Смерть Вазир-Мухтара - Юрий Тынянов

9

Он сох, изменился в лице, на вопросы Грибоедова он не отвечал. У него начались столкновения с Ниной. Он входил молчаливо и грубо в ту комнату, где сидела Нина, и начинал метелкой отряхать пыль. Он водил метелкой, задевал что-нибудь, стакан или карафин летел на пол, и Сашка словно добивался этого, кончал уборку и начинал подметать пол. Он переколотил изрядную часть посуды. Грибоедов сулил ему черта, обещался пройтись по его спине, но Сашка скалил зубы, не улыбаясь, и шел вон. Нину он ненавидел, по-видимому, медленно, методически. Он наступал на ноги старой няне-грузинке Дареджане, которую Нина привезла с собой. Он вымел щеткой Нинину фамильную брошь и бросил ее в помойное ведро. Он вовсе отбился от рук, и когда Нина ему что-нибудь приказывала, шел и звал старую грузинку. Сам он не исполнял ее приказаний. Он говорил казакам, что Александр Сергеевич взял жену, потому что пожалел молодой возраст: совсем забросили ихние родители. - Молоды, - говорил он повару, - не знают петербургской жизни. Может, привыкнет. Он спал без просыпу или бродил по базарам. Раз его привели мертвецки пьяного двое каких-то персиян. Сашка погибал. И вдруг, в одночасье, исчез Сашка. Его поймали за городом. Он шел с котомкой, неведомо куда, болтаясь головой, не смотря под ноги. Когда привели его к Грибоедову, Грибоедов усмехнулся горько. - Ты что ж, Сашка, - сказал он ему, - в тюрьму захотел? - Как пожелаете, - ответил Сашка. Они помолчали. Дело было в кабинете, Нины не было. - Разве я тебя притесняю? - тихо спросил Грибоедов. Сашка стоял в комнате обломом, каким-то обломком Москвы, грибоедовского студентства. - Куда ты бежал? -спросил Грибоедов. Он думал, что Сашка собрался бежать в Москву. - Говорили мне, - сказал Сашка с усилием и глухо, - что за Тебризом русские люди живут... - Ты что же, - спросил Грибоедов и поднялся, - ты что ж, к беглецам, к сволочи уходил? Сашка жевал губами. - Из-за барыниных притеснениев, - сказал он вдруг. Грибоедов смотрел на Сашку, которого видел пятнадцать лет. - Ты выдумываешь, - сказал он, беспомощно разводя руками, и вдруг покраснел. - Пошел вон, дурак, - сказал он тихо. И, когда Сашка вышел, он приложил руку ко лбу. Ночью, проходя зачем-то мимо Сашкиной каморки, он приложился ухом к двери. В каморке было темно, черно, но ему показалось, что Сашка ворочается, мается, и он услышал как бы глухое бормотанье: - Мамынька... Померли давно. Грибоедов долго прислушивался. Бумаги ж, полученные им, были неприятного свойства. Паскевич потерпел неудачу и требовал немедля уплаты куруров и немедленного же вывода корпуса из Хоя. Может быть, он даже рад был неудаче, так как теперь мог с честью присоединиться к мнению Нессельрода. Размеры неудачи были неопределенны и издали казались велики. Приходилось разом менять весь план действий.

10

Аббас был задумчив, Аббас был весел, портрет Николая висел у него на груди, наряд его был совсем прост, и только кинжал за поясом играл камнями. Ложь его имела все достоинство искренности и под конец оказывалась правдой. - Надобно много времени, чтобы каждый народ образовать для войны, говорил он Грибоедову с необыкновенным достоинством. - Мы только начали, вы также имели свое время испытания, пока не дошли до нынешней степени. Только в Риме, вероятно, были такие смугло-бледные лица и живые ноздри. - И я ничего не потерял за эту войну, если приобрел ваше доверие. Он сидел неподвижно - ходить по комнате, разговаривая, - обычай европейцев и сумасшедших. Но пальцы его двигались, глаза танцевали. - Я рад, что со мной говорите вы, счастливый человек. Ваши глаза теперь любят счастье. К моему огорчению, до сих пор я не знаю, что нравится вашей супруге. Может быть, она любит шелк, может быть, конфеты? Так трудно разгадать женские вкусы. А я не хотел бы, чтобы ваша супруга скучала. Если она будет скучать - она будет бранить меня. Таковы женщины. - Ваше высочество, мы довольны всем, и моя жена просит передать вам благодарность за ваши заботы. Нужно сейчас что-нибудь похвалить. Но что именно? Похвалить детей - неприлично, это сглазит их, а о женах и совсем не полагается говорить. - Плоды из сада вашего высочества необыкновенно ароматны. - Я достал этот сорт из Франции, но сад мой сохнет. - И Аббас говорит просто, так же как о конфетах: - И страна моя сохнет. Mon cher ami (1), вы уже достаточно осмотрелись кругом, вы говорили со мною, я говорил с вами - сложите с меня эти два курура, parce que dans ma poche il n'y a qu'un sou, monsieur (2). И ведь действительно, сохнет страна. Грибоедов сидел прямой как палка. Голос его был сухой: - Ваше высочество, разрешите мне быть откровенным, я как раз собирался вам сказать: уплатите немедленно два курура. Ибо дальнейшая оттяжка может повести к несчастью. Пальцы прекращают свой плавный танец, и Аббас смотрит с недоумением: наконец-то, наконец-то он заговорил. И как заговорил! - Да, но ведь шеф, великий шеф мне это обещал. Паскевич этого вовсе не обещал. - Боюсь, ваше высочество, что я все же буду поставлен в необходимость потребовать немедленной уплаты. Мы ждали довольно, ваше высочество. Я вижу сам положение вашего округа. Но его величество? Аббас играет кинжалом. - Ах, - пальцы ползут по алмазам, как по клавиатуре, с рукояти до конца, - ах, его величество ничего не хочет слышать. Я оставлен на самого себя. И на вас. - Слушайте, - говорит он и вдруг успокаивается, - слушайте, я нашел средство. Я буду вполне откровенным. Я поеду к императору, моему другу, в Петербург. У меня столько забот. Я хочу отдохнуть. В вашем отечестве столько прекрасного. Я повидаю великого визиря Нессельрода. Правда ли, что Деревня царя прекрасна? Мне говорили об этом. Зайчики бегают по коврам, синие, желтые, зеленые и фиолетовые. Оживает то индийская завитушка, то персиянский квадратик. - Я хочу наконец изъясниться с императором, как человек с человеком. - Я полагаю, и император будет счастлив увидеть ваше высочество, несмотря на неусыпные военные труды свои. - --------------------------------------(1) Дорогой друг (фр.). (2) Потому что у меня нет ни гроша в кармане (фр.). - Именно вследствие их, - говорит твердо Аббас. - Я сказал бы дяде своему, императору: пусть вспомнит он решительный день своей династии. У меня теперь решительный день, и он поймет меня, как наследник наследника. Колесо идет вверх и вниз. И здесь нечему радоваться. Удача, как женщина, у нее закрыто лицо. Ровная, беспрерывная улыбка у него на лице, зубы белы, а кто поймет его глаза? - Ваше высочество намекает на слухи о якобы свершившемся поражении генерала Паскевича? И Грибоедов смеется, как будто перед ним Фаддей. Аббас тоже смеется. Сейчас он скажет что-нибудь о плодах, о женщинах, о... - Именно на это я и намекаю, - он любуется переменою в лице Вазир-Мухтара. - Дело в том, что его величество султан Оттоманский шлет ко мне посла и просит присоединиться противу вас. Все это он говорит так именно, как сказал бы о плодах, о шелке, о табаке. - Как жаль, что я не видел ваших столиц, дорогой Грибоедов, - ведь их у вас тоже две, как и у нас? - Ваше высочество, наших столиц скоро будет три. - Hein? Аббас не понимает. - Стамбул. Аббас говорит быстро: - Вы великая сила. Я не сомневаюсь в этом. Я предлагаю императору союз. Его величество султан не исполняет договоров. Я возьму командование на себя. Грибоедов вздыхает: - Боюсь, что ваше высочество опоздали. Баязет в наших руках, Муш и Ван вскоре падут. Не затруднили бы действия вашего высочества операции наши? - Зачем мне Ван, - откидывается назад Аббас, - так не воюют, дорогой Грибоедов. Я обойду Ван, я пойду на Багдад. Кербелайский шейх ждет меня, и, если я появлюсь, бунт испепелит оттоманов. План выработан. "Я появлюсь" - он сказал это, как Вася Каратыгин на Большом театре. Но Вася Каратыгин не улыбается при этом. Если б Аббас был серьезен и ноздри его раздувались, - это значило бы, что он обманывает. Но он улыбается, следственно, верит в себя, следственно, не лжет. Грибоедов низко, медленно склоняет голову перед улыбкой, перед легкомысленным, нерешительным и внезапным юношей с черной бородой. Да, он из того... теста, из которого испечен был Наполеон и... Карл XII. У него есть лишние черты. Он еще двинет свой Иран, свою старую колымагу на гору и еще, может быть, слетит с горы. И поэтому Грибоедов склоняет голову - нельзя любоваться им, нельзя этого показать. Аббас говорит на прощанье, как будто это вовсе не он говорил "я появлюсь": - Мой почитаемый брат Гуссейн-Али-Мирза пишет мне: принять дары его величества султана, ибо страна нищает. А что я могу ответить ему? Я ведь только человек. Страна моя нищает. Вы простите мне два курура. Дождь размывает улицы Тебриза, нищие, голые, желтые. Грибоедов едет домой, и ферраши бьют мокрыми палками по мокрым привычным спинам прохожих.

11

А дела прибывали, дела кучею русских пленных, прошениями армянских семей, которые стремились перекочевать в Россию, алмазами Аббасовых жен, слухами о поражениях Паскевича, туманами, тысячами туманов ложились на стол. Аббас был нищ, Адербиджан был гол. Его мухессили сдавали все податные деньги в цитадель при русской миссии, а персиянским чиновникам и гарему была задержана выдача жалованья. Были срезаны бриллиантовые пуговицы у любимых жен Аббаса. В Хорасане кипело возмущение. В городе Иезде и округе был открытый мятеж. В Луристане боролись друг с другом Махмуд и Махмед-Таги, двое шах-заде. Там резались. Керман восстал против шах-заде Хасана-Али-Мирзы, губернатора. Шефи-хан командовал мятежниками. Сам старый Фетх-Али выехал в Ферахан, чтобы собирать деньги и войска у сыновей - губернаторов тех провинций, которые еще пока не восстали. Грибоедов писал донесение за донесением. Он писал их, торопясь, стиснув зубы и с выражением решительным. Страна разорена, и Аббас истощил до конца свои средства. Позволить ему ехать в Петербург? Может быть, заключить союз с ним против турок? Намерения его чисты, ибо положение безвыходно. Ответы приходили как бы с того света. Финик писал ему, что крайне недоволен его действиями. Пусть Аббас сидит в Тебризе, куруров не прощать, все знают, что Персия страна богатая, и он изумлен, что куруры идут так медленно, когда они нужны и Канкрину, и Волконскому. Он удивлен, что Грибоедов не едет к шаху. Нессельрод писал, что крайне недоволен его действиями. Если Персия вступит в союз с Россией, Ла-Ферроне и лорд Веллингтон прервут с ним отношения и европейское равновесие подвергнется серьезной угрозе. Пусть он достанет эти... куруры... и поскорее выведет войска из Хоя. Паскевич требовал, чтобы он беглецов всех без остатка вывел, не то срам и срам. Компас плясал на русском корабле. Как в 1814 году, лебедь, щука и рак двигали им, но лебедь подох давно, щука была безграмотна, рак звался вице-канцлером. Однако подохший давно лебедь, щука и рак сходились в одном: деньги нужны. Денег у Аббаса не было, дело было за шахом. Макдональд предложил отправить доктора Макниля в Тегеран настаивать перед шахом на участии его в платежах. Грибоедов подумал и согласился. Это было еще нужнее Макдональду, чем Грибоедову. Грибоедову казалось, что он пишет в несуществующее пространство, что письма его не доходят. Он справлялся о них. Письма доходили исправно. Стало быть, их не читали. Была какая-то ошибка в адресе, вряд ли существовал адресат. - Свиньи, свиньи, - бормотал он. Он начинал сомневаться в своих обязаностях. Он переставал понимать звание: полномочный министр. Персиянское слово Вазир-Мухтар казалось ему понятнее.