Последний барьер - Роман Глушков

В сравнении с моим прежним существованием — прямо сказка, а не жизнь. Вот только в ней уже никогда не будет ни Мерлина, ни Жорика Дюймового, ни Динары Арабески — всех тех славных ребят, которые мне такую веселую жизнь обеспечили. Верно сказано, что за все в этом мире надо платить. Справедливый принцип. Вот только платить — это одно, а переплачивать — совсем другое. А чем еще, как не переплатой, будет предложенный мне Пожарским путь к спасению? Возможно, при ином раскладе я согласился бы на сделку с совестью и рассчитался с ней сверх номинала, но не настолько «сверх»…

Не настолько.

Реалии Пятизонья давно отучили меня долго колебаться, принимая спасительные решения. Но это был совершенно особый случай. Да и Умник меня не торопил: то ли боялся, что впопыхах я выкину непоправимую глупость, то ли ему было уже наперед известно, какой ответ я дам.

— Трудная дилемма, понимаю, — первым нарушил он воцарившуюся паузу. — Возможно, для начала мне следовало спросить тебя о чем-нибудь полегче. Например, почему, лишившись алмазов, ты не рискнул попытаться телепортироваться за Барьер?

— Что?! — погруженный в раздумья, я не сразу вник в смысл вопроса. — За Барьер? С чего бы? Разве тамбуры могут телепортировать человека за Барьер?

— Тамбуры — нет. Но ты ведь в них не нуждаешься. Так почему бы тебе не стать в этом деле первопроходцем? Будь я на твоем месте, для меня это было бы вполне естественное желание: воскресить в голове образ того места, где живет моя семья, и попытаться воссоединиться с ней. А вдруг и впрямь получится?

Навязанная Умником мысль о моей семье сработала, словно детонатор, чей взрыв буквально зашвырнул меня обратно в те самые грезы, какие я пережил в Новосибирске при контакте с «Лототроном».

Солнечная Мадейра… Вокруг нее — безбрежный океан, а над ней — столь же бескрайнее голубое небо… Где-то внизу, среди зелени, гор и тысяч рассыпанных по острову строений с красными крышами — особняк богатого приятеля Пожарского, Самуила Блюмберга, у которого скрываются ныне мои жена Лиза и двенадцатилетняя дочь Аня…

И вот я снова несусь по небу, приближаясь к этому тропическому острову. Который на сей раз выглядит несколько иначе, и управлять своим полетом мне никак не удается. Сейчас я, словно ракета, чей прямолинейный полет по мере снижения, однако, не ускоряется, а, напротив, неумолимо замедляется… Замедляется… Потом и вовсе останавливается на высоте порядка десяти километров от земли… А затем продолжается в обратном направлении, отчего я начинаю все стремительнее удаляться от Мадейры, пока она не превращается в точку и не исчезает с глаз… А я возвращаюсь на «Альтитуду» в то самое место, где погрузился в эту короткую — секунд двадцать, не больше — галлюцинацию.

Или это все-таки была не галлюцинация, а очередной гиперпространственный скачок? Только теперь — неудавшийся?..

— Мадейра? — осведомился у меня Давид Эдуардович. — Твоя семья и вправду скрывается на Мадейре? Ни за что бы не догадался!

Вылетевшее из уст Умника название секретного убежища моих жены и дочери больно стегануло мне слух. И повергло в ужас. Из всех присутствующих здесь лишь я и Мерлин прежде владели этой информацией. И вот теперь, после устроенной мне Талерманом очередной провокации, он выведал у меня мою заветную тайну. И заполучил себе еще один рычаг, с помощью которого мог меня шантажировать.

— Эй-эй, полегче! Незачем так кипятиться! — поспешил успокоить меня «доктор Зло», заметив, как мои глаза налились ненавистью, а рука с револьвером задрожала. — Все в порядке: клянусь, я умею хранить чужие секреты, как свои собственные! Не веришь? Да уж поверь! И заодно заруби себе на носу, что удрать от меня в Большой мир тебе не удастся. Хочешь знать почему?

— Нет! — огрызнулся я, ощущая себя окончательно подавленным и беспомощным.

— А зря. Потому что невозможность твоей телепортации за Барьер вовсе не означает, что я намерен лишать тебя возможности видеться с семьей. Например, раз в три месяца ты мог бы летать к ней на Мадейру в недельный отпуск. И не только летать, но и помогать жене и дочери материально. Купить им, скажем, на том же острове отдельный дом и сделать так, чтобы они больше никогда ни в чем не нуждались. Я могу тебе это устроить, ведь забота о семейном благополучии моего лучшего сотрудника — священный долг босса!

— Хватит надо мной глумиться, сукин ты сын! — прорычал я. — Или ты вконец спятил и бредишь? Какой такой отпуск, черт бы тебя побрал?! Какая материальная поддержка?

— Он лжет! — вновь подал голос Мерлин. — Хочет запудрить тебе мозги! Не поддавайся на его уговоры!

— Если ты берешься служить мне верой и правдой, я сделаю все возможное, чтобы твоя служба была комфортной и стимулировала тебя добросовестно ее исполнять, — пояснил Талерман спокойным тоном, вовсе не похожим на бред умалишенного. — Прежде ты не мог высунуться за Барьер по двум веским причинам: из-за своих особых «алмазных» примет и страданий, какие доставляли тебе твои аномальные язвы вдали от гиперпространственных тамбуров. «Кладезь» избавил тебя от тех и от других. Конечно, долго прожить вне Зоны ты все равно не сможешь и будешь вынужден возвращаться обратно. Но неделю-полторы нормального самочувствия вне ее я тебе могу гарантировать. Жаль только, добираться до дома тебе придется обычным, «дедовским» способом. Сам видишь, Барьер экранирует телепортацию, не позволяя достичь места назначения, и отбрасывает тебя назад.

— Но тогда, в Новосибирске, мне почти удалось переместиться на Мадейру, — признался я, попутно обдумывая этот новый и столь же непредсказуемый, как предыдущие, ход Умника. — Правда, та Мадейра слабо походила на сегодняшнюю, и я присутствовал на ней лишь в виде бесплотного духа. И тем не менее реализм происходящего не шел в сравнение ни с какой фантазией.

— Могу предположить, что еще не упорядоченная, рассеянная энергия «Лототрона», пропущенная через экран Барьера, сыграла с тобой в тот раз злую шутку, — выдвинул гипотезу Умник, быстро вникнув в суть дела. — В момент провала в гиперпространство твои грезы наслоились на реальность и позволили тебе видеть ее искаженной через их призму. Видеть и, возможно, даже изменять в этой проекции по своему усмотрению какие-то детали: погоду, ландшафт, течение событий… И пока твое сознание проходило через фильтры гиперпространства и Барьера, воспринимая мир в этаком двойственном виде, тело продолжало оставаться в Пятизонье. Так же, как это случилось сегодня. Разве что на сей раз твои грезы не смешались с действительностью. А сила отражения твоего сознания Барьером оказалась прямо пропорциональна мощности телепортирующего импульса и отфутболила тебя назад гораздо быстрее.

Похоже, Талерман и впрямь знал ответы на все интересующие меня вопросы. Не предполагал, что знает, как покойный Тиберий Свистунов, а на самом деле знал и мог доказать это на практике. Долгие годы я искал человека, который сумеет разгадать природу моего симбионта, и в итоге нашел его. Умник не был честен и справедлив, как Мерлин, не обладал святостью и вселенским миролюбием, как Механик, и не намеревался сотрудничать со мной на равных, как доктор Зеленый Шприц. Оттого и будущее, какое сулил мне мой спаситель, разительно отличалось от того будущего, в каком я хотел бы жить, излечившись от своей алмазной заразы.

Все, решительно все обернулось не так. Я нашел отгадку моего феномена, но она меня не обрадовала. Я избавился от алмазов, но не от своего аномального проклятия. Я ненавидел враждебное человеку гиперпространство и все, что с ним связано, но теперь еще больше сроднился с ним. Мне было обещано, что я все-таки увижусь со своей семьей, но вернуться к ней насовсем я не мог. Я всегда старался сохранять нейтралитет и не встревал в здешние войны. И вот, сам того не желая, я становлюсь на сторону ненавистного мне, амбициозного безумца, который на словах радеет за будущее человечества, а на деле якшается с Трояном и собирается похоронить весь север Москвы под гигантским Городищем. Всю свою жизнь в Зоне я двигался в правильном направлении, но, как выяснилось, шел неверной дорогой и в конце концов промахнулся мимо цели. Вроде бы совсем ненамного, но я уже не мог вернуться, чтобы попробовать исправить ошибку и отыскать нужный путь.

Лишь одно мое желание еще имело шанс сбыться именно так, как мне того хотелось бы. И пускай после сплошной череды разочарований оно также могло обернуться неудачей, отказаться от него я был попросту не в силах.

— Если ты действительно намерен отпускать меня к семье и оплачивать мне ее содержание, я готов служить тебе, Умник, — сдался наконец я, плавно спустив курок револьвера и возвращая его в кобуру. — Однако прежде, чем я начну исполнять твои приказы, ты выполнишь мое последнее условие. Какое именно, тебе известно, но на всякий случай напомню: все мои товарищи должны покинуть Зону живыми. В противном случае на мою верность и покладистость можешь не рассчитывать.