкладству. В сопровождении амзада — традиционного струнного инструмента — запеваются песни — старинные, а иногда и импровизированные новые куплеты.

Возлюбленная моя, я лицемерил, когда говорил,                                  что не люблю тебя.А сейчас я узнал, что ты мертва.Я взойду на холм, где будут рыть мою могилу,Подниму камень и рядом с тобой похороню                                      свое сердце.Бушует ветер, и я снова чувствую твое свежее                           дыхание на своей щеке.Оно разжигает в моей груди пламя                                  тоски и желания…

Туарегские женщины — опять же только женщины — владеют тайной совершения определенных магических ритуалов. Они умеют приготовлять бор-бор — волшебный напиток — для самых различных целей. Борбор может быть предназначен для того, чтобы отравить недруга, но может служить и любовным зельем. Есть общепринятые рецепты приготовления борбора, однако каждая женщина готовит его по-своему.

Основным ингредиентом служит мозг мертвеца — за ним отправляются на кладбище ночью, соблюдая определенные церемонии. Затем в напиток непременно должно войти нечто от лица, для которого он предназначается: волосы, капля крови, моча, земля, на которой остался след его босой ноги. Туареги клянутся на борборе, а на европейцев он произвел столь сильное впечатление, что некоторые из них даже приписали загадочную смерть открывателя сахарской нефти — Конрада Килиана — действию борбора.

О роли, которую играют женщины у туарегов, свидетельствуют французские военные архивы. Документально зафиксирован такой случай: женщины племени кель-аир во время одной из атак французских войск вырвались вперед и заслонили собой мужчин. Поэтому не удивительно, что туарег так чтит мать и жену.

При всем том жизнь этих женщин сурова и опасна. В кочевьях туарегов редко можно встретить женщину старше тридцати лет: две трети из них умирают во время родов. Профессия акушерки здесь неизвестна. Понятно, что при таких обстоятельствах очень высока и смертность новорожденных, зато выжившие окружаются особой заботой. Ребенка, оставшегося без матери, тут же усыновляет другая роженица и воспитывает его как собственное дитя. Туареги чрезвычайно чадолюбивы. Детей никогда не бьют. Самое суровое наказание — это выговор. И как бы занят ни был туарег, он всегда найдет время, чтобы поиграть с детьми.

Чрезвычайно важная роль женщины в общественной жизни туарегов позволяет предположить, что они приняли ислам сравнительно недавно, лишь во времена средневековья. Упорное сопротивление, которое они оказали исламу, отражено в самом названии этих племен: арабское «туарег» значит «отвергнутые» (сами туареги называют себя «имохаг» — «свободные»). Наряду с исламом туареги подверглись, с одной стороны, идейному воздействию иудейской религиозной общины в Туате, а с другой — племени хауса, обитавшего южнее. В итоге образовалась форма мусульманской религии, сильно отличающаяся от ортодоксального ислама. Так, например, среди туарегов весьма почитаются марабуты, от которых некогда требовалось, чтобы они могли доказать свое происхождение от самого пророка. Теперь они должны лишь уметь писать по-арабски и толковать Коран. Основная статья доходов марабутов — продажа амулетов, которые они сами изготовляют. Широкое распространение суеверий обеспечивает их сбыт. Иной туарег носит в своем кожаном «бумажнике» на шее до пятидесяти амулетов.

Туареги не признают общепринятого в исламском мире летосчисления. У них существует солнечный год — от зимы до зимы. Годы не нумеруются по порядку, а получают у каждой группы туарегов свое название в честь какого-нибудь события. Так, туареги-инангасат назвали 1918 год «годом нужды», 1919-й — «годом болезни», 1935-й — «годом землетрясения», 1936-й — «годом засухи» и 1943-й — «годом ухода итальянцев и прихода французов в Гадамес». Хронологический порядок заучивается наизусть, и если появляется необходимость вспомнить какое-нибудь событие, то перечисляют все годы, последовавшие ему.

«Люди, которые много едят»

Как и у всех народностей Сахары, племенные объединения туарегов подразделяются на целый ряд кланов-каст. Невероятно трудные условия добычи пропитания вынуждали кочевников жить немногочисленными группами. Племя охватывает чаще всего от десяти до пятнадцати семей, рассеянных на большой территории: только так можно прокормить скот на скудных пастбищах пустыни. При подобных обстоятельствах туареги были не в состоянии одновременно и пасти стада, и защищать свое имущество от набегов враждебных племен. И вот с давних пор появилось разделение труда. Из тех, кто посвятил себя исключительно защите стад и пастбищ, образовалась особая каста — каста воинов, стоящая и сегодня на вершине общественной иерархии туарегов.

Туареги, принадлежащие к касте воинов, называют себя ихаггарами. Они живут преимущественно трудом других каст, которые обязаны платить им дань. Именно в среде ихаггаров родилась бытующая еще и теперь у туарегов пословица: «Вместе с мотыгой в дом приходит позор». Другими словами, даже в очень тяжелые времена спесивые ихаггары не снисходили до того, чтобы трудом добывать себе пропитание. Они предпочитали совершать разбойничьи набеги. Именно из-за таких набегов в некоторых местах Сахары в каждом туареге готовы видеть разбойника.

Британский этнограф Ангус Бьюкенен в 1922 году подробно передал рассказ старого туарегского воина, поведавшего ему о таком разбойничьем налете. Приводим выдержку:

«Это случилось больше тридцати лет назад. У нас еще не было огнестрельного оружия, лишь мечи и копья. Наша группа состояла из двухсот человек, все верхом на верблюдах. На некоторых верблюдах сидело по два человека. В нашем кочевье наступил голод, и мы отправились на грабеж. Когда мы вышли в поход, у нас не было никаких сведений о местонахождении караванов, мы даже не знали, попадется ли нам какой-нибудь из них. Но вскоре натолкнулись на небольшое стадо верблюдов, которое присвоили себе, не встретив никакого сопротивления. Однако к этому времени некоторые наши воины обнаружили усталость, недовольство и нерешительность и попытались покинуть нас, отказаться от первоначального решения и вернуться к себе домой. Я же стоял на прежнем. В результате часть наших людей вернулась домой, в то время как другая выразила согласие, чтобы я повел их дальше. Мы нашли следы большого каравана и начали преследовать его по пятам. Караван был богатый, однако мы не решились напасть на него, так как увидели, что три человека были вооружены огнестрельным оружием и некоторые были верхом на лошадях. Мы испугались ружей, так как знали, что из них нас могут убить прежде чем мы настигнем врага, а лошади легко ушли бы от наших верблюдов, вздумай мы навязать отряду открытый бой.