Ранний Азимов (Сборник рассказов) - Айзек Азимов

– Уллен, если ты не сообщишь правительству исчерпывающие данные о дезинтеграторе, я не отвечаю за последствия.

– Но я расскасал все, что снаю.

– Не все. Этих данных недостаточно. Ты должен постараться вспомнить ещё что-нибудь, Уллен, ты должен.

– Но веть снать то, чеко не существует, невосмошно - это аксиома. Опершись о подлокотники, Уллен попрямее уселся в кресле.

– Да знаю я. - Губы Джонни страдальчески скривились. - Но и ты должен понять! Венериане контролируют пространство; наши гарнизоны в поясе астероидов уничтожены, на прошлой неделе пали Фобос и Деймос. Сообщение между Землей и Луной прервано, и один Господь знает, как долго сможет продержаться Лунная эскадра. Сама Земля едва-едва способна защититься, а бомбить её теперь примутся всерьез... Ну же, Уллен, неужели ты не понимаешь?

Растерянность во взгляде марсианина усилилась.

– Семля проикрывает?

– Ну конечно!

– Токта смиритесь. Это путет локическим савершением. И сачем вы, сумасшетшие семляне, все это сатёяли? Джонни заскрежетал зубами:

– Но если у нас будет дезинтегратор, мы победим. Уллен пожал плечами:

– Но, Тшонни, это ше так утомительно, выслушивать отни и те ше старые попасенки. У вас, семлян, колова рапотает только в отном направлении. Послушай, мошет пыть, ты почувствуешь сепя лучше, если я почитаю тепе немного ис своей рапоты? Это пойтет на польсу твоему интеллекту.

– Ладно, Уллен, ты сам на это напросился. Тебе некого винить. Если ты не сообщишь Торнингу то, что он хочет знать, тебя арестуют и будут судить за измену.

Последовало недолгое молчание, потом Уллен произнес, слегка заикаясь:

– Меня... са исмену? И ты топускаешь, что я моку претать... - Историк сдернул очки и принялся трясущимися руками протирать стекла. - Это неправта. Ты пытаешься запукать меня.

– О нет, я-то нет. Это Корсаков считает, что ты знаешь больше, чем говоришь. Он уверен, что ты или набиваешь себе цену, или - и это его больше устраивает - ты подкуплен венерианами.

– Но Торнинк...

– Торнинг не всемогущ. Ему впору подумать о собственной шкуре. Земное правительство в моменты потрясений не может похвастаться рассудительностью. - На глаза Джонни неожиданно навернулись слезы. - Уллен, должно же быть что-то, что ты забыл. Это не только тебе надо - всей Земле.

Уллен задышал тяжело, со свистом.

– Они считают, что я спосопен торковать своими научными поснаниями. Вот какими оскорплениями платят они мне са поряточность, са мою научную принципиальность?! - От ярости голос его охрип, и впервые за все время их знакомства Джонни смог постичь разнообразие древнемарсианских выражений. Рас так, я не происнесу ни слова! - заявил ученый. - Пусть они сашают меня са решетку, пусть расстреляют, но этово оскорпления я не сапуту никокта.

В его глазах читалась такая непоколебимость, что у Джонни поникли плечи. Замигала сигнальная лампочка, но землянин даже не шевельнулся.

– Ответь на сигнал, Тшонни, - мягко попросил Уллен. - Они явились са мной.

Мгновение спустя в комнате стало тесно от зеленых мундиров. Лишь доктор Торнинг и двое его спутников выделялись штатскими костюмами.

Уллен силился подняться на ноги.

– Коспота, я ничего не скашу. Я уше слышал, что вы пришли к вывоту, что я протаю свои снания - протаю са теньки! - Он плевался словами. Таково мне ещё не коворили. Если вам укотно, вы мошете арестовать меня неметленно, я не скашу больше ни слова... и я откасываюсь иметь тело с семным правительством в тальнейшем...

Офицер в зеленом мундире шагнул было вперед, но Торнинг движением руки отстранил его.

– Ну и ну, доктор Уллен, - весело произнес он, - стоит ли так кипятиться? Я просто пришел поинтересоваться, не вспомнили ли вы какой-нибудь дополнительный факт. Любой, хоть самый незначительный...

С трудом опираясь на подлокотники, Уллен тем не менее держался твердо и прямо. Его ответом было лишь ледяное молчание.

Доктор Торнинг невозмутимо присел на стол историка, взвесил в руке толстую стопку страниц.

– А-а, так об этой работе мне говорил молодой Брюстер? - Он с любопытством поглядел на рукопись. - Что ж, вы, конечно, понимаете, что ваша позиция может заставить правительство все это конфисковать.

– Та?

Волна ужаса смыла выражение непримиримости с лица Уллена. Он подался вперед, потянувшись к манускрипту, Физик отбросил прочь слабую руку марсианина:

– Руки прочь, доктор Уллен. О вашей работе я сам теперь позабочусь. Он зашуршал страницами. - Видите ли, если вас арестуют за измену, то ваша писанина станет криминалом.

– Криминалом! - Уллен уже не говорил, а хрипел. - Ток-тор Торнинк, вы сами не понимаете, что коворите. Это... это мой величайший трут. - Его голос окреп. - Пошалуйста, ток-тор Торнинк, верните мне мою рукопись.

Физик держал её возле самых дрожащих пальцев марсианина.

– Только если... - начал он.

– Но я ничево не снаю! - На побледневшем лице историка выступил пот. Голос срывался: - Покотите! Тайте мне время! Тайте мне восмошность потумать... и пошалуйста, оставьте мою рапоту в покое.

Палец физика больно уперся в плечо марсианского историка.

– Вам лучше помочь нам. Вашу писанину мы можем уничтожить за несколько секунд, если вы...

– Покотите, прошу вас. Кте-то - не помню кте - упоминалось, что в этом орущий тля некоторых электросхем применялся специальный металл, который портится от воты и востуха. Он...

– Святой Юпитер танцующий! - вырвалось у одного из спутников Торнинга. - Шеф, помните работу Аспартье пятилетней давности о натриевых схемах в аргонной атмосфере?..

Доктор Торнинг погрузился в размышления.

– Минуточку... минуточку... минуточку... Черт побери! Это же прямо в глаза лезло...

– Вспомнил, - неожиданно прохрипел Уллен. - Это пыло описано у Каристо. Он распирал патение Каллонии, и это пыло отним ис некативных факторов - нехватка этово металла, там он и ссылается на...

Но он обращался к пустой комнате. На некоторое время Уллен от изумления замолчал. Потом воскликнул:

– Моя рукопись!

Болезненно прихрамывая, он подобрал страницы, разбросанные по всему полу, и сложил вместе, бережно разглаживая каждый лист.

– Такие варвары... так опращаться с величайшим научным трутом!

Уллен выдвинул ещё один ящик, порылся в его содержимом и раздраженно задвинул на место.

– Тшонни, кута я сунул ту пиплиографию? Ты не вител ее? - Он покосился в сторону окна. - Тшонни!

– Уллен, погоди минуточку. Они уже близко, - отозвался Джонни Брюстер.

Улицы за окном ошеломляли буйством красок. Длинной, уверенно вышагивающей колонной двигался по проспекту цвет флота. В воздухе рябило от снегопада конфетти, от лент серпантина. Слышался монотонный и приглушенный рев толпы.