Славянское реалити-шоу - Андрей Бондаренко

– Не понял, а я? – возмутился Емельян.

– Что – ты? Ты уже всё и так слышал. А в избе необходимо оставить хотя бы одного взрослого и разумного человека. На всякий случай. Проснувшихся киндеров, к примеру, успокоить и укачать…. Всё, завершаем этот бесполезный спор. Закрывай, кому я сказал…

По скрипучим ступеням он осторожно спустился в кромешную черноту погреба, ловко соскочил на земляной, хорошо утоптанный пол, достал из кармана вотолы заранее прихваченную фабричную свечу, щёлкнул зажигалкой. Светло-жёлтое пламя скупо осветило заспанные лица славян и славянок, расположившихся между приземистых кадок, пузатых бочек и длинных стеллажей, заставленных глиняными горшками, плетёнными из ивовой лозы корзинами и берестяными туесами.

Все молча и непонимающе таращились на Егора, но даже малейших следов страха не было в их глазах. Это откровенно радовало и вселяло надежду, что его слова будут поняты правильно.

Он подробно, стараясь не упустить ни одного слова и нюанса, передал соплеменникам предупреждение от Савелия и пересказал подслушанные разговоры, которые коварный профессор-оборотень Петров вёл с важным генералом и с неизвестным Пал Санычем.

Первой, что совсем было на неё непохоже, отреагировала Санька. Сначала она громко и протяжно икнула, а потом жалко залепетала – каким-то продрогшим и совершенно потерянным голосом:

– Как же так, Егора? Отнимут детей? Как же так? У Чернявой забрать все её записи? Они же клятвенно обещали…. Какие подонки! Они же обещали…

– Кто и что тебе обещал, родимая? – недоверчиво прищурившись, зловеще поинтересовалась Галка Пугачёва. – Что это ты скрываешь от нас, дорогая моя чернявая подружка? – и неожиданно повысила голос – почти до крика: – Колись, зараза! Урою курву двуличную!

– Молчать всем! – Егор хлопнул ладонью о новенькую бочку, доверху заполненную янтарным бобровым жиром. – Успокойся, Галя! Она нам всё непременно расскажет, но немного попозже, когда будем в относительной безопасности…. Сейчас оперативно и совершенно бесшумно собираемся, берем с собой всё, что сможем унести: оружие, продовольствие, запасную одежду и обувь, всё остальное, могущее пригодится в долгом и трудном подземном походе. Поняли уже, славяне, куда теперь лежит наш многотрудный путь? Никто не возражает? Вот и молодцы! Но и перегруза быть не должно, идти до пещеры нам придётся в максимально быстром темпе…. На сборы отвожу ровно пятнадцать минут, потом хватаем в охапку детей, и – полный вперёд. Ребятишек потеплей укутайте! Ладно, ладно, не гомоните, уже понял! Добавляю ещё десять минут на процедуру кормления наших грудничков…

– Извини, командир, – вежливо обратилась к нему Вера Попова. – А можно с собой взять немного украшений и золотых монет? Ну, тех, из подземных сундуков?

– Возьмите! – разрешил Егор. – Молодец, Вера, что напомнила! По килограмму полтора на брата, не больше. На воле золото может здорово пригодиться, денег-то у нас с вами – совсем нет. А наводнение запросто могло смыть оставшиеся под землёй сундуки…. Всё, пошли, разлюбезные!

Генка Федонин, поднимавшийся по лестнице первым, бесшумно откинул тяжеленный люк и ловко выбрался в кухню избушки, предупредительно подал руку своей жене, следовавшей за ним. Через две минуты и все остальные соратники и соратницы покинули подвал, одна только Санька осталась сидела на толстом мешке с полбой, безостановочно раскачиваясь из стороны в сторону и крепко зажав ладони рук между худенькими коленями. Такая вся разнесчастная из себя, потерянная…

– Эй, Сашок! – он ласково и нежно погладил жену по смуглой щеке. – Немедленно прекращай кукситься, успеешь ещё вволю попереживать…. Подумаешь, случайно оказалась вражеским агентом. С кем не бывает. Потом отслужишь, кровью смоешь – в боях с разными гадами…. Тут каждый и каждая, если внимательно присмотреться, подлый агент и коварный шпион, – присел на корточки, внимательно заглянул Саньке в лицо, добавил в голос металла: – Вставай немедленно! Иначе придётся серьёзных пощёчин надавать…. Пойми, дура ты набитая, нам Платона спасать надо! – медленно и старательно проговорил по слогам: – Пла-то-на на-до спа-сать!

– Спасать Платона? – наконец очнулась Сашенция. – Да-да, конечно…. Надо спасать! Пошли собираться, я в порядке…

Было ровно два часа ночи, когда они успешно выбрались по подземному ходу за колючую проволоку и оказались в ночной берёзовой роще.

– Командир, – взволнованно зашептала Юлька Федонина. – У меня кот вырвался из рук и убежал. Что теперь делать?

– Растяпа, – недовольно поморщился Егор. – Теперь уже ничего не сделаешь…. Где ты его теперь найдёшь, ночью, в полной темноте? А звать нельзя, заметут…. Эх, хороший был котяра, умный. Жалко, право слово…

Первые метров триста пятьдесят они продвигались по лесу очень медленно, ориентируясь только на неяркий свет звёзд, выглядывающих местами из-за тёмных кучевых облаков. Мужчины бережно несли закутанных в звериные шкуры спящих детей, женщины крепко сжимали в руках автоматы: такое вот оригинальное разделение труда придумал Егор…

Наконец Галина, единственная из барышень, кому не досталось автомата, зажгла сосновый факел и пошла впереди отряда. Выстроившись в длинную цепочку, они уверенно продвигались на север, к спасительному Чёрному холму. Замыкающей, немного отстав от остальных, шла Санька, которая взвалила на свои хрупкие плечи килограмм пятьдесят пять разного полезного груза.

«Наверное, таким способом она искупает свою вину», – насмешливо предположил внутренний голос. – «Да, и пускай! А вот бедный Андрей Андреевич…. Представляю, как завтра на него генерал будет орать! Да, я многое бы отдал, чтобы послушать! Как бы нашего профессора инсульт не хватил, или инфаркт какой…. Впрочем, самому генералу тоже непременно достанется – по полной программе – от вышестоящих товарищей из загадочного Центра. Запросто может и так случиться, что уже к сегодняшнему обеду наш генерал лишится своих крупных и красивых звёздочек и станет, например, обычным майором…».

К заветной пещере отряд вышел только к шести часам утра, на востоке только-только начала розоветь тонкая нитка зари.

– Так, Вера Попова остаётся с детьми, все остальные переносят вещи на второй подземный этаж. Надо будет туда спустить и брёвна с досками – какие найдём – плюсом к тем двум брёвнышкам, что я весной принёс к речному берегу и камнями завалил в боковой нише. Гвозди и бронзовые костыли надо будет поискать. Вдруг, не всё истратили при строительстве плотов…. Вера, как отставшая Санька подойдёт, так ты её сразу и озадачь этими гвоздями, пусть спуститься по склону к тому месту, где мы по весне мастерили плоты…, – отдавал распоряжения Егор.

Неожиданно где-то рядом раздался звонкий щелчок предохранителя, и жёсткий голос властно приказал:

– Всем стоять! Руки за голову! Помните – с вами грудные дети! Стреляем при малейшей попытке сопротивления!

Егор осторожно повернул голову: на вершине Чёрного холма, в двадцати пяти метрах от них, стояли два приземистых камуфляжника с неизвестными короткими автоматами в руках.

«Вот и всё!» – хмуро подытожил внутренний голос. – «Ничего сделать нельзя, это конец! Правы эти «пятнистые», с нами дети, нельзя начинать стрельбу…».

– Мужчины положили детей на землю, выбросили на снег пистолеты и ножи, после чего отошли направо! Женщины медленно, держа руки на виду, пристроили рядом с детьми автоматы, и отошли налево! – последовала новая команда.

– Прощай, сынок, – тихо прошептал Егор, кладя Платона на плоский гранитный валун. – Пристрелят нас сейчас, наверняка. Как вчера генерал и предлагал. А я, неразумный, ещё посмеялся над ним, определил в майоры.

Один за другим громыхнули два выстрела, Егор непроизвольно пригнулся к земле, заслоняя сына своим телом…

– Чего застыли, дамы и господа? – хладнокровно поинтересовался знакомый до боли женский голос. – Продолжаем прерванную эвакуацию, время дорого! Эти два трупа уже не смогут нам помешать, а вот погоня, непременно, скоро сядет на хвост…. Шевелитесь, мальчики и девочки!

Мимо него гордо и независимо проследовала Сашенция – с громадным рюкзаком за плечами и с «Калашниковым» на груди – широко распахнула входную дверь в пещеру, прежде чем войти, обернулась и подчёркнуто вежливо попросила:

– Дорогой, переложи, пожалуйста, сына с камня – вон на ту высокую кочку. Там не так жёстко и сыро…

Через тридцать-сорок минут вся поклажа, брёвна и доски были успешно спущены на второй подземный этаж, туда же проследовали и все славяне, включая ребятишек.

Егор остался на первом горизонте один одинёшенек. Он подошёл к открытой двери, не высовываясь наружу, прислушался. Где-то вдали азартно лаяли собаки, идущие по свежему следу, над Чёрным холмом без устали кружил вертолёт, явно высматривая подходящую площадку для приземления.