Интерьер для птицы счастья - Светлана Демидова

На новом месте Сашу оформили экономистом. Работа, которую ей предстояло выполнять, конечно, отличалась от той, что она вела в инспекции, но, в общем-то, была знакомой и полностью соответствовала ее специальности, полученной в институте. Персональный компьютер работал значительно шустрее стоявшего на ее столе в налоговой, а потому общаться с ним было значительно приятнее. В комнате она оказалась вдвоем с хмурой неразговорчивой девушкой Ритой, лет двадцати пяти. Неразговорчивость сослуживицы Сашу вполне устраивала. Она вообще не была склонна к откровенности, а уж сейчас ей вообще не хотелось ни о себе рассказывать, ни слушать чужие истории.

И полетели день за днем.

В коридорах фирмы ей несколько раз попадался тот самый менеджер с наглыми глазами. Он отвратительно улыбался ей мокрыми скользкими губами и гадко подмигивал, но Саша делала вид, что ничего не замечает. В его служебные обязанности, видимо, не входил контроль деятельности уже принятых на работу кадров, а потому у него не было повода заходить в комнату, где работала Саша.

В «Чибисе» не толклись сторонние посетители, вроде налогоплательщиков, и коридоры фирмы были прохладны и полупусты. Саше даже нравилось ходить по полу коридора, отделанному розовой с дымкой плиткой, и цокать каблучками. В общем, оказалось, что на новом месте работать не так уж и плохо. Плюс был еще и в том, что напротив здания фирмы находился большой универсам, где после службы Саша покупала макароны и колбасу без жира и без вкуса, и на метро ехала почти прямо до своего квартала. Таким образом, каждый день она двигалась как бы по одному и тому же кругу, производя одни и те же движения и не сбиваясь в сторону ни на шаг. Она уже забыла про выставку витражей, которую так хотела посмотреть, и про то, что вообще существуют какие-то выставки и какая-то жизнь, отличная от той, которую она вела.

Дома Саша больше не рисовала. Она приходила с работы, варила себе макароны, ела их без всякого аппетита с колбасой и ложилась на диван к телевизору. Переключаясь с канала на канал, она смотрела подряд все фильмы и сериалы. Кончался один сериал, тут же начинался другой. Кончался второй, эстафету подхватывал третий… Поскольку во многих фильмах играли одни и те же артисты, перед Сашей разворачивалась бесконечная фантасмагорическая история. Ее главные герои из московской квартиры попадали в убойный отдел питерской милиции, потом погибали в Чечне, возрождались на горнолыжном курорте, цыганском таборе или, перевоплотившись в Брюса Уиллиса, летели в космос спасать землю от грозящего ей Армагеддона. Саша полностью растворялась в придуманном мире, забывала о своем одиночестве и находила такую жизнь вполне сносной. Ее раздражали только звонки Ольги. Она не умела свое раздражение скрыть, и подруга звонила все реже и реже.

Однажды субботним днем, увлекшись очередной мелодрамой, Саша решила не открывать входную дверь, в которую кто-то настойчиво звонил. В прошлые выходные их дому надоедали продавцы «картофеля, розового, рассыпчатого, из-под Новгорода», которые очень навязчиво обещали разнести его прямо по квартирам. Никого больше Саша не ждала, а новгородский картофель покупать не хотела, потому что, несмотря на розовость, его все-таки надо было чистить. То ли дело макароны! В конце концов она мысленно пересилила этих продавцов-надомников, оставшись лежать на диване, и звонки в дверь прекратились. Не успела Саша этому как следует обрадоваться, как зазвонил телефон. Она сняла трубку.

– Саша! Это я – Терехов. Не валяй дурака и открой дверь!

– Зачем? – как всегда, испуганно спросила она. Ей было хорошо и спокойно без него. Она не хотела больше никаких волнений.

– Открой и узнаешь.

– Я не хочу ничего знать, – сказала она и собралась бросить трубку, но, уже оторвав ее от уха, услышала его крик:

– Если не откроешь, я вышибу дверь.

Пожалуй, он это может. Лучше открыть. Саша нехотя встала с дивана и поплелась в коридор. Жаль, что она пропустит эпизод и не узнает, как Миранда ответит Лучиано на его наглую выходку…

Терехов буквально ворвался в едва открывшуюся дверь, быстро окинул взглядом Сашину домашнюю одежду и потребовал:

– Быстро переодевайся!

– С ума сошел, да? – поинтересовалась она.

– Нет… – Он нетерпеливо дернул головой. – Просто твои работы… ну… которые я брал… они очень заинтересовали некоторых людей, и они хотят с тобой поговорить.

– А я не желаю ни с кем разговаривать!

– Брось, Саш… – Терехов посмотрел на нее тем взглядом, который ей так нравился, потому что был похож на Сережин. – Ты в душе художница, и нашлись люди, которые оценили это. Глупо отказываться от их весьма выгодных предложений.

– У меня уже есть работа. И платить будут хорошо. Я уже говорила, – упрямо повторила Саша.

– Да работай ты на этой своей работе сколько хочешь! – опять разозлился Терехов. – А роспись будешь делать для души. Или не будешь делать… Как захочешь. Только давай съездим! Нас там люди ждут!

– Мог хотя бы предупредить заранее, – начала сдавать позиции Саша.

– С тобой договоришься, как же! Тебя надо тепленькой брать! Заранее предупредил бы, так ты назло мне вообще сбежала бы из дома. Разве не так?

– Может быть… – усмехнулась Саша. – И что мне надеть? Что за публика?

– Откуда мне знать, что у тебя есть в гардеробе… Надевай, что больше всего нравится. У тебя, – он бросил быстрый взгляд на часы, – не больше пятнадцати минут.

Оставив Терехова в коридоре и даже не предложив ему пройти в комнату, Саша пошла переодеваться. Гардероб у нее был небогатый, и она, поразмыслив не более двух минут, надела черную юбку с разрезом и любимый джемпер из ангоры, к которому таким чудесным образом подходила платиновая помада с оттенком чайной розы.

Терехов ничего не сказал по поводу ее наряда, но Саша увидела, что понравилась ему. И сразу пожалела, что так оделась. Ей не нужны его восторженные взгляды. Не надо ничего снова затевать. Все между ними кончено раз и навсегда.

В машине они опять ехали молча, как когда-то в «Бойцового петуха». Сейчас у Саши не было с собой спасительного детектива, и молчание казалось ей тягостным. С одной стороны, ей совсем не хотелось с ним разговаривать, с другой – был смысл расспросить, как обстоят дела с «Бойцовым петухом». Все-таки в этот бар Саша вложила много сил и души. Петухи, которых она изобразила на стенах, ей и самой понравились. Если сравнивать их с ее же прежними работами, то она выписывала петухов совершенно в другом стиле, для нее не характерном, но это-то и оказалось интереснее всего. Поскольку, кроме детского кружка при ЖЭКе, Саша нигде и никогда не училась живописи, то технику росписи ей приходилось придумывать самостоятельно. Она писала петухов короткими тонкими перекрещивающимися мазками, и они получились встрепанными и ершистыми, настоящими забияками и бойцами. Их хвосты и крылья представляли собой элементы декора, а потому были очень пышными, но кое-где в этой пышности явно не хватало выдранных в драке перьев, кое-какие перья были сломаны и висели на ниточках, а рядом торчали острые остья без всякого пера. Круглые петушиные глаза, налитые кровью, почти выскакивали из орбит, а позы были такими напряженными, что чувствовалось – в любой момент эти неугомонные птицы готовы ввязаться в новую драку.