Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том I - Гэв Торп

— Ты убьешь всех, Анастасия? — спросил Каспар. — Здесь собрались тысячи людей. Невинных людей. Тут женщины и дети. Неужели ты такое чудовище?

— Я дюжину раз убила бы всех и каждого во имя Чара! — рассмеялась Анастасия и отвернулась от посла.

Ключ скользнул в скважину предпоследнего замка.

Каспар выхватил пистолеты и прицелился в спину женщины.

Услышав щелчок кремниевого затвора, она наклонила голову.

— Анастасия, пожалуйста! Не делай этого.

Каспар увидел, как она повернула ключ и висячий замок обратился во прах. Кипящий ужас гуще засочился из-под тяжелой крышки, и окружившая их толпа заохала в страхе, ощутив злобную силу, заворочавшуюся в гробу.

— Стой. Пожалуйста, останови это, — едва не плакал Каспар, пистолеты дрожали в его трясущихся руках.

— Ты не можешь, не так ли? — сказала Анастасия, не оборачиваясь. — Ты не способен хладнокровно убить меня. Это не в твоем стиле.

Она вставила ключ в последний замок.

И Каспар нажал на курок.

Он застрелил женщину. В спину.

Анастасия повисла на гробе. В белоснежном плаще чернела аккуратная дыра.

Она вцепилась в борт телеги и попыталась повернуться, лицо ее исказилось от боли и неверия.

— Каспар?.. — выдохнула женщина, и внутри него что-то умерло, когда струя алой крови выплеснулась на белый плащ. Анастасия прижала руку к груди и отвела ее — на пальцах остались темно-красные пятна.

Каспар упал на колени, перед его глазами все расплывалось из-за подкативших слез, а Анастасия все пыталась выпрямиться.

Она тянулась к ключу, и Каспар выстрелил из второго пистолета ей в грудь. Пуля отбросила ее на телегу и повалила на землю.

Женщина растянулась в грязи. Глаза ее остекленели, видя теперь лишь смерть.

А Каспар понял, что опоздал.

Последний замок осыпался с гроба легкой пылью, мгновенно сдутой смертоносным дыханием, вырвавшимся из-под незапертой теперь крышки.

Глава 10

Точно медленно всплывающий труп утопленника, из щели между крышкой и стенками поползли лохмотья искрящегося тумана и донесся низкий стон. Гроб дребезжал и трясся, зажив своей чудовищной жизнью. Извивающиеся змеями жгуты радужной пелены взметнулись из порченых глубин, когда крышка откинулась и изнутри фонтаном забил переливающийся свет, окутанный паром.

Первым погиб стирландский копейщик — радуга обвила его мерцающей дымкой, срывая с костей плоть и выворачивая ее наизнанку своей страшной меняющей силой. Крик человека перешел в невнятное бульканье, когда освобожденные мускулы и органы рассыпались дымящейся грудой. Свет проглотил еще одного, и он умер, пустив странные побеги из каждого дюйма тела: крохотные руки, ноги, головы расщепляли кости, разрывали кожу и высовывались наружу в потоках крови.

Все, к чему прикасалось сияние порчи, обретало новую причудливую и отвратительную форму. Мужчины превращались в бескостное мясное желе, женщины раздувались, становясь жирными, лоснящимися гарпиями с вялыми рудиментарными крыльями. Сама земля искажалась, тронутая туманом, покрываясь узорами ярко расцвеченной травы и диковинными растениями, тянущимися вверх из сделавшейся вдруг неестественно плодородной почвы.

Каспар в ужасе отпрянул от гроба, который уже почти скрылся под разноцветной шапкой пены, с каждой секундой становящейся все пышнее. Испуганные вопли и плач бежали перед меняющей все силой, и посол проклинал себя за то, что не выстрелил чуть раньше.

Он и его рыцари кинулись к лошадям, но Каспар не желал спасаться бегством от этой адской энергии. Он знал, что возникший в его голове план погубит его, и надеялся лишь, что справится с этой порожденной демонами энергией, прежде чем она убьет все живые души.

Рыцари вскочили в седла и поскакали. Каспар с тяжелым сердцем смотрел им вслед. Они служили ему верой и правдой, а он не успел даже сказать им, как он уважал их, как помогло ему их присутствие в Кислеве. Свет порчи почти настиг его, и посол засомневался, сумеет ли он хотя бы добраться до гроба и закрыть его прежде, чем эта сила превратит его в какую-нибудь адскую мерзость. Да и остановит ли надвинутая крышка туман?

Он не знал, но должен был попытаться.

Смутные фигуры колебались в зыбком свете, и Каспар был счастлив, что не видит их отчетливо; их жалобные крики агонии и без того разрывали его сердце. Чудовищные силуэты бились в судорогах смерти, а твари-мутанты, бывшие когда-то людьми, уже пировали на телах погибших.

Каспар взобрался на Магнуса и повернулся, услышав стук копыт и выкрикнутое кем-то свое имя. Поискав глазами источник звука, он заметил Сашу Кажетана, который скакал к нему, огибая радужный свет. Посол схватился за пистолеты, не сразу вспомнив, что уже разрядил оба, — тогда рука его метнулась к мечу.

Выдернув ноги из стремян, Кажетан спрыгнул со своего скакуна и врезался в посла. Двое мужчин покатились по земле. От толчка из легких Каспара вылетел весь воздух. Он, задыхаясь, метнул свое тело в сторону и попытался подняться, но упал — поврежденное колено предательски подвернулось.

Кажетан навис над ним, и Каспар не мог не содрогнуться при виде развалины, которой стал этот человек. Исчез тот свирепый, гордый боец, который дрался когда-то во дворце, — осталось лишь иссохшее, опустошенное создание, полное боли и отчаяния. Каспар, застонав от напряжения, кое-как встал на колени и вытащил из ножен клинок со словами:

— Не подходи, Кажетан.

Слепящий туман полз вперед.

— Посол фон Велтен… — прошипел Кажетан, и Каспар заметил, что боец серьезно ранен. Режек погиб, но и противник его не ушел невредимым.

Боец посмотрел на радугу, текущую из гроба, и сказал:

— Я говорил тебе, что есть вещь, которую я еще должен сделать.

— У нас нет на это времени, Кажетан. Я должен остановить это зло, — ответил Каспар, выставив перед собой меч.

— Я говорил тебе, что есть вещь, которую я еще должен сделать, — повторил боец, словно не слыша слов Каспара. — И я говорил, что тут замешан ты.

Кажетан отвел взгляд от посла, услышав приближение какого-то всадника.

— Нет времени, — сказал он и потянулся к Каспару. Каспар взревел и сделал выпад — клинок погрузился в живот Кажетана и высунулся из спины кислевита. Кровь толчком выплеснулась из раны, и боец хрюкнул, обрушивая кулак на челюсть посла. Каспар упал, но Кажетан поднял его на ноги и толкнул не сопротивляющееся тело в сторону рыцаря, с яростным ревом мчащегося галопом к ним.

Курт Бремен поскакал назад сразу, как только осознал, что посол не бежал вместе с ними, и теперь несся на Кажетана с занесенным для удара мечом.

— Ты! — выдохнул Кажетан. — Возьми его и убери отсюда!

Опешивший Бремен опустил оружие, сообразив, что задумал Кажетан. Рыцарь сунул клинок в ножны, принял от бойца бесчувственного посла и уложил его поперек спины своего скакуна. Затем он кивнул, благодаря Кажетана, в замешательстве глядя, как тот тяжело взбирается в седло с все еще сидящим глубоко в животе мечом Каспара.

— Я сказал — уходите! — крикнул Кажетан, прежде чем погнать коня к адскому эпицентру пестрого переливчатого кошмара.

Боль угрожала сокрушить его, но Саша держался, скача сквозь искрящийся светом туман. Существа, бывшие недавно людьми, метались вокруг него, жалобно пища что-то; дикие заросли беспрестанно меняющихся растений насыщали воздух своим ароматом, делая его совершенно непригодным для дыхания.

Впрочем, дыхание тоже ожило, охваченное силой порчи, оно трепыхалось невесомыми светлячками возле прикушенных от боли губ. На краткий миг человек задумался, какие черные чудеса и мрачные дива творятся сейчас с другими телесными жидкостями: его слюной, его кровью, его семенем.

Он почувствовал, как лошадь пошатнулась под ним, — энергия изменения добралась до нее. Бока животного вспучились, закипев зыбкими пузырями, и оно закричало, когда из тела вырвались нескладные оперенные крылья, бесформенные и студенистые. Конь споткнулся, рухнул, сбросив человека со спины, и забился в судорогах. Кажетан сильно ударился о землю и покатился, мучительно вскрикнув, когда клинок, пронзивший его тело, повернулся, расширяя рану.

Саша вырвал меч и отбросил его в сторону, упав на колени от невыносимой боли, стиснувшей клещами все его тело. Из дыры хлынула кровь, и он понял, что в его распоряжении остались в лучшем случае секунды. Безобразные цветы вылезали из земли там, куда падала его кровь, и у каждого было лицо его матушки. И все же Кажетан выпрямился.

Он покачнулся и побрел к телеге с гробом, кружащие голову огни метались перед глазами, но он не знал, смерть ли это дотянулась, наконец, до него или дело в льющейся из гроба энергии.

Ослепляющая корона света окружала повозку, так что Саше пришлось заслонить ладонью глаза, когда он вскарабкался на телегу и заглянул в сияющие недра гроба.