Помилованные бедой - Эльмира Нетесова

— Тоже с прицелом на мединститут?

— Нет! Ей замуж пора! Восемнадцать исполнилось. А мужиков нет в колхозе. Одни старики. Они еще Буденного ребенком помнят. Их девки уже не интересуют. А ей парень нужен. Только не проговоритесь Ромке, что знаете. Пусть тайной меж нами останется! — попросил, покраснев до волос.

— Хорошо! Сохраню тайну, — улыбался главврач.

Вскоре после Семки в кабинет главврача робко постучали,

и на разрешение войти в дверях показались пятеро ребят. Юрий Гаврилович, увидев веселую компанию, еле сдержал смех.

Женские бусы на шее, серьги в ушах, на плечах майки, не прикрывающие пупки. Джинсы в дырах и заплатках.

— Мы на работу к вам! — вышел вперед парень с длинными мелированными волосами.

— По-моему, вас только что из столовой выгнали, — оглядел Бронников говорившего.

— Как выгнали? Мы к вам из дома!

— А почему на заднице припечатался след от жирной сковородки? Выходит, не справились?

— Нет! Это мода такая! — загалдела компания.

— Значит, модно в этом виде ходить по городу и даже устраиваться на работу? Да вы всех наших больных доведете до икоты!

— А при чем это? Здесь халаты выдают. Работать в них будем. Ну а в городе все так одеваются. Вы приглядитесь.

— Интересно, кто из нас больной? — удивился главврач и предложил ребятам присесть поближе. — Вопросы альтернативной службы не решаются с наскоку! Да еще у нас!

— В психушке? А что тут особого? — спросил писклявым голосом парнишка с сережкой в ухе.

— А вот когда поймает за голову какая-нибудь больная да вырвет вместе с сережкой ухо, тогда поймешь, в чем отличие наших больных от других.

— Щас! Прямо ждать буду! Пусть молится, чтоб ее тыква уцелела!

— Но больница не для вас, а для них! — напомнил Бронников.

— Выходит, базар пустой и мы не столкуемся?

— Может быть. Собственно, почему именно к нам пришли? Ведь имеются и другие больницы, интернат для ветеранов, госпитали! Там вам рады будут до бесконечности!

— Может, и обрадовались бы! Только в этом году альтернативщиков втрое больше, чем в прошлом. И те нас опередили. Устроились месяц назад. А никого сверх штата не берут.

— Что-то с трудом верится, что больницы и дом престарелых решили свои кадровые проблемы за такое короткое время! — засомневался Бронников.

— Мы даже в морге были! — подтвердил здоровенный парнище в рисованных наколках.

— От тебя там покойники разбежались со страху? — указал Юрий Гаврилович на питона, обвившего парня так натурально, что, казалось, вот-вот сдавит и задушит человека насмерть. — Что вам ответили в морге? — глянул главврач на хохочущих ребят.

— Сказали, будто у них полная обойма! — ответил щебечуще маленький парнишка с волосами дыбом, с булавкой в носу.

— Там нужна санитарка! Почему отказали?

Юрий Гаврилович набрал номер телефона Сидорова:

— Лень, к тебе приходила молодежь насчет работы?

— Да! С самого утра, еще вчера…

— А чего им отказал?

— Ну я ж не из твоей больницы сбежал, чтоб их взять?

— В чем дело?

— Послушай, Юр, когда их увидишь, без слов меня поймешь.

— Они сейчас передо мной сидят!

— И ты еще живой? Теперь тебе высшую награду давать можно! Наша Анна как увидела тех обормотов, все приличные слова позабыла. Только матом говорить стала. Покойники, заслышав ее, с лавок прыгать начали. Не могли лежать. Дед наш ушам не поверил. А как разглядел ту ораву, так и подумал, что бомжи пришли промышлять уже в морг. Видно, на свалке вовсе скудно со жратвой стало.

— Да тебе какое дело до них? Сам жаловался, что Анна с ног сбилась вконец, нет у нее замены! Чего ковыряешься?

— Они не рассказали тебе о своем визите сюда?

— Нет еще!

— Ты их спроси. А уж потом делай выводы. Я тебе вечером позвоню, — пообещал патологоанатом.

— Полный облом! Мы к нему вчера подвалили. Думали, что гробы надо носить, покойников в них трамбовать. Вот и все! Что еще может там понадобиться? Так и возникли всей компашкой. А тут главный их появился. Глянул на нас, сплюнул, хмыкнул, посмотрел за ширму и говорит нам: «Мне нужно через час вот эту красавицу подготовить к отправке домой, на прощание. Для того ее нужно помыть, одеть, положить в гроб и оформить как полагается, по всей форме».

Мы заглянули за ширму, а там дохляков больше, чем на кладбище. И все, как один, голые. Ну совсем без ничего. К тому ж вперемешку. По двое, а то и по трое на лавке. Спросили, какую надо готовить, этот козел указал нам на старуху. Она такая вонючая и толстая, аж жуть. Ладно! Мы эту бабку из-под двух мужиков еле выдернули за ноги и давай ее во двор. Там из шланга мыть стали. А из нее как полило. Дышать стало нечем. Городская свалка в сравнении парфюмерный магазин. Нас на рвоту потянуло. Разбежались по углам. Покойную за это время мухи облепили. Роями над ней жужжат. Бездомных псов свора прибежала, вонь почуяла.

А главный морга выглянул из своего кабинета да как заорет: «Кто разрешил глумиться над покойной? Когда вы, олухи, видели, чтоб мертвую снаружи, да еще из брандспойта, мыли? Заносите немедленно в морг!»

А какая ей разница, где вымоют и кто? Но главный аж побелел весь снизу доверху и орет: «Она уважаемый человек в городе! Немедля ее на стол. Вымыть с мылом, аккуратно, как дорогую статую!»

Старуху! Статуя из нее, не скажу какая! Пока мы ее вернули со двора на стол, та статуя нам все туфли изгадила. И не только обувь. Вон Денису все штаны уделала, он ничем отмыться не может. В автобус вошли, от него люди в стороны шарахались.

Но самое смешное, как одевали эту старую! У нее задница как два переспевших арбуза. А трусы на яблоко не натянешь. Ну что тут делать? Намочили их, растянули как смогли и напялили. Колготки вчетвером на нее заволокли. Так и не поняли, на что они бабке на том свете? Но ничего не было страшнее лифчика. Переворачивать покойную боимся, у нее из живота льет. А попробуй не застегни. Как мы только не приноравливались. Только приподнимем за плечи, из нее снизу такое… А за ноги подняли, того не легче. Вся вонь, гниль, прямо на грудь старухе. Тогда с боков подкрались. С трудом натянули на нее одежду. Стали в гроб класть, не помещается. Вширь раздалась и не лезет. Но мы затолкали внаглую. Накидали ей цветов, веток, банку из-под пива, пачку из-под сигарет, чтоб прикольнее была. Банку в одну руку, пачку в другую. И свою старую колоду карт подарили, чтоб на том свете не скучно было. Когда все закончили, позвали главного, чтоб работу принял и по возможности оплатил.

Парень рассмеялся и продолжил:

— А этот чокнутый вышел и от восторга все забыл. Челюсть на пояс уронил. Шипит, хрипит, глазами крутит, а сказать не может, только, видим, рукава халата засучивает.

Мы смекнули. Покуда он за метлу схватился, мы уже далеко от морга были. Короче, не стали ждать оплату. Хорошо, что не развернулись на всю катушку и только одну старуху подготовили. Других кайфовее придумали б. Не состоялось, не поняли нас в морге. Мы в стардом заявились. А там старухи со стариками сидят. Кто телевизор смотрит, другие на балконах воздухом дышат. Третьи спят. В общем, тишина, покой, хоть сиди, хоть стой. Ну, мы им устроили веселуху, пляски с песнями. Нас там три деда попросили принести бодрящего. Конечно, отслюнили. Мы и доставили на все! Ох что было! К вечеру весь стардом на ушах стоял. Даже лежачие на костыли вскочили. А старики малость перегрелись, молодость вспомнили. И давай за старухами гонять. Одну зажали, других щупают! Бабки как молодки разошлись. Поначалу пели, плясали, а потом сами дедов начали щупать. Вот где цирк был! Там совсем беззубые старухи вспомнили, что они еще женщины, и доказали бабульки-ягульки! Даже мужиков-врачей потискали. Те со страху всю ночь икали. А утром, когда узнали, от чего переполох случился, на нас со швабрами наехали. Велели выметаться. Мы-то чем виноваты? Выполнили просьбу, уважили стариков, и все на том. Правда, троих дедов в тот день выгнали из стардома в семьи. Так главврач решил. Их вперед нас! Но зато до конца жизни они тот день будут помнить.

— Все понял, ребятки! И хотя санитары нам очень нужны, вас не возьмем! — заявил жестко главврач.

— А зря вы так!

— С нами весело будет!

— Мы станем стараться! Нас научить, нам подсказать нужно!

— Неужели вы так сразу старым родились?

— Народ вы веселый. А у нас заведение серьезное. Рисковать не можем. Не имеем права.

— Ну хотя бы с испытательным сроком!

— Нет, ребята! Не могу!

Бронников встал, открыл двери и вывел ребят за ворота. И, указав на них вахтерам, сказал:

— Не пропускайте на территорию ни кучей, ни по одному. Им у нас делать нечего.

Бронников прошел во внутренний двор мужского корпуса. Там Сократ с Платоном вели нескончаемые споры о политике.

— Доктор! Вот кто теперь средь людей самый нужный? Сократ говорит, что политики. А я не верю. Эти говны везде без нужды. Языками чешут одно, а руками воруют у народа. Всех нас обобрали до нитки. Я вон банку доверился и остался без гроша. А ить уломали. Все причитали по телику: «Несите деньги в наш банк, получите сказочную выгоду!» Я поверил и отнес. Когда хотел забрать, ни денег, ни банка уже не было. А у меня и хлеба купить не на что! Во аферисты! И чего они мне в войну не попались на глаза? Всех бы одной очередью уложил не сморгнув! Вместе с ними тех, кто уговаривал, охмурял народ. Всякие там артисты! Их живьем бы закопал в канализации. Сколько они слупили с банков за брехню? Вот в прежние времена за такое на Колыму отправляли иль отстреливали ровно сбесившихся собак, а нынче их развелось как грязи! Ну разве я сбрехал? — поднял на Бронникова слезящиеся голубые глаза Платон.