Владыка битвы (СИ) - Хай Алекс

Услышав мои слова, хирдманы принялись взволнованно перешёптываться. Я хотел было пояснить им, что, возможно, всё было не так уж и страшно, но Скегги сделал это за меня.

— Хинрик едва не погиб, когда пытался нас спасти, — сказал брат и поднял протянутый ему мех с мёдом. — И спас. Но расплатился за это так дорого, что теперь какое-то время не сможет колдовать. Уважайте его покой, ибо эта жертва ради всех нас. Отныне Хинрик Фолкварссон станет моим хускарлом и советником. Он пойдёт с нами в битву и прольёт много эглинской крови, если пожелает. А если посчитает, что уже отдал долг нашему делу, то пусть ни одна живая душа не смеет его за это осудить.

Хирдманы робко закивали и молча подняли кружки и меха.

— Славься, Хинрик! — шепнул кто-то.

— Славен Скегги! — вторили ему.

— Славен мой хирд! — тихо сказал мой брат и сделал глоток, а затем обернулся ко мне. — Мы скоро выходим. Нужно взять мост и переправиться этой ночью, ибо нам надлежит торопиться. Ты можешь идти?

— Я могу не только идти, — сказал я, положив руку на топор. — Я возьму этот проклятый мост вместе с тобой.

Это место носило эглинское название Омбридж — Омов мост. Кем был этот Ом, я понятия не имел, но если именно он построил этот мост, то не напрасно старался. Наши говорили, что эглины так строить не умели. Значит, неизвестный Ом наверняка жил ещё при веаллах. Может даже был одним из них.

Серая каменная дуга высилась над тёмными водами Улы, и я затаил дыхание, разглядывая эту поистине непостижимую постройку. Как все эти камни могли удерживаться в воздухе? Как вода за столько лет не сточила опоры? Мост выглядел не просто старым — он был древен, как сами боги, но продолжал служить людям.

Мы прятались в подлеске на выходе из мерглумской части Оствуда. Отсюда до моста было несколько полётов стрелы, и нам предстояло выйти на открытое пространство. Подобраться к мосту иначе как по дороге было невозможно: на западе и северо-западе располагался обжитой хутор, а восточнее моста берег был такой топкий, что можно было провалиться по пояс. Скегги хотел было пойти в обход и подкрасться к сторожевой башне у моста с востока, но разведчик отговорил вождя.

Оставалась лишь дорога — на зависть широкая и ровная, утоптанная тысячами ног и копыт. Мерглумский тракт казался более востребованным чем наш, в Свергло. Оно и понятно — мерглумцы раньше владели Омриком, и сообщение было хорошо налажено. Насколько мне было известно, эта дорога вела на юг, в мерглумскую столицу. Но нас сейчас заботил лишь Омрик.

— Хинрик!

Я поспешил на зов Скегги. Брат в окружении нескольких десятников раздавал последние распоряжения.

— Ульф со своими людьми идёт к хутору. Убедитесь, что о нашем появлении не расскажут раньше времени.

Седеющий и тонкокостный Ульф тряхнул лохматыми косами.

— А если...

— Чтоб ни одна живая душа оттуда не вышла, — хмуро добавил Скегги. — Без причины не резать, но если полезут в драку, убейте всех. Детей — в хирд, воспитаем как сверов.

— Будет сделано, вождь, — кивнул Ульф и знаком велел своим людям отправляться к хутору.

Когда они отошли на достаточное расстояние, Скегги обернулся к остальным.

— Сперва наша цель — сторожевая башня.

Он махнул рукой в сторону странной постройки, предварявшей вход на мост. Высотой она была чуть выше двухъярусного чертога. На четырёх деревянных опорах, словно, цапля, возвышалась над землёй эта башня. Я прищурился и увидел двоих дозорных.

— У них там в чаша для огня. Если увидят врага, должны зажечь огонь и так предупредить Омрикцев. Нам нужно забраться на эту башню и убить дозорных так, чтобы они не успели послать сигнал.

Я оглядывал очертания башни, силясь найти лёгкий способ на неё забраться. Кидать верёвки с привязанными крючьями можно, но их легко перережут дозорные. И как только они прознают о нашем появлении, метнутся разжигать огонь. Ночь мешала разглядеть всё как следует, но, казалось, я заметил деревянную лестницу. Лишь бы не приставная, а то и её легко скинуть.

Мои раздумья нарушил Дагмер. Сын ярла снял со спины лук.

— Если удастся подобраться ближе, могу попробовать пострелять, — сказал серьёзный юноша.

Скегги оценил чудовищные размеры длинного лука и тихо присвистнул.

— Эглинский?

— Ага. Из тиса. Стрела из такого прошибёт и кольчугу. Но нужно умение пользоваться таким луком.

— Ваши воины умеют?

— Найдётся несколько, — отозвался Дагмер.

— Тогда бери их и веди ближе, но идите по лесу. — Скегги указал на северо-восток. — Там, где ближе всего к башне, и остановитесь. Дальше следите за нами. Как увидите, что мы подошли достаточно близко, стреляйте. Если сделать это раньше срока, может статься, что убьёте не всех, и тогда дозорные успеют подать сигнал.

— Да, я понял.

Дагмер углубился в лес и подошёл к воинам, которых дал нам в сопровождение Эовил. Переговорив с ними, он отобрал нескольких лучников и повёл на нужное место. Скегги всё это время пялился на башню.

— Лучше пересечь дорогу здесь, — наконец сказал он. — Тут леса погуще, нескольких людей могут и не заметить, особенно если станем прятаться в тенях. Я пойду сам и возьму пятерых, кто умеет двигаться бесшумно и взбираться по верёвкам. Остальные ждут здесь. Если у нас всё получится, мы подадим знак, что мост свободен.

— Возьми меня с собой, — попросил я.

Скегги с сомнением на меня уставился, теребя кончик косы.

— Уверен, что сдюжишь?

— Ну я же колдовать буду, а рубить. Позволь помочь.

— Ладно, идёшь со мной. Ещё я беру Инги, Фрессмера, Глоди Младшего и Арнульфа Плеть.

Я хмыкнул. Ну и выбор. Глоди Младший не был кровной роднёй тому самому Глоди, но так уж повелось, что все считали их родичами, ибо росли они в одной семье. Младший был хитер, пронырлив и падок на риск, отчего получил прозвище Язва. Ибо язык его был остёр как хорошо наточенный нож.

Фрессмера я знал плохо, но он часто тосковал по семье и вспоминал оставленную в Свергланде матушку. Фрессмер был здоров как медведь и разгибал подковы на спор. Правда, ума был недалёкого, но сейчас за всех думали мы со Скегги.

Инги была воительницей и порой казалась мне воплощением самой покойной Вигдис: крупная, мощная, ручищи что твои ноги. Нравом обладала спокойным и рассудительным, болтать не любила. Как она оказалась в хирде Скегги, я не знал, но подозревал, что раньше Инги была жрицей и покинула святилище после того, как Альрик туча заделался королем-единобожцем.

Арнульфа по прозвищу Плеть я не любил. Гибкий, словно у него вовсе не было костей, он был одним из самых опасных противников. Его воинскому мастерству уступали и я, и Скегги, и большинство хирдманов. Но Плеть получил своё прозвище вовсе не за бескостный стан. Арнульф обожал пытать людей хлыстом. Все его рабы ходили с приметными шрамами. Даже юные девы. Этого пристрастия я понять не мог и осуждал. И всё же сейчас Плеть был нужен как боец.

Когда все собрались, Скегги порезал руку и пролил на землю свою кровь.

— Жертвую эту кровь во имя Натты — богини ночи и сокрытия, во имя Брани — бога хитрости и обмана, и во имя Тройна — покровителя воинов. Примите кровь, мёд и хлеб в знак нашей преданности, о боги, и узрите, как мы побеждаем во имя вашей славы.

Мы по очереди откусили от чёрствого кругляша и выпили по одному глотку, а остальное Скегги оставил под ясенем. Когда всё было готово, брат тихо выдохнул.

— Выходим.

Мы торопливо перебежали через дорогу и присели, спрятавшись в высокой траве. Нам на удачу поднялся ветер — он качал верхушки деревьев, слабые тени смазывались, двигались и пока что делали нас незаметными. Теперь хутор оказался строго на северо-западе, а башня — на севере.

Мы перебегали от одного высокого куста к другому, обмениваясь знаками. Орудие предусмотрительно обернули в ткань, чтобы не звенело лишний раз. Когда до башни оставалось около трёх сотен шагов, кустарники закончились, и нам пришлось ползти.