Крыса - Лариса Цыпленкова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Стая была немаленькой, гильдейская группа едва справилась, сильно пострадали воины-щитники, прикрывавшие магов и стрелков. Конечно, бросать согильдийцев в занюханном горном городишке никто бы не стал, дождались, пока мужчины немного оправятся и смогут вынести дорогу хотя бы в крытых тёплых возках, поставленных на полозья. То-то магистр задержалась! Закончив с уборкой, я предложила пойти в лабораторию; не нравились мне руки госпожи Берзэ, движения неловкие какие-то, лучше обработать. Как раз я вчера мазь от обморожения закончила; для продажи разлила по маленьким баночкам из обливной керамики, и отдельно ещё полпинты в стеклянную банку, в запас. Конечно, не только для себя, в доме так-то хватает людей, которым посреди зимы такая мазь пригодится.
Мы устроились у тщательно выскобленного стола, и вот когда я принялась втирать желтоватую мазь, нежную, с запахом трав и мёда, в тонкую сухую кожу тётушки, она и поинтересовалась, как я тут жила без неё. Я весело рассказала, как отлично погуляла на Тёмную ночь, похвасталась, какие рецепты мыла и зелий освоила, восхитилась новой книгой мэтра Лейхса… Анн Берзэ слушала меня с доброй улыбкой, словно настоящая тётушка, и глаза её щурились тепло и ласково.
— А скажи мне, Мей Берзари, — внезапно поинтересовалась магистр, — где ты провела темник, а?
— А… — я запнулась, на миг прекратив втирание.
— Ты продолжай, продолжай, девочка, хорошая мазь получилась, да и рука у тебя лёгкая. Так где ты провела темник? Какая такая ярмарка проходила в Дабни?
— Какая ярмарка? — я захлопала ресницами и опустила взгляд на руки магистра.
— Вот и мне интересно, знаешь ли. Получила я через гильдию письмо от киры Атари, что ты в конце листопада уехала в Дабни, ну, думаю, заеду, глядишь — и поймаю тебя там. Ан нет! Не было ни тебя, ни ярмарки ни в листопаде, ни в темнике, ни в стужене. И никто южных травок не привозил.
Голос магистра Берзэ менялся с каждым словом и вроде бы становился всё слаще, но я уже чуяла грозовые нотки в его мелодичном журчании.
— Мы обе знаем: если бы ты загуляла с каким молодым человеком, я бы тебя не упрекнула. Если бы тебе нужно было уехать по делу — довольно было оставить правдивое письмо. Но ты врала зачем-то. Зачем? Что такое случилось, что тебе пришлось это скрывать? И можем ли мы теперь доверять друг другу? Реши это для себя, а потом всё же ответь мне. Где. Ты. Была⁈
Берзэ рявкнула последний вопрос так, что её ласка молнией слетела с плеча хозяйки и со всех лап рванула из лаборатории. Я зажмурилась, вздохнула…
— Я не могла написать правду, магистр. Не потому, что вам не доверяю или боюсь вас, нет! Я физически не могла. Дело в том, что я… совершенно случайно! Честное слово! Случайно! Я собиралась вам сказать, просто не успела, вы же только приехали, а я тут такое… В общем, я тогда была фамильяром.
— Фамильяром? Как интересно! А расскажи-ка, деточка, всё в подробностях, — голосом вновь нежным и медовым пропела моя тётушка.
Пришлось рассказывать. В подробностях. От моей собственной жадности и неосторожности до Трибунала Ловчих. Магистр слушала очень, очень внимательно, и прищур её теперь был каким угодно, но уж точно не ласковым и не добрым. Если бы я не была уверена, что Анн Берзэ в бешенстве, достаточно было вспомнить, что её фамильяр как сбежал, так и не возвращается. Когда я дошла до моего допроса на Трибунале, магистр обманчиво легко поинтересовалась:
— И что ректор Семулон? Что решил с мессерой Армуа?
— Ну, он предлагал выплатить мне компенсацию и всё забыть, но Ловчие…
— За-а-абыть?
Магистр встала рывком, сметая со стола банку с мазью, письменный прибор и ещё какую-то мелочь.
— Гинар что, совсем нюх потерял? Мою девочку обратили в фамильяра, а он ни ухом, ни рылом? Сколько ему предложила эта благородная дрянь, а? Заплатить и забыть⁈ Он заплатит, так заплатит! Он у меня узнает, почём фунт «Грёзы»!
Руки Анн Берзэ охватило бледно-голубое свечение. Мамочки! У меня против такого даже амулета нет, она же сейчас… Бах! Молния ударила в шкаф с травами, а я метнулась в сторону без единой мысли в голове. Ба-бах!!! Следующая молния, розовая и ветвистая, вылетела в окно, сопровождаемая нежным звоном осыпающегося стекла. Я шарахнулась в другую сторону и наступила на что-то круглое, скользкое… Кажется, это была банка с мазью. Не важно, впрочем, что именно это было, потому что я оступилась и упала. Падала-падала-падала, размахивая руками, и никак не касалась пола, зато полки с оборудованием приблизились почему-то быстро-быстро, и я ударилась лбом об котёл для зелий. Тот зазвенел-застонал, покачнулся и рухнул с полки, переворачиваясь вверх дном и накрывая меня с головой и… крыльями? Я попыталась закричать, позвать магистра на помощь, но смогла издать только истеричное хриплое «Кар-р!»
А потом я сидела под котлом (благо, антимагическая сталь изолирует любые заклятия), даже коготка не высовывала, а надо мной гремели боевые заклинания и пролетали заковыристые ругательства и банальные ведьминские проклятия. Не знаю, сколько бы ещё гневалась Анн Берзэ, если бы не зазвенел колокольчик у входной двери. Магистр отвлеклась, и следующая пара молний была уже не столь сильными, а гость всё не уходил: колокольчик пел, не замолкая. Гроза надо мной закончилась.
— Уф! Вылезай, Мей! — прозвучал усталый голос тётушки. — Оденься побыстрее, мало ли кто пришёл. Про твой новый облик потом поговорим, и про скорость оборота тоже. Хорошо попрактиковалась!
Дождавшись, пока шаги магистра стихнут, я выбралась из-под котла. Ну, сначала повозилась, пытаясь подцепить край котелка клювом, а потом уже дело пошло: сначала просунула голову, а потом и вовсе вывернулась на свободу. Расправила и рассмотрела свои крылья. И в самом деле, ворона. Серо-чёрная, обычная ворона. С небольшим усилием вернувшись в человеческий облик, я кинулась к сброшенной во время превращения одежде; как ни странно, одежда совершенно не пострадала. Вообще, шума от тётушки было больше, чем разрушений; только табурет остался без ножки, стекло в окне придется заменить, да часть пустых стеклянных банок. Шкафы тоже вроде
