Очень долгое путешествие, или Инь и Ян (СИ) - "JanaNightingale"

— Всё поняли, что нужно делать? — спросил нас с Киараном.

Молча кивнув, мы переглянулись. Киаран ободряюще подмигнул. Какие же у этих эльфов длинные ресницы! Иорвет вывел Саскию между сосен и накинул ей на плечи затягивающуюся петлю. Бросил нам с Киараном концы верёвки, и мы, как и было условлено, завели их за стволы. Я обмотала свой конец вокруг запястий. Саския оглядела всех:

— Спасибо вам, друзья.

— Погоди, ещё не спасибо, — со стилетом в руках Иорвет подошёл к ней со спины, обнял за плечи. — Давай!

Мы с Киараном приготовились натягивать канат. Саския низко опустила голову, кулаки сжались. Некоторое время ничего не происходило, потом её тело вздрогнуло, начало деформироваться, толчками разбухать. Преображаясь, она быстро росла. Иорвет сцепил руки на том месте, где у девушки была шея, стремительно превращающаяся в шею дракона.

Мы с Киараном налегли изо всех сил, затягивая на горле дракона петлю. Я упёрлась ногой в дерево, и с коры из-под каната посыпалась труха. Саэсентессис вскинула шею в попытке освободиться от удавки — мы с Киараном тянули изо всех сил и сделали полный оборот вокруг своих деревьев, чтобы у нас не вырвало канаты из рук.

Зелёный дракон разинул пасть и выпустил облако огня. Спину обожгло жаром, сухая трава вспыхнула. Иорвет, как воздушный гимнаст, хватался руками за гребни на извивающейся шее и карабкался к голове. Ещё один рывок, и я увидела, что по канату бежит огонь.

Иорвет, сжав ногами дракона под челюстью, выхватил стилет из ножен и приложил ко лбу Саэсентессис. Раздался оглушающий рёв, она встала на мощные задние лапы, выпустила ещё один столб огня, и стилет вспыхнул золотом. Его сияние всё набирало силу, а потом мягко стихло. Саэсентессис замерла, опустилась на все четыре когтистые лапы, не спеша расправила гигантские перепончатые крылья, сложила их. Мы с Киараном настороженно ждали, готовясь опять натянуть горящие верёвки. Дракон посмотрел на нас, открыл и закрыл зубастую пасть, опустил голову и стал уменьшаться.

На поляне вновь стояла Саския, Иорвет так и обнимал её со спины. Она подняла руку, занесла назад, прислонив его голову к своей. От красоты этой пары захватывало дух, оба высокие, статные — дева-воительница и необузданный свободолюбивый эльф.

Бросив канат, я принялась затаптывать пламя. Киаран занялся тем же, потом хлопнул меня по руке и широко улыбнулся.

Саския подошла к нам, сгребла в охапку обоих и сжала так, что у меня хрустнули позвонки.

— Дракон вернулся! А теперь — за дела.

***

Домой я возвращалась во власти противоречивых чувств. С одной стороны, несмотря на все волевые решения не думать о Иорвете, сердце моё в очередной раз было разбито. С другой — я восхищалась Саскией, и чувствовала, что за ней я могу пойти хоть на край света.

Дверь в квартиру оказалась не заперта. Я толкнула её и в изумлении уставилась на открывшийся взору бардак. В передней комнате было не пройти между сундуков и баулов, стол был передвинут к камину и на нём громоздились колбы, реторты, переносная горелка, банки, пузырьки и ящички с инструментами. Из угла комнаты на меня скалил зубы скелет, руки которого лежали на полу отдельно.

Шани вынырнула из сундука и устало выгнулась, нажав на поясницу ладонями.

— Яна, вот и ты! Боюсь, что ты согласилась подселить себе не слишком спокойного соседа.

Я рассмеялась.

— Уже вижу. Не переживай, после университетской общаги мне ничего не страшно!

— Ты училась в Оксенфурте?

— Нет, подальше. Но уверена, что общажная жизнь везде одинакова.

Шани смущённо показала на кровать, забросанную вещами.

— Я увидела, что твоя постель в дальней комнате, поэтому заняла эту. Но если хочешь, поменяемся.

— Не, я лучше в угол забьюсь. А вот горелка и реторта будут весьма кстати, мне надо сварить эликсиры, пополнить запас.

Глаза Шани заблестели.

— Заметь, что я собираюсь подсмотреть все твои рецепты, мне давно хотелось наложить руки на ваши ведьмачьи штучки, да возможности не было.

Я смотрела на её курносый веснушчатый нос, огненные волосы, худенькую фигурку в стоптанных замшевых сапогах, коротком зелёном кафтане, чёрной юбке-баллоне и чёрных же чулках — для меня она была «своей», понятной и близкой, хоть и из другого мира. Шани и в игре была моей любимицей.

— Завтра куплю ингредиенты, и начнём. Но прошу, используй рецепты только сама. Я не спрашивала разрешения разглашать их. Правда, мне и не запрещали.

— Договорились. А у тебя нет зеркала? Я с Венгерберга себя не видела.

Как будто в первый раз, я оглянулась по сторонам. И правда, зеркала нет.

— Попрошу Скалена, он добудет, — я нашарила в кармане миниатюрное зеркальце Францески, утащенное из Ард Дола. — Такое есть.

— Не надо, подожду нормальное, — Шани упала на постель, раскинула руки. — Вот уж я попала, так попала…

Я присела на кровать рядом с ней.

— В Венгерберге прямо перед штурмом письмо пришло, что мне практику дают в Оксенфурте! Представляешь, мою собственную! А тут война, и опять полевые госпитали, ожоги да ампутации.

— Оксенфурт от тебя не убежит, — уверенно успокоила я её.

— Да, но…

В дверь постучали.

— Да! — воскликнули мы хором.

Дверь отворилась — на пороге стояли краснолюд Тит Сорока и Александр, которые возмущённо смотрели друг на друга.

— Яна! — кузнец отпихнул рыцаря плечом и заглянул внутрь. — Сера приехала!

Александр залился краской. Я протиснулась мимо него и подумала, что соседство с медичкой явно не будет скучным, ещё не подозревая, насколько буду права.

***

Мы с Титом и его помощником лежали на краю скалы и неотрывно следили за огоньком, медленно ползущим по пропитанной в селитре и пропущенной через пороховое тесто верёвке. Я считала вслух.

Предыдущие пару часов мы провели, размалывая серу в порошок и смешивая в оговоренных мною пропорциях с селитрой и углём.

— Три четверти селитры, и три к двум уголь и серу в оставшейся четверти, — бубнил Тит, работая ступкой.

Забив пороховые камеры в массивных плоских цилиндрических бомбах чёрным порошком, мы закрутили крышки, и подручные кузнеца отнесли тестовые образцы подальше от каменоломни. Момент истины настал.

— К первой подбирается, — Тит привстал из-за камня.

Раздался хлопок, вырвался чёрный дым и потянулся по ветру.

— Вторая, — краснолюд смачно сплюнул под ноги и вперился глазами в пустырь.

В этот раз хлопок был громче, взвился фонтан песка.

— Третья!

Уши заложило, взрывом вокруг бомбы вырыло двухметровую воронку, и мне показалось, будто мимо лица пролетели осколки чугунного корпуса.

— Ах, мать его, хорошо! Щас четвёртая звезданёт! — в восторге крикнул Тит. Но раздался глухой удар, и последняя бомба подскочила на месте, вспучилась, чугун треснул, но взрыв не смог разорвать оболочку.

— И победитель — номер три! — торжественно объявила я. — Давай попробуем с начинкой.

Мы снова набили бомбу с третьей толщиной стенок порохом, но теперь заполнили пустое пространство вокруг пороховой камеры гвоздями. Расставили повсюду толстостенные горшки с водой и воткнули в землю притащенного с вергенского стрельбища соломенного манекена.

Огонёк не спеша бежал по шнуру. Я спряталась за камень и потянула за рукав Тита, и вовремя, потому что громыхнуло, над головами просвистело. Мы осторожно выглянули, пытаясь за дымом что-либо рассмотреть.

— Знатно пердануло, драть меня за ногу! — краснолюд вразвалку поспешил к месту взрыва.

Остатки манекена, разорванного в клочья, горели на земле, кусты в отдалении стояли лысые и нагнулись, будто по ним прошло гребнем, глиняные черепки усыпали поляну вокруг выжженной воронки.

— Номер три, значит? Что же, задачу понял.

***

Вечером на внеочередном совете, посвящённому прибытию серы, мы изучали план окрестностей Вергена. Александра не было, он приходил в себя после ранения, Саския, споря с Ярпеном и Иорветом, рисовала стрелки, как будут наступать нильфгаардцы.