Самогонщик против армии США - Анатолий Евгеньевич Матвиенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Джен! Верёвка у тебя есть?
— Сам вешайся.
— Сама же сказала — спустишь серебро из окна.
— Точно… Крепкой — нет. Скинь с крыши.
Как только сеанс связи прервался, у нас появился неожиданный собеседник. Узнаю, кто позволил ей сюда просочиться, сам четвертую его, почище американской сержантши.
Фаи была в зимнем плаще, капюшон закрыл большую часть лица, замаскировав антское происхождение, если не приглядываться.
— Над спальней, где ночевал Фирух, есть очень удобный крюк на крыше.
— Она заодно с ними! — проскрежетала Мюи, схватившись за ТТ.
— Тише! Идём вниз, — я стал между двумя женщинами, вытянув руки в стороны и не давая сблизиться. Только женского боя без правил сейчас не хватает. — Через дверь могут проникать звуки.
По-честному, просто выиграл немного времени, чтоб Мюи взяла себя в руки.
На первом этаже наёмница призналась:
— Хотела уехать из Номинорра, разорвать контракт с вашим студентом. Не вышло, ворота закрыты, стена под охраной. Прорываться, убивая твоих людей, Гош, не собираюсь. Не хочу быть тебе врагом. Они долго не живут.
— Правильный вывод. Что ты намерена делать?
Она откинула капюшон, демонстрируя несколько отросшие рыжие волосы. Когда попалась, была стрижена как пацанка.
— Свободы. Я помогу освободить заложников. Тогда между нами всё ровно и никаких счётов за Фируха. Идёт?
— Как ты себе это представляешь? — спросила Фаи голосом, не предвещавшим ничего доброго.
— Ночью спущусь на третий этаж через окно той же спальне, где дрыхнул принц.
— Джун тебя пристрелит, едва завидев силуэт в окне. Или Пит, они наверняка попеременно бодрствуют, — вставил я, не скрывая разочарования. Думал, у чертовки вызрела оригинальная мысль. Оказывается — нет.
— Я их собираюсь предупредить. Ты же дашь мне переговорное устройство? Предположим, я его выкрала. Поверь, умею.
— Чему бы хорошему поучилась… — буркнул отец. Идея вовлечения Фаи ему нравилась больше, чем мне.
— Гош! Люди видели, у них есть бочонок, примерно питов на восемьдесят. С чёрным порошком. Такой заряжают в карнавальные шутихи. В Мармеррихе, например. Если пойдёшь на штурм со стороны лестницы, они взорвут лестницу.
Пит — примерно поллитра. То есть скотиняки приволокли около трёх пудов пороха. Бабахнет, аж крыша на дыбы встанет. Похоже, Фаи много чего разузнала, ошиваясь в городе с первых часов захвата.
— Дать им с едой сонного зелья, и дело с концом, — предложила Мюи. — Сначала скармливают хрымам, потом сами. Но сонное зелье действует не сразу.
— В том как раз проблема, — идею усыпить борцов за свободу и демократию я вынашивал и отверг. — Человек не отрубается как подстреленный. Чувствуя, что нестерпимо клонит в сон, Джен или Пит наверняка сделают что-то. Взорвут порох. Или откроют стрельбу по хрымам. Мы для них не люди, а безответные декхане из афганских посёлков.
— Значит, предложений лучше моего у тебя, Гош, не имеется. В худшем случае у них станет на одного заложника больше. Я готова к такому повороту. Главное, сдержи своё обещание.
— Если выживешь — сдержу. Если нет… то Дюлька, наверно, расстроится.
— Ему всё равно придётся грустить. От моей смерти или от моего ухода. Гош! Я не пара хрыму из села.
Проблемы разбитого сердца Дюльки в этот момент интересовали меня в наименьшей степени.
х х х
Их рассортировали.
Дурочку Харру, личную прислужницу Мюи, чернокожая террористка приблизила к себе. Они заняли апартаменты жены архиглея. Харру она поселила у себя.
Инесса Петровна никогда не считала себя расистом. Но почему-то именно эта чёрная баба с замашками провинциала из Мухосранска, дорвавшегося до власти и влияния, бесила её гораздо больше, чем Питер Бэкман. Тот — тоже не подарок. Но не унижал. Удивился, что земная пленница — белоруска. Спросил: «Белорусы и русские — разве не одно и то же?» Просветительской лекции о схожести и различии двух народов он не удостоился.
Первым делом, проникнув во дворец (куда смотрела стража?), они закрыли двери на лестницы, ведущие вниз. Забаррикадировали мебелью изнутри. Точнее — заставили это сделать хрымов. Те, зная об убойной силе огнестрельного оружия, безропотно подчинились под дулами автоматов.
Мало того, что американцы как-то проникли на самый охраняемый этаж — третий, где личные покои семьи Георгия Михайловича. Возможно, убили или вырубили часовых. Но ещё и протащили бочонок.
Инесса сумела подсмотреть. Он засыпан доверху чёрным порошком. Под крышку Джен установила какое-то устройство земного вида.
Не разбираясь во взрывотехнике, она с ужасом предположила, что в бочонке — чёрный порох. А устройство наверху — это какая-то штучка, способная этот порох взорвать.
Знает ли Георгий Михайлович о бомбе?
Америкосы выбрали время для нападения, когда он уехал из города. Но не учли, что внутри не оказалось никого из самых ценных заложников — членов его семьи. Особенно детей.
Инесса тоже не знала. Рассчитывала, что Оксана Ивановна дома. Хотелось признаться ей и попросить совета…
История обычная, житейская. Вздыхая по мужчине номер один этого мира, но ещё и номер один по недоступности, учительница как-то устраивала личную жизнь. Без средств контрацепции считала календарь, да, видно, обсчиталась на день или два. Результат сказался сразу.
Он — сын брента. Двадцати девяти лет. Недурён собою, по местным меркам. Не женат. Обожает её. Но… Это человек культуры, отстающей от привычной лет на тысячу. Тонкий и шаткий мостик, что земляне перекидывают к ним из двадцать первого века, разлетится под дуновением обстоятельств в первый же миг.
Должна ли она стать женой мелкого землевладельца, по сравнению с имением которого любой белорусский агрокомбинат — это целая Римская империя? Ограничить свою жизнь замком, на самом деле — избой, обнесённой бревенчатым частоколом? Посвятить себя взращиванию детей, рожая раз восемь, чтоб хоть двое-трое выжили, да домашнему хозяйству, где самый ценный скот — коровы с лосиными мордами и довольно диким нравом…
Конечно, в Номинорре всё цивилизованнее. Понятное дело, благодаря Георгию Михайловичу. Его кипучая энергия поражает…
Она запала на него в первую же встречу, в зимнем Минске.
Если бы встретились где-нибудь на приёме, в ресторане или в любом другом подобном месте, Инна в коротком обтягивающем платье, на высоких каблуках, с тщательно уложенной причёской и с правильным макияжем, ничуть не напоминающая школьную училку, наверняка произвела бы на него куда более сильное впечатление, чем Мюи, первобытная амазонка. И чем бы закончился полный драматизма
