Судьба - Чеслав Дарк

— То ли синего, то ли голубого. — С чувством, но с еще большим вопросом в глазах произнесла Лея. — И что это по-твоему значит?

— Ничего, потому что я нихрена не понимаю. — Я откинулся на спинку кушетки. — Все это связано, все это что-то значит, но как и что — это мои главные вопросы в последние часов шестнадцать. И еще этот Фантом… Блин, да какой силой нужно обладать, чтобы наносить такие удары?

— Чудовищной. — Лея взяла меня за руку. — Данте отделался сотрясением, ушибом и гематомой, а вот ты…

— Сколько сотен килограммов может нести такой удар?

— Сотен? — Лея присвистнула. — Две-три тонны, а может больше.

— Это тоже не понятно. Фантомы вроде нас, чуть-чуть сильнее. А этот!.. Он говорил что-то о том, что он избран, он первый кому открыли глаза, что они наблюдали за нами…

— Наблюдали?

— Да. Он не сказал кто. Все время говорил: «Он думает», «Он увидел», что-то вроде этого. А про кого и что, я вообще без понятия. Я думал, что встретившись с ними лицом к лицу, получу ответы, а вместо этого мне навалили еще больше вопросов.

— Значит рано или поздно появятся и ответы. — Лея крепко сжимала мою руку. Она встала. — Уже поздно, тебе нужно поспать. Как себя чувствуешь?

Как раз несколько мгновений назад, боль снова стала медленно, но уверенно карабкаться к вершине.

— Не откажусь от очередной дозы.

— Хотя бы на эту ночь останься здесь. Я сделаю укол, но ты должен сразу заснуть. Больше нельзя.

— По-твоему в моем положении может быть что-то хуже?

— Хуже — не хуже, а моя задача спасти твою жизнь.

Я все еще держал ее за руку.

— Ты спасала ее уже множество раз.

Я не знал что делаю, поэтому и сказал это слишком… глубоко что ли. И Лея считала эту глубину. Я видел как вспыхнул румянец на ее щеках, теперь я понимал что писатели и поэты не врали — так действительно бывает.

Лея неохотно отпустила мою руку, быстро наполнила шприц и сделала укол.

— Я добавила немного снотворного. — Слегка рассеянно пробормотала она, улыбнулась так же неловко, и двинулась к дверному проему, но у него, на мгновение, задержалась. — Доброй ночи, мой Темный Волк.

— Доброй ночи, Сестренка. — Я старался улыбаться как можно теплее.

— Я рада, — немного поколебавшись и не смотря мне в глаза, произнесла Лея, — что ты вернулся. Я… рада.

Щелкнув выключатель, она исчезла, оставив меня в кромешной тьме. Ни тебе окон, ни дверей сквозь которые может пробиваться темный и холодный свет ночи. Но мы давно уже привыкли засыпать так. И я сделал честную попытку заснуть… Ничего не вышло. Вероятно, снотворное должно было подействовать не сразу, хотя… Укол, внутривенно, или внутримышечно, я уж не следил. Все должно было пройти быстро. Но я не спал и вообще даже не хотел. Ни намека на желание уснуть.

Я пробовал примерно полчаса — плюс-минус несколько минут, но безрезультатно. Поэтому я сел, затем осторожно слез с кушетки и ощутил холодный пол босыми ногами. На меня натянули какие-то старые легкие спортивные штаны, светло-серого цвета, а вот об обуви или хотя бы носках не позаботились… Шлепанцы! Я вспомнил, что когда мы ходили в общую залу, Лея подала мне шлепанцы! Они были где-то здесь, возле кушетки. Я быстро их отыскал. Пришлось, конечно, немного покряхтеть, поскольку жилет сковывал движения, не говоря уже о боли, но в итоге я, через некоторый промежуток времени, тихонько отворил дверь в коридор. Лампы отключили, но слева, вдали, мерцал яркий прямоугольник с округлыми краями — свет, пробивающийся сквозь щели двери в общую залу. Значит, там еще кто-то был. А может, просто там оставили свет. Такое бывало. В любом случае, я знал, что шансов нарваться на Лею было мало. Танк… с ним я попытался бы договориться. А с остальными вообще все было проще. И я пошел, опираясь о стену и шаркая ногами, как настоящий дряхлый старик.

Я открыл дверь. Свет горел тусклый, но и его хватило, чтобы зажмуриться — с такими травмами как у меня, десять метров ты покрываешь в десять раз медленней обычного. А я еще шел в темноте. Я успел заметить одинокую понурую фигуру за столом, но дальше мои глаза беспощадно резал свет.

— Она тебе попку налимонит. — Сказал голос, врезавшийся в мою душу. — Не спится?

— Как и тебе. — Я улыбнулся Данте, проковылял к столу, а потом вдоль него, и сел напротив друга. Он был все в том же облачении, но, судя по взъерошенным волосам и блестящей коже, принял душ.

— Да, — сжав губы, согласно закивал Данте, — как и мне.

— А ты чего не спишь?

— Да, собственно, — он смотрел на стол, не поднимая на меня глаза, — как раз собирался. Нужно только в оружейной взять пару жилетов и — манифик!

— Не понял. А нафига тебе жилеты?

— Здрасьте! — Он поднял на меня возмущенное лицо. — Тут вообще-то не Окинава.

— Эм?.. — Снотворное все же подействовало — мысли вдруг стали тягучими и заме-е-е-е-едленными.

Данте внезапно стал спокойно-серьезным.

— Я с Катей расстался. — С крохотной улыбкой сказал он. — А, стало быть, с комнатой тоже.

— Как? Но-о-о…

— Да вот так. — Он опустил глаза, опять уставившись в стол. — Помнишь, я говорил тебе про мир? Вот я нашел свой мир, завоевал, а что делать с ним… Так до конца и не понял. — Он хмыкнул и сжал губы. — Ребенок устроил истерику, кричал и плакал, нервировал мать и она, из последнего, отложенного на хлеб бабла, купила ему этого чертова робота. А когда они шли домой, он просто бросил его в лужу, потому что за прошедшие тринадцать минут, он перестал быть ему интересен. — Он посмотрел на меня, абсолютно спокойно, пугающе спокойно. — Я добивался ее с двенадцати лет. В пятнадцать добился. А в восемнадцать… Желаю тебе не ошибиться, а то… как-то некрасиво вышло. Она расстроилась.

— А ты?

— Я тоже. Тут все-таки холодно, зато задница в холоде так гореть не будет. Так что, в общем все сбалансировано.

— И ты… — я не договорил. Если честно, странное спокойствие Данте меня немного пугало. Я списывал это на пережитый им стресс, но он выглядел абсолютно нормально.

Он снова хмыкнул. И внимательно посмотрел на меня.

— Мы слишком много времени и сил отдаем ненужным вещам. Переживаниям например. Они занимают так много места и времени, а ведь по сути… жизнь может оборваться в любой миг, ты можешь даже этого не заметить. Поэтому не стоит переживать, нужно жить дальше. И быть