Алмазные нервы - Виктор Бурцев

Броневые стенки, покрытые пенорезиной, были заклеены голограммами голых девок, некоторые из которых даже шевелились, призывно двигая бедрами. Мартин что-то насвистывал, вцепившись в большой эбонитовый руль, а мне посоветовал посмотреть, что там у броневика в башне.

Я с трудом протиснулся на место стрелка, разместился на жестковатом дырчатом сиденье. Здесь тоже хватало обнаженки, даже порнухи. Интересно, за кем числился этот «Туркменбаши» раньше?

С подголовника кресла свисали шумоподавляющие наушники, но я их надевать не стал. В башне был установлен турельный пулемет Макошина, калибр 15,6 мм. Хорошая штука, мощная. Броневичок-то, пожалуй, может нам еще пригодиться, если доедем, подумал я. Вот только доедем ли? Надо через патрули прорываться, через посты…

– Пост! – словно читая мои мысли, крикнул Мартин. – Кажется, не наши!

«Не наши…» Что он имел в виду? Учитывая наше нынешнее состояние, противостоящие путчистам войска? Или наоборот? Я приник к резиновому наглазнику прицела.

Дорогу преграждал строительный полосатый штакетник, рядом прохаживался солдат. Поодаль, уткнувшись радиатором в клумбу, стояла небольшая десантная танкетка с развернутым в противоположную сторону орудием, рядом несколько человек в форме.

Я ожидал, что Мартин попросту снесет хрупкий пластиковый шлагбаум, но он неожиданно остановился. Солдат поднял руку и направился к броневику.

– Чего там? – спросил я.

– Ничего. Хочешь, чтобы они нам вслед из пушки пальнули? Сейчас выкручусь.

Я отметил, что Мартин впервые обратился ко мне на ты.

Лязгнул замок дверцы, послышался хриплый голос солдата:

– Куда катите?

– Донесение в пятый полк, Кукушкину. Срочное. – Видимо, Мартин в ходе общения с путчистами набрался нужной информации. Профессионал как-никак. Артист.

– Что там еще?

– Ну вот я тебе рассказывать буду. Хреново возле МИДа, вот чего.

– А-а. А я слышал, Тамбовскую штурмовую дивизию сюда перебрасывают. Как думаешь, тяжко нам будет?

– Думаю, тяжко. Ну пропустишь или нет?

Солдат матюкнулся – просто так, для души – и, звякая подковками по бетонке, пошел разгораживать свой штакетник.

Пост мы миновали, и Мартин, пользуясь отсутствием транспорта и продолжая насвистывать, газанул. Броневик шел ходко, километров сто двадцать в час. На улицах было пустынно, только кое-где тихонько грабили магазины. Я открыл круглый лючок в башне и высунулся.

Уличное освещение уже включилось, но не везде: то ли повреждены линии, то ли мэрия распорядилась не особенно светить. Кто там, в мэрии, сейчас распоряжается – пойди угадай. Я похлопал себя по карманам, посокрушался, что не осталось ничего покурить, и тут показался второй пост. Этот был посолиднее: безоткатное орудие за баррикадой мешков с песком, колючая проволока, стальной рельс через дорогу и два пулеметных гнезда в кузовах полуторатонных грузовиков по обе стороны. Мартин перестал свистеть и окликнул меня:

– Эй, вы там не заснули? Кажется, придется пострелять.

Я нырнул в башню и захлопнул лючок. Поймал в прицел обслугу орудия, прикинув, что они могут нам навредить куда больше пулеметчиков. Броня у «Туркменбаши» хорошая, пули не пробьют, а вот безоткатка…

Сейчас я видел их как на ладони, потому что мешки лежали не слишком высоко: похожие друг на друга белобрысые парни, наверное подписавшие контракты полгода назад. Влезли вы, ребята, в нехорошее дело. Теперь расхлебывайте, хотя я лично против вас ничего не имею.

С грузовика посигналили красным фонариком: требование остановиться. Мартин сбавил скорость, но не затормозил. Тут же с левой машины метрах в десяти впереди нас по асфальту хлестнула предупредительная очередь, и я понял, что пора стрелять.

Обслугу орудия я положил со второго раза: сначала взял слишком высоко. Третий номер бросился было бежать, выскочив из-за бруствера, но его настиг Мартин, умудрившийся рулить и одновременно стрелять из курсового пулемета. Пули секли броню нещадно, но безуспешно – калибр маловат. Я развернул башню и аккуратно снял левого пулеметчика. Потом ударил по правому, попал, очевидно, в бензобак, и машина взорвалась клубком ярко-желтого огня.

Мы остановились возле самого рельса, Мартин осторожно выехал на тротуар и обогнул баррикаду. Я осмотрелся: кажется, это улица Академика Велихова. Да, вон виден музей Кулика, причудливое здание. Чудно: до нашей резиденции три минуты ходу. Однако близехонько мы от линии фронта обосновались. Что-то там поделывают наши друзья? Да и Игорь завис за городом. А что творится за городом? Неизвестно.

– Все в порядке? – спросил Мартин снизу.

– О'кей! – сказал я.

– Поехали домой?

– Поехали.

И мы действительно поехали домой.

42. Артем Яковлев. Кличка Аякс.

Программист.

Без места работы

Момент, когда внутри меня что-то изменилось, я не уловил. Но, уже выходя из ванной, я понял, что какие-то внутренние контуры ведут себя по-другому, словно сдвинулось основание, на котором держалось все, что составляло мою личность, мое Я.

По-прежнему пошаливали цвета, картинка перед глазами иногда становилась черно-белой, болела спина, но я не обращал на это внимания. Самое странное происходило у меня в голове. Я услышал, как внутри меня проснулся и запел тоненький незнакомый голосок. За ним второй, третий, четвертый… И вот уже целый рой голосов на разные лады кричат что-то, забивают друг друга, шепчут, подсказывают… Я теряю ориентацию… Перед глазами темнеет…

Дьявольщина! Я так упаду!

– Тройка… – тихонечко и на удивление жалостливо позвал я.

Из подступившей темноты выдвинулось чье-то плечо, и тихий голос Тройки произнес:

– Давай направо… Двигай, лучше, чтобы тебя в таком состоянии никто не видел…

– Тройка, я не вижу ничего… – Мне стало очень не по себе.

– Бывает, – донесся до меня голос Тройки, с трудом прорвавшийся через многоголосицу в моей голове.

– А что это? А? Тройка, ты что мне дал?

– Я уже говорил. Коктейль «Маэстро». Это он, падла, шутки шутит.

– Он? А не ты?

– Нет, не я… Мне тебя травить нет нужды. Тем более сейчас, когда каждая пара рук на счету. Ты вот сейчас полежишь и пройдет. Просто у тебя баланс в организме нарушен.

– Какой баланс? – Я ощущал, что меня ведут, куда-то сажают. Темнота перед глазами по-прежнему оставалась непроницаемой.

– Не спрашивай. Я не доктор. Просто знаю, что такое бывает именно от этого коктейля. Пройдет.

Меня уложили, под голову подсунули подушку. Затем прозвучал громкий треск, который перебил даже гул голосов внутри меня, и вслед за ним раздался жалобный голос Тройки:

– Мааа…

Затем что-то грузно осело.

– Тройка… – осторожно позвал я в темноту. Никто не ответил.

– Э-эй! – Голоса в моей голове вроде как стали потише, но все внешние звуки я слышал как сквозь стекло. – Тройка, гад, ты где?

– Он отдых… Его тут нет. – Это голос Мартина.

– Марти… – Меня вдруг захлестнула нежность и сдавило горло.

– Ты лежи. Я не знаю, что там у тебя сейчас с головой творится, но тебе лучше полежать.

– Ты вернулся? Что там было? Что снаружи?.. Я все это время в ванной глючил, представляешь?

– Представляю. Такие штучки натощак не принимают.

– Так что там?

– Там… Так себе. Не особенно весело. Киберов загнали в норы, штурмуют МИД. Ты на каком этаже работал?

– На пятнадцатом.

– Тогда будет в твоем кабинете генеральный ремонт… Вероятно.

– А МИД им на кой?

– Если бы я знал. Кто-то засел там… Да и здание, со стратегической точки зрения, находится в выгодном месте. Высокое. Удобно.

– Еще что?

– Еще… Еще почти рядом с нами посты стоят. Стояли то есть. Мы броневичок подогнали. В скверике остался. Пригодится.

– Что японцы?

– Японцы изрядно хитрые жуки. Они готовы оказать нам помощь, однако, о чем думают на самом деле эти самураи, никто сказать не может. В драке они будут с нами, а вот что будет после…

– После драки кулаками не машут…

– Это русская пословица. Вот знают ли о ней гурэнтай…

– Интересная мысль. Мартин… Что там делает журналист?

– Почти то же, что и я. Проводит с боевиками политинформацию по внешней политике.

Откуда у него слова-то такие? «Политинформация…» Я внезапно поймал себя на мысли, что совсем Мартина не знаю.

Вдруг изменился тон голосов в моей голове. Как будто нащупал некий канал в полной неразберихе… Но темнота придавила меня сверху, сжала справа и слева, толкнула в спину, и усталое сознание, которому до боли надоели все эти психоделические загадки, депрессии и комплексы, постоянные погони и ощущение отложенной смерти, просто рвануло рубильник и обесточило все цепи.

Темнота стала абсолютной.

Высоко надо мной прозвучало два голоса, которые я слышать уже не должен был, но по какой-то неведомой причине слышал.

– Спит? – Голос человека высокого, привыкшего чувствовать себя всегда и везде как у себя дома.