Warhammer 40000: Ересь Хоруса. Омнибус. Том I - Дэн Абнетт

Несомненно, все сады были тотчас вытоптаны.

Локен поймал себя на том, что снова заглядывает вперед, поскольку несколько страниц было занято немыслимым количеством хвалебных донесений и перечислений наград. Но вот его взгляд остановился на странной фразе, и Локен вернулся немного назад. В глубине зоны управления произошла последняя, девятая битва, отметившая окончание вторжения. Оставался не взятым один бастион, муренгон, или укрепленный храм, где оставались последние хиеропаты конклава, занимающиеся, как утверждал текст, «сциомагией при свете огня, сжигающего их царство».

Шанг Хал, желая поскорее отправить донесение о свершившемся завоевании, послал на штурм храма Анулта Кейзера. Кейзер, лорд-командир Копьеносцев Тупелова, в силу своих обширных связей, мог свободно призвать на службу эскадрилью наемных летчиков, чьи затейливо украшенные истребители, как говорили легенды, никогда не приземлялись и даже не касались почвы. Они жили только в небесах. Перед штурмом муренгона онейрокритики Кейзера — под этим словом, как понял из текста Локен, подразумевались «толкователи снов» — предупредили об опасности сциомагии хиеропатов и их непредсказуемых действиях.

В самом начале битвы, как и предсказывали онейрокритики, в бой вступила магия. В воздух взвилась туча насекомых, такая густая и огромная, что померк дневной свет. Она устремилась на войско Кейзера, мелкие существа забивали воздухозаборные каналы, дула орудий, визоры, уши и рты. Вода закипала безо всякого огня. Двигатели перегревались и взрывались. Люди каменели, или их кости превращались в желе, или их плоть покрывалась язвами и нарывами, а потом отваливалась целыми кусками. Некоторые солдаты сходили с ума. Другие превратились в демонов и нападали на своих собратьев.

Локен остановился и вернулся к последнему отрывку.

«…Налетела тьма летучего гнуса, и кого он жалил, ума лишались, менялись в облике и превращались в ужасное подобие демонов, в нечистых тварей, покрытых язвами, подобных афритам, что живут в безлюдных пустынях. В таком обличье несчастные создания обращались противу своих сородичей и грызли окровавленные кости…»

Превращались в демонов и нападали на своих собратьев.

Сам Анулт Кейзер был убит одним из таких демонов, который всего несколько часов назад был его верным лейтенантом Вилхимом Мардолом.

Шанг Хал, услышав такие известия, впал в ярость и тотчас прибыл к месту событий, взяв с собой тех, кого в книге назвали «певцами гнева». Эти личности тоже обладали способностями к магии. Их предводитель, или мастер, по имени Матео Ордэ, сумел вовлечь хиеропатов в заочную войну. Дальше текст становился раздражающе неопределенным, и невозможно было понять, что произошло на самом деле, словно автор и сам не слишком разбирался в происходящем. Слова «магия» и «колдовство» встречались довольно часто, но безо всяких определений. Кроме того, были и заклинания, обращенные к темным первобытным божествам, о которых, как полагал автор, читатели должны были иметь некоторое представление. С самого начала книги Локену встречались ссылки на «колдовские» силы Калаганна и «невидимые орудия», которые составляли основу могущества Урша, но тогда он принял эти фразы за гиперболы. Здесь же магия впервые появилась на страницах книги в качестве свершившегося факта.

Земля дрожала, словно от испуга. Небеса разрывались, будто шелк. Многие воины войска Урша слышали шепот погибших. Огонь охватывал людей, но не пожирал их, и несчастные метались из стороны в сторону, тщетно моля о помощи. Заочная война между хиеропатами и певцами гнева длилась шесть дней, а когда закончилась, пустыня покрылась слоем снега и небо окрасилось в кроваво-красный цвет. Воздушная эскадрилья Рома была вынуждена отступить, иначе плачущие ангелы могли сбросить их корабли с неба и разбить о землю.

В конце концов, погибли все певцы гнева, кроме самого Матео Ордэ. На месте муренгона образовался дымящийся провал, а окружающие стены настолько перегрелись, что превратились в слитки стекла. Но хиеропаты тоже погибли.

Глава закончилась. Локен поднял голову. Он был настолько увлечен чтением, что мог пропустить сигнал тревоги или сообщение. В оружейной царила тишина. На настенной панели не было никаких сигналов.

Он начал читать следующую главу, но повествование переключилось на события, относящиеся к северной войне против кочевников, кровожадных обитателей Тайги. Локен перевернул несколько страниц в поисках дальнейших упоминаний о колдовстве или самом Ордэ, но ничего не нашел. Разочаровавшись, он отложил книгу.

Зиндерманн… Неужели он намеренно предложил ему эту книгу? Для чего? Ради шутки? В качестве завуалированного послания? Локен решил изучить книгу подробно, главу за главой, и задать своему наставнику несколько вопросов. Затем он подошел к панели вокс-связи и нажал кнопку.

— Дежурный офицер. Чем могу служить?

— Есть известия от штурмовой группы?

— Сейчас проверю, сэр. Нет, для вас ничего нет.

— Спасибо. В случае новостей доложите немедленно.

— Слушаюсь, сэр.

Локен выключил вокс и снова вернулся к книге. Он оторвал узкую полоску пергамента от одной из копий особого обета и заложил интересующее его место. Закрыв фолиант, он подошел к потрепанному металлическому рундуку, где хранил свое имущество. Там было всего несколько дорогих ему предметов — слишком мало для такой долгой жизни. Взгляд на собственные вещи напомнил Локену о скудных пожитках Джубала. «Кто будет разбирать эти вещи в случае моей гибели? — подумал Локен. — Что они сохранят?» В основном, там были безделушки, бесполезные трофеи, имеющие значение только для самого Локена: рукоять боевого кинжала, сломанного о шею зеленокожего орка; длинные перья, порядком пропылившиеся и поредевшие, принадлежавшие лет десять назад чуть не убившему его железноклюву с Балтазара; кусок заржавевшей проволоки с узлами на обоих концах, которую он использовал, чтобы придушить безымянного воина, когда другого оружия у него не осталось.

Вот это была битва. Настоящее испытание. Локен решил, что должен как-нибудь рассказать о ней Олигон. Как давно это было? Прошла целая вечность, а воспоминания так же тяжелы и отчетливы, словно это было вчера. Два воина, лишенные в силу военных обстоятельств своих арсеналов, преследуют друг друга в продуваемом ветром лесу, Только опыт и сила воли. Локен чуть не прослезился от восхищения противником, которого убил.

Остались только кусок проволоки и воспоминания, а когда не станет Локена, останется одна ржавая проволока. Кто бы ни пришел сюда после его смерти, несомненно, выбросит ее, посчитав просто ржавым обрывком, и ничем больше.

Но вот рука нащупала предмет, который вряд ли кто решится выбросить. Электронный блокнот, переданный ему Каркази. Электронный блокнот Киилер.

Локен присел и стал снова просматривать пикты. Редкие снимки. Десятая рота собралась на палубе перед выброской десанта. Ротное знамя. Сам Локен на фоне развернутого полотнища. Локен, приносящий особый обет. Группа морнивальцев: Абаддон, Аксиманд, Торгаддон и он сам, вместе с Таргостом и Седирэ.

Снимки нравились Локену. Это был самый драгоценный из всех полученных им материальных подарков и самый неожиданный. Благодаря Олитон, он может надеяться оставить после себя нечто полезное. Вряд ли среди его вещей появится более важное свидетельство его жизни.

Локен свернул пикты обратно в файл и уже собирался выключить электронный блокнот, как вдруг впервые заметил еще один файл в памяти устройства. Он, вероятно намеренно, был задвинут в неприметное приложение к папке, подальше от любопытных глаз. Только маленькая цифра «2» говорила о наличии второй группы пиктов.

Спустя несколько секунд Локен вышел на приложение и открыл файл. Казалось, в папке были только удаленные или забракованные пикты, но подзаголовок гласил: «СЕКРЕТНО».

Локен открыл файл и включил просмотр. На маленьком экране блокнота постепенно проявился первый снимок. Он озадачил Локена. Изображение оказалось темным и не сбалансированным по цвету и контрасту, совершенно неразборчивым. Затем последовал еще пикт и еще один.

Локен в ужасе не мог оторвать от них взгляда.

Перед ним был Джубал, или, вернее, то ужасное существо, в которое он обратился в самом конце. Обезумевший сгусток ненависти, ковыляющий навстречу наблюдателю.

Были и другие кадры. Их контрастность и свет казались неестественными, словно пиктер, на котором были запечатлены снимки, сам с трудом воспринимал сюжеты. На переднем плане виднелись отчетливые, прекрасно сфокусированные изображения капель пота и гноя, застывших в воздухе в момент съемки. Но образ за ними, тот, кто стряхнул эти капли, казался расплывчатым и неопределенным, хотя и очевидно устрашающим.