Суп из акульего плавника - Фуксия Данлоп

После многих лет, проведенных в Китае, я понимаю, что принятый там способ врачевания души и тела с помощью правильного питания оказал на меня сильное влияние. Если у меня с кожей лица не в порядке, я отказываюсь от «горячих» продуктов, к которым, например, принадлежат личи и свинина. В жаркие летние дни пью зеленый чай и ем огурцы. Отчасти я действую иррационально, вспоминая, как поступают китайцы в данном случае, — сама я толком не знаю, помогает ли это или нет. Однако мои действия не лишены и рационального зерна — в Китае считается, что человек должен заботиться о своем здоровье. Нельзя есть что попало, а потом рассчитывать, что доктор даст таблетку — и все пройдет. Китайцы пытаются бороться с болезнями, когда они находятся в самом зародыше, и сейчас я поступаю точно так же. Я признаю действенность западной медицины в случае острых заболеваний, однако редко принимаю таблетки при незначительных недомоганиях — скажем, при головных болях. Для меня эти недомогания как тревожный сигнал, свидетельствующий о том, что мне надо обратить внимание на свое здоровье, больше отдыхать, заниматься спортом и правильно питаться. И, разумеется, порой съедать суп из грибов-кордицепсов.

В обстановке надвигающейся эпидемии жители Чанша по возможности вносили корректировки в свой рацион, чтобы увеличить сопротивляемость организма болезни. Официантки в ресторанах перед трапезами предлагали лечебные чаи из трав. Люди выстраивались в очередь, чтобы набрать в бутылки воду из старинного источника «Белый песок», поскольку, по слухам, она имела целебные свойства.

Как-то раз Лю Гочу, менеджер компании «Еда и напитки», располагавшейся в Чанша, пригласил меня пообедать в прославленном старом ресторане «Хогундянь». На обеде должны были присутствовать некоторые из людей, проработавших в этом заведении всю жизнь. Среди блюд нам, в частности, подали целую фаршированную утку, плотно завернутую в листья лотоса, спаржу с мясом лангустов и клейкие сладкие рисовые пельмени. Мы долго беседовали об истории ресторана. Изначально он был храмом, посвященным богу огня. В период расцвета здесь собирались сказители, музыканты и торговцы закусками, чтобы развлекать и ублажать толпы приходивших сюда паломников. Разговор был очень интересным, еда великолепной, однако призрак бушующей в стране болезни не оставил нас и здесь. «Вам надо больше кушать куриного супа с папайей, — сказал Лю. — Он очень хорошо помогает от пневмонии».

Всю весну атипичная пневмония не давала нам покоя. Каждый вечер я слушала по Би-би-си новости об эпидемии и не пропускала ни один из слухов, бродивших по Чанша. Кашель у меня усилился, я стала плохо спать. Однако, несмотря на толпы сезонных рабочих, вернувшихся в Чанша из зараженных районов, привычки повсюду плеваться и распространение болезни в северных районах Китая, эпидемия так и не нанесла удар по Хунани. Большинство народа было убеждено, что это произошло благодаря тому, что они ели чили. «Посмотрите на карту, — говорили люди. — В Сычуани, Хунани, Гуйчжоу, Юньнани любят пищу поострее. И что, просочилась туда атипичная пневмония?»

1 курица, получше, желательно выращенная на натуральных кормах (примерно 1,5 кг)

кусочек неочищенного имбиря (приблизительно 20 г)

2 штучки зеленого лука

2 чайные ложки шаосинского вина

соль и перец по вкусу

2 спелых папайи

1. Обварите курицу в кастрюле с кипятком, а потом промойте.

2. Чуть подавите имбирь.

3. Помойте зеленый лук, подготовьте его, а затем разрежьте на несколько больших кусков.

4. Положите курицу в кастрюлю так, чтобы вода ее едва прикрывала (2,5–3,5 л). Доведите воду до кипения на большом огне и уберите накипь. Добавьте имбирь, лук и вино, потом уменьшите огонь и варите на небольшом огне, наполовину прикрыв крышкой. Дождитесь, когда мясо станет мягким и его можно будет легко отделить от кости.

5. Незадолго до того как курица будет готова, снимите с папайи кожуру, очистите от косточек, нарежьте кусочками и добавьте их в суп.

6. Добавьте перец и соль по вкусу. Разлейте суп по тарелкам, чтобы в каждой была курица и папайя, после чего подавайте на стол.

Глава 10

Революция — это не званый обед

Над застекленным столом, рядом с фигурными серпом и молотом в кабинете господина Чэня висел красный флаг.

— Понимаете, — произнес господин Чэнь. — фэншуй деревни Шаошань считается чуть ли не лучшим во всем Китае. Как раз поэтому именно здесь появился на свет Мао Цзэдун. Мао для хунаньцев совсем как император. Он подлинный Сын Неба. Он был политиком, полководцем, писателем, каллиграфом, поэтом, мыслителем. Это воистину гений выдающегося масштаба.

Когда-то господин Чэнь служил в полиции в Чандэ, городе, расположенном на севере провинции Хунань. Однако, по его словам, он так восхищался Мао, что решил переехать и поселиться в родной деревне Великого Кормчего. Теперь Чэнь занимается выращиванием роз. Вдоль главной дороги, ведущей в деревню, аккуратными рядами растут посаженные им розовые кусты.

Мне показалось странным, что предприниматель столь искренне восторгается человеком, который уничтожил в Китае частный сектор, занимался преследованием капиталистов и на протяжении как минимум двадцати лет ставил в стране экономические эксперименты один безумнее другого. Гораздо более уместным со стороны господина Чэня было бы восхищение Дэн Сяопином, отцом реформ восьмидесятых и девяностых годов, ставших причиной китайского экономического чуда.

— Ну да, — кивает Чэнь, которого нисколько не смутили мои доводы. — Понимаете, реформы Дэн Сяопина стали возможны исключительно благодаря тому, что случилось раньше, при Мао Цзедуне.

На мой взгляд, слова господина Чэня сродни разговорам о пользе ядерной бомбардировки Хиросимы, благодаря которой город отстроили заново, однако я понимаю, что спорить бесполезно, поэтому лишь ласково улыбаюсь и желаю доброй ночи.

Я приехала в Шаошань для изучения маоистской кухни, или, скорее, надуманного подвида хунаньской кухни, который хитрые местные владельцы ресторанов называют «семейной кухней Мао» (маоцзя цай). Меня заинтриговало, что маленькая кулинарная школа была названа в честь кровавого тирана. Кроме того, интересовали противоречивые чувства, которые китайцы испытывают к Мао — великому национальному герою и проклятию. Меня постоянно удивляло тот факт, что политические перемены в стране на протяжении двадцатого века влияли на китайскую кухню, да еще как влияли. В своей книге мне не хотелось ограничиваться кулинарными традициями провинции Хунань — хотелось осветить социально-политические аспекты здешней жизни, поэтому я просто не могла не поехать в Шаошань. Выходные получились совершенно сюрреалистическими.