Ринг за колючей проволокой - Георгий Свиридов

Вечером, когда в доме собрался «высший свет» эсэсовского городка, Шуберт не отходил от жены своего заместителя. Семеня тонкими ногами, он вертелся вокруг, услужливо выполняя все ее желания, стремясь всячески угодить фрау Матильде.

Матильда, в вишневом вечернем туалете из парижского панбархата, с открытой шеей и обнаженными локтями, выглядела эффектно. Ее огромные глаза выражали притворную грусть. Губы, формы круглого цветка, томно улыбались. Она чувствовала на себе взгляды офицеров. Пожалуй, здесь будет не так уж скучно! Изредка Матильда поглядывала на мужа. Молодой, статный и энергичный, он, безусловно, выглядел лучше своих сослуживцев. Но Матильда все еще не могла забыть вмятины на подушках. Кто же был до нее в эту ночь у Эриха? Не меняя выражения лица, она рассматривает дам. Вот фрау Эйзель. Беловолосая, безликая, высокая, с раскачивающимся, будто бесхребетным, станом. Нет, только не она… Далее фрау Ле-Клайре, толстая веснушчатая прусачка. В этой даме нет даже и тени благородства. Следующая фрау Бунгеллер. Она очень молода, у нее прозрачные голубые глаза. Но может ли такая сравниться с нею, с Матильдой? К тому же фрау Бунгеллер совсем недавно стала вдовой и, удрученная горем, не снимает траурного наряда. Ее муж лейтенант Бунгеллер погиб на Восточном фронте, подорвался на мине… Нет, бедной девочке сейчас не до интимных развлечений.

Далее следует фрау Вельпнер и фрау Шуберт, женщины, у которых приятные похождения остались только в памяти. Если верить словам фрау Шуберт, жена нового коменданта молода и красива. Однако ее муж жесток не только с подчиненными, но и со своей юной супругой. Он держит ее взаперти, ревниво следя за тем, чтобы молодые офицеры, упаси боже, не вздумали любезничать с ней. Он не пустил ее даже и на этот званый банкет. Матильда вновь обрела внутреннее спокойствие. Возможно, что она ошиблась. Ведь Эрих мог спать на двух подушках. Нужно просто забыть об этом неприятном инциденте. И Матильда милостиво обратила внимание на Макса Шуберта. Видя, с какой нежностью он гладит Альбу, она спросила:

— Вы так любите кошечек?

Лицо Шуберта расплылось в улыбке:

— Их нельзя не любить, дорогая фрау. Эти существа совершенно безвинны. Они добры и ласковы. Они никогда не причинят вам зла. Человек в наше время, дорогая фрау, гораздо хуже животных. Вы еще молоды, но придет время, и вы в этом убедитесь.

— Я тоже люблю кошек, — Матильда протянула ладонь к белой пушистой шерсти Альбы.

Фрау Шуберт и Густ между тем пригласили гостей к столу. Предвкушая удовольствие, они стали шумно рассаживаться. Матильда сразу отметила обилие всевозможных закусок и напитков. Она не догадывалась, что марочный коньяк, сверкающий в граненых бутылках и притягивающий к себе взгляды мужчин, взят ее мужем из посылки, присланной бывшему бельгийскому министру, замученному в Бухенвальде. Матильда не знала, что прозрачные бутылки новозеландского рома, который в ее семье употреблялся только как лечебное средство, изъяты Густом из объемистой посылки, присланной антифашисту польскому графу его родичами из Австралии, а бутылки шампанского в дубовых резных ведерках со льдом пришли из Франции. Тот, кому они предназначались, был расстрелян. Не знала молодая фрау и о том, что шоколад, наваленный горкой на серебряном блюде, предназначался умирающему от истощения в Малом лагере Бухенвальда голландскому финансисту, что многие закуски, украшавшие стол, изъяты из посылок международного общества Красного Креста.

В тот момент, когда офицеры и фрау подняли бокалы, дверь гостиной распахнулась и в комнату, словно ветер, ворвалась сияющая, с огненно-рыжими волосами фрау Эльза. То, что произошло при ее появлении, неприятно поразило Матильду. Мужчины вскочили и, опережая друг друга, уступали ей место. Майор Говен, капитан Эйзель и даже начальник гестапо Ле-Клайре, так томно поглядывавшие на Матильду, теперь толпились около этой рыжей с бесстыдно выпяченными бедрами женщины. Матильда поморщилась. По ее мнению, им не стоило бы воздавать столько внимания другой, когда здесь находится она, Матильда.

Фрау Эльза, окинув насмешливым взглядом сидящих за столом, подняла золоченый фужер и бесцеремонно выкрикнула:

— За Великую Германию! За молодых и красивых офицеров!

Офицеры закричали «Хох!» и потянулись бокалами к поднятой руке, Эльзы. Стараясь перекричать возгласы эсэсовцев, фрау Эльза воскликнула:

— Господа, я не вижу около себя Густа! Я хочу выпить с самым молодым и самым красивым офицером Бухенвальда!

Оберштурмфюрер Эрих Густ, сидевший рядом с супругой, почувствовал неловкость.

— Я требую Густа! Я хочу выпить за вас, Эрих!

Золоченый фужер фрау Эльзы и бокал Густа с дрожащим звоном соединились. Офицеры снова закричали «Хох!». Матильда, ревниво следившая за этой сценой, вдруг заметила на пальце жены коменданта массивное золотое кольцо, в которое был вделан черный бриллиант. Сверкающий всеми цветами, черный камень поразил ее воображение. О такой ценности молодая дочь обедневших баронов фон Рабфальциг могла только мечтать. Это подействовало на нее ошеломляюще. Матильда вдруг показалась себе не интересной бедной замухрышкой. И в огромных карих глазах жены старшего лейтенанта появилась настоящая грусть.

Когда на первый танец Густ был приглашен Эльзой Кох, Матильда уже держала себя в руках. Повлажневшими глазами она отыскала Макса Шуберта, и тот мгновенно подлетел к ней. Танцевать Матильде не хотелось, и лагерфюрер Шуберт расположился рядом в кресле, чтоб развлекать супругу своего заместителя.

Черный бриллиант неприятно поразил еще одного. человека, присутствовавшего на банкете. Этим человеком был майор Адольф Говен. Он заметил хорошо знакомое ему кольцо на пальце фрау Эльзы в ту же секунду, как только она распахнула двери гостиной. Майор прекрасно помнил, что этот черный бриллиант прежде украшал руку Старшего лейтенанта Густа. И теперь главный врач ревниво следил за ритмичными движениями фрау Эльзы, которая, танцуя, чересчур близко прижималась к Густу.

От невеселых размышлений Говена отвлек голос захмелевшего старшего врача больницы капитана Эйзеля.

— Если мы проиграем войну, то всем нам несдобровать. Я в это твердо верю. А раз так, то надо отправить на тот свет как можно больше евреев и коммунистов. Я их умертвляю с помощью шприца, которым ввожу быстродействующие яды и даже, представьте себе, бензин и керосин. Недавно я вводил карболовую кислоту одному старому жиду, так тот, подлец, успел мне крикнуть:

«Всех не уничтожить!» А мне кажется, можно уничтожить всех. Я, например, после этого рационализировал свою работу. Принимаю сразу по три заключенных, и пропускная способность намного увеличилась!