Дневники 1932-1947 гг - Лазарь Бронтман

6 июня.

Валуйки. Утром отправили пленки в Москву. День дождливый. Во время обеда пришла на центр города на высоте 300–400 метров шестерка гансов. Сделала два-три захода. Все время стояла непрерывная канонада. Дообедали, пошли. Шофер Куприна хорошо сказал:

— Василий Федорович (Реут) очень легко выскакивает из машины, но с трудом залезает обратно.

Днем в воздухе на наших глазах развалился «И-16». Летчик выбросился на парашюте. Несколько ястребков, охраняя, сопровождали его до земли. Много разговоров.

Сейчас снова дождь, дождь. Небо совершенно прохудилось.

Вечером сидели за языком, водкой, салом и колбасой. Куприн рассказывал о каком-то художнике. Долго и нудно.

Ба! Мяукают кошки, перепутавшие времена года. На дворе — дождь, слякоть, ручьи грязи.

Во время поездки немного поснимал. Снял:

— мельницу

— командиров дивизии Истомина, бритье в 907 полку.

— старушку Чаплыгину, читающую письма от сыновей в Ольховатке, читает учительница Анна Владимировна

— пожар в Валуйках после бомбежки 31 мая.

— разрушенный и сожженный дом после пребывания немцев в дер. Гнилуши.

— трофейное орудие в Белом Колодезе.

7 июня.

Валуйки. Погода совершенно смешная. Утром дождь. Из танковой бригады № 6 прислали вездеход за Боде. Уговорила и нас поехать. Поехали. Бригада дней 5 назад вышла из боев. Дрались хорошо, рядом с Истоминым и Родимцевым. Ребята поснимали там (днем-солнце), а я сделал три материала: эвакуаторы танков, рождение воина (плохое), танкист-герой.

Вечером погода стала блядкской. Дождь. Разыгрался ветер. Низкая облачность. В комнате окна выбиты от недавних бомб, холодина. Сидим в ватниках, мерзнем. Брррр!..

8 июня.

Валуйки. Тихий день. Без конца дождь. Писал. Ночь прошла спокойно. Лишь к вечеру пролетел разведчик.

9 июня.

Валуйки. Солнце. Писал. Пока тихо. С КП вернулся Ляхт. На фронте всюду тихо. По данным разведки немцы готовятся к наступлению. Вечером выехали в Политуправление.

10 июня.

Ночевали в небольшом поселке вблизи Политуправления. Все вместе: Ляхт, Куприн, Реут, Устинов, я. Спали на сене — отлично.

Ясная тихая ночь. Над нами непрерывно ночью самолеты. Над Валуйками лучи прожекторов, разрывы зениток, зарева от бомб, ракеты.

Утром проснулись от ожесточенной орудийной канонады. В чем дело — никто не знает. Разговоров тьма. Но дуют сильно — так и громыхают непрерывно.

В 2 часа дня я и Устинов выехали в Воронеж. На перетолк с редакцией. Реут и Куприн поехали менять мотор.

К ночи добрались до Коротояка. Ночевали у редактора Гринева.

Снял под ночь наведение понтонного моста через Дон.

11 июня.

Чудный день. Встали, побрились. В 8 утра выехали от Коротояка, перевалили на пароме Дон. Отъехали километров 15- сзади слышна зенитная канонада, взрывы бомб. Немцы бомбят переправу.

К 2 ч. приехали в Воронеж. Город оживлен, красив, много нарядных красивых женщин. Война чувствуется, однако, во многом: на перекрестках вместо мужчин — женщины-милиционеры, часто попадаются часовые-женщины.

Днем узнали причину канонады, слышанную нами около Политуправления. Сводка за 10 июня сообщила, что в течение 10-го шли на Харьковском направлении бои с немецкими войсками, перешедшими в наступление.

Вечером, когда подошли ужинать к ДКА, услышали радио (в 21:00) о поездке и переговорах (и договорах) Молотова в Лондон и Вашингтон. Здорово! У репродукторов — толпы. Интересно, как он — летал или плыл?

В 23:20 перед сном прослушали зенитную стрельбу. Видимо, немцы берутся полегоньку и за Воронеж. Дежурная говорит, что за последнее время город не бомбили, но постреливают часто.

Купил письма Пушкина и стихи Суркова «Декабрь под Москвой».

12 июня.

День прошел тихо. В столовой наслаждался чаем с пирожным. Ух, здорово!

Вечером узнал печальную весть: 5 июня из Валуек в Москву вылетел Костя Тараданкин. Идучи из редакции домой он попал под машину. Измят изрядно, лежит в госпитале. Ну и ну! Стоило воевать 11 месяцев, быть во всех переплетах, чтобы попасть в такую историю.

А вот другая аналогичная история: фотограф Копыта снимал в тылу конную атаку. На него наскочила лошадь, подмяла, еще и еще несколько. И он — в госпитале. Копыта под копытом. Сегодня видели в здешнем театре «Фельдмаршала Кутузова». Плохо!

13 июня.

Вечером в 18:30 говорил с Москвой, с Косовым. Просят материалы о боях на Харьковском направлении. Дела там тяжелые и бои, как сводки квалифицируют, оборонительные. В Москве тихо, частые дожди.

Только кончил разговор — канонада. Потом — свист и взрывы 6 бомб. Недалеко. Пошел. Народ на улицах возбужден весьма. Оказывается, нагло проскочил днем и сбросил бомбы в центре города. Одна упала рядом с парком ДКА — убито много детей и гуляющих. Повреждено здание «Коммуна».

В 9 ч. вечера — тревога. Гудки. Продолжалась до 12 ночи. Немного постреляли, взрывов не слышно.

Вечером приехали с фронта Куприн и Реут. Говорят — канонада не утихает весь день и ночь. Авиация немцев активизировалась весьма. В воздухе непрерывный гул. Усиленно бомбят станции ж.д., бомбят Коротояк (понтонную переправу), по-прежнему Валуйки. Вчера над ними жгли 5 ракет сразу. Реут войной сыт по горло.

Купил в киоске письма Пушкина — читаю взасос.

Фотографы рассказывают о поведении фоторепортера Гаранина.

Приехал он в 6-ю армию — шасть к начальнику отдела агитации Иткину:

— Я прибыл по поручению т. Мехлиса. Мне нужно для съемок несколько кило тола. (т. е. для инсценировок взрывов).

А как только началась баталия настоящая — ходу оттуда.

Впрочем, и остальные фотографы снимают так. Зельма все танковые сцены снимал под Воронежем, в т. ч. и сдачу немцев в плен и бомбежку танка с самолета. А «Известия» — ничего, печатают оного Зельму (Шельму).

Вот и завтра все фото-ватага идет снимать в 8 км. отсюда танковый бой. Сильно!

14 июня.

Тихо. Тревога. Тихо.

15 июня.

Тихо. Дождь. Были в бане. Очень хорошо. Говорил по телефону с Гершбергом. Заявляет, что «золотой век» в редакции кончился. Снова введены дежурства членов, их — восемь. Все пошло по до-октябрьски, организованнее, но тяжеловеснее. И — главное — позже выходят.

16 июня.

Дождь весь день. В 0:30 вспомнили, что Сашка Устинов — именинник. Легонько выпили. Уснули. Встали в 12- решили отметить. Реут купил цветов и редиски, Боде — сметаны и луку, Куприн и именинник достали водки. Соорудили салаты, чудно посидели, поснимались.

До смерти хочется домашнего крепкого чая. В 12 ночи — постреляли.

17 июня.

Дождь. Днем солнце. Перед вечером — пальба. Ночью — тоже. В городских организациях распространились слухи, что немцами взят Купянск. Одначе, сегодня же прибыли воздухом из Купянска летчики из истребительного полка Минаева. Живое опровержение.