Физиология брака - Оноре Бальзак

§ 3. О подругах

Луиза де Л***, дочь офицера, убитого при Ваграме[326], пользовалась особым покровительством Наполеона. По окончании Экуанской школы[327] она вышла за очень богатого кригс-комиссара[328], господина барона В***.

Луизе было восемнадцать лет, барону — сорок. Она не блистала ни своеобычностью черт, ни белизной кожи, но была прелестно сложена, могла похвастать красивыми глазами, маленькой ножкой, тонкими пальцами, хорошим вкусом и острым умом. Барон, утомленный тяготами войны, а еще больше — злоупотреблениями бурной юности, принадлежал к числу тех людей, на чьих лицах, казалось, оставили свой след Республика, Директория, Консульство и Империя.

Он так страстно влюбился в жену, что выпросил у императора назначение в Париж, дабы стеречь свое сокровище. Он был ревнив, как граф Альмавива, причем столько же из любви, сколько из тщеславия. Юной сироте, вышедшей замуж по необходимости, льстила власть над человеком куда старше ее; она ожидала от супруга предупредительности и заботы, однако привычки и мысли мужчины, чьи нравы отличались республиканской грубостью, уже в самые первые дни совместной жизни оскорбили ее нежную душу. Муж был обречен.

Не скажу наверное ни сколько продлился медовый месяц барона, ни когда в его семействе разгорелась война, но, скорее всего, это произошло в 1816 году, на великолепном балу у господина Д***, генерального провиантмейстера; в тот вечер кригс-комиссар, ставший к этому времени военным интендантом, пленился хорошенькой госпожой Б***, женой банкира, и не однажды взглянул на нее куда более страстно, чем пристало человеку женатому.

Случилось так, что банкир, устав ждать, уехал с бала, оставив жену развлекаться дальше.

— Мы отвезем тебя домой, — обещала баронесса госпоже Б***. — Господин В***, дайте же руку Эмилии!..

И вот уже интендант сидит в своей карете рядом с женщиной, которая весь вечер только и делала, что холодно выслушивала комплименты очарованных ею гостей, интенданта же, несмотря на все его старания, не удостоила ни единым взглядом. Она блистает юностью и красотой, чарует взор белоснежными плечами и восхитительными формами. Цвет ее лица, с которого еще не сошло бальное оживление, соперничает с атласом платья, блеск глаз — со сверканием брильянтов, а белизна кожи — с перьями марабу, воткнутыми в прическу и оттеняющими черные как смоль косы и завитки непокорных кудрей. Ее проникновенный голос трогает даже каменные сердца. Одним словом, она так соблазнительна, что перед нею, пожалуй, не устоял бы и сам Робер д'Арбриссель[329].

Барон посмотрел на свою жену, которая, сломленная усталостью, прикорнула в уголке кареты. Помимо воли он сравнил наряды Луизы и Эмилии. Известно, что в подобных случаях присутствие законной жены на редкость обостряет неодолимое влечение к жене чужой. Поэтому понять мысли барона, переводившего взгляд с жены на ее подругу, а с подруги — на жену, было нетрудно, и госпожа Б*** превосходно их поняла.

— Луиза совсем выбилась из сил!.. — сказала она. — Бедняжка не создана для светской жизни, у нее такие скромные желания. В Экуане она только и делала, что читала...

— А что делали вы?

— Я?.. О, я, сударь, мечтала о том, как буду играть в комедии! Я так страстно этого желала!..

— Но отчего вы так редко видитесь с госпожой В***? У нас есть поместье в Сен-При, я выстроил там небольшой театр: мы могли бы вместе сыграть на нем какую-нибудь комедию.

— Кто же виноват в том, что я редко вижусь с госпожой В***? — отвечала красавица. — Вы так ревнивы, что не позволяете ей ни принимать подруг, ни ездить к ним.

— Я ревнив!.. — вскричал господин В***. — Я, отец троих детей, женатый уже четыре года!..

— Тише!.. — приказала Эмилия, ударив барона по пальцам кончиком веера. — Луиза не спит!..

Карета остановилась, интендант подал руку прекрасной подруге жены и помог ей выйти.

— Надеюсь, — сказала госпожа Б***, — вы не запретите Луизе приехать на этой неделе ко мне: я даю бал.

Супруг Луизы почтительно поклонился.

Бал, данный госпожой Б***, довершил ее триумф и погибель барона, который без памяти влюбился в Эмилию и готов был пожертвовать ради нее сотней законных жен.

С того вечера, когда в душе барона забрезжила надежда покорить подругу жены, прошло несколько месяцев; однажды утром влюбленный интендант сидел у госпожи Б***; внезапно горничная доложила хозяйке о приезде баронессы В***.

— Ах! — вскрикнула Эмилия, — если Луиза застанет вас у меня в этот час, она заподозрит недоброе. Спрячьтесь вот здесь, в кабинете, и ведите себя как можно тише.

Пойманный в мышеловку, муж прошел в соседнюю комнату.

— Здравствуй, милочка!.. — воскликнули обе дамы, обменявшись поцелуями.

— Отчего ты так рано?.. — спросила Эмилия.

— Ах, дорогая, неужели ты не догадываешься?.. Мне нужно с тобой объясниться!

— Как? Дуэль?

— Совершенно верно, дорогая моя. Я не то, что ты! Я люблю мужа и ревную его. Ты красавица, чаровница, ты имеешь право кокетничать, можешь морочить сколько угодно твоего супруга, которому, кажется, дела нет до твоей добродетели, но поскольку в любовниках у тебя недостатка не будет, я прошу тебя оставить в покое моего мужа... Он только и делает, что ездит сюда, — значит, ты его завлекаешь, иначе он бы не приезжал...

— Послушай, у тебя прелестный жилетик!

— Тебе нравится? Это работа моей горничной.

— Неужели? В таком случае я пошлю Анастази взять урок у твоей Флоры...

— Значит, дорогая, я могу рассчитывать, что ты в память о старой дружбе не станешь вносить разлад в мою семейную жизнь?..

— Но, деточка, я не знаю, с чего ты взяла, что я люблю твоего мужа... Он же толст и жирен, как депутат центра. Он коротышка и урод. Конечно, он человек щедрый, но это, пожалуй, единственное его достоинство, а я ведь не оперная танцовщица. Так что, моя дорогая, если бы мне и взбрело на ум завести любовника, как ты изволишь полагать, я, будь уверена, нашла бы кого-нибудь помоложе, чем твой барон. Если я подавала ему кое-какие надежды, если я принимала его, то исключительно для забавы, а также для того, чтобы избавить от его общества тебя: ведь ты, по-моему, неравнодушна к молодому де Ростанжу...

— Я?.. — вскричала Луиза. — Господь с тобой, дорогая! Он несноснейший из фатов! Нет, уверяю тебя, я люблю моего мужа!.. Смейся, сколько хочешь, но это правда. Я знаю, что выставляю себя на посмешище, но посуди сама!.. Он дал мне состояние, он не скуп, он заменяет мне, волею судеб лишившейся родителей, и отца, и мать... Даже если бы я его не любила, мне следовало бы стараться сохранить его уважение. Ведь у меня нет родственников, которые приютили бы меня, поссорься я с мужем!..

— Послушай, ангел мой, все это смертельно скучно, — перебила подругу Эмилия, — давай переменим тему.

Подруги еще немного поболтали о разных пустяках, а затем баронесса уехала.

— Ну, сударь, что скажете? — вскричала госпожа Б***, выпуская из убежища вконец продрогшего, ибо дело происходило зимой, барона. — Что скажете? Неужели вам не стыдно пренебрегать такой трогательной женушкой? Я не хочу больше слышать от вас ни единого слова о любви, сударь. Конечно, какое-то время вы будете, как вы говорите, обожать меня, но никогда вы не полюбите меня так, как любите Луизу. Я чувствую, что соперничество с добродетельной женщиной, матерью ваших детей, мне не по силам... Рано или поздно вы строго осудите меня. Вы скажете холодно: «Эта женщина была моей!» Мужчины произносят эту фразу с самым оскорбительным безразличием. Вы видите, сударь, я рассуждаю хладнокровно: я не люблю вас, потому что вы не можете любить меня...

— Но как же мне доказать вам, что я вас люблю? — вскричал барон, не сводя глаз со своей собеседницы. Никогда еще она не казалась ему такой восхитительной, как в тот миг, когда с лукавым видом произносила речи, суровость которых, кажется, напрочь опровергали шаловливые жесты, прелестные гримаски и сквозившее в каждом жесте кокетство.

— Вот когда я узнаю, что Луиза завела любовника, — продолжала госпожа Б***, — когда я буду уверена, что ничем ее не обделила и что ваша измена не причинит ей горя, когда у меня не останется никаких сомнений в том, что она вам безразлична... вот тогда я смогу вас слушать! Эти слова, должно быть, кажутся вам отвратительными, — продолжала она низким, грудным голосом, — они и в самом деле таковы, но, поверьте, это говорю не я, это рассуждает математик, мыслящий логически. Вы женаты и утверждаете, что любите меня?.. С моей стороны было бы чистым безумием подать надежду мужчине, который не может принадлежать мне вечно.

— Демон!.. — вскричал барон. — Да, вы не женщина, вы демон.

— А вы, оказывается, шутник!.. — произнесла красавица, потянувшись к шнурку сонетки.

— О нет, Эмилия, прошу вас!.. — уже более спокойным голосом взмолился сорокалетний обожатель. — Не звоните, не надо! Простите меня!.. Я сделаю все, как вы хотите.