Волчья ягода - Анна Данилова

Юлий знал, что Татьяна влюбится в Вика, потому что в него невозможно было не влюбиться. Он был потрясающе красивым, даже роскошным, обаятельным и порочным, а это всегда так нравилось женщинам, причем не самым плохим…

– Ты что, снова уснул?

Он открыл глаза и увидел склоненное над ним озабоченное лицо Татьяны.

– Ты здоров, Юлик? Не молчи, говори что-нибудь, потому что я так больше не могу… Я стараюсь, я креплюсь изо всех сил, я пытаюсь сделать вид, что ничего не произошло, но ты-то знаешь, каково мне сейчас! Представь, его убили! Но этого мало – они отрезали его прекрасную голову! Если бы ты только знал, как много идей роилось в этом драгоценном сосуде, наполненном золотыми мозгами… А какие у него были глаза, какие ресницы, а веки… Он изводил меня одним только взглядом, глядя на него, я теряла рассудок и иногда даже не ходила в лабораторию.., не могла подняться с постели, потому что я была с ним, с Виком… А его волосы, его чудные волосы, которые закручивались, как только отрастали до плеч… А губы… Представь, кому-то понадобилось отрезать голову! Какая гадость! Я никогда не поверю, что это сделал мужчина. Это сделала женщина, которая любила его И я знаю, кто это… Это она, я видела ее, я разговаривала с ней, вот как с тобой сейчас… Она красивая, и это несмотря на то, что ей сейчас должно быть больше тридцати… Она старше меня, но и красивее… В ней есть что-то дьявольское, патологически преступное, что действует на нервы. Глядя на таких женщин, хочется напиться и расписаться в своей слабости… А ведь она сказала, что болела, что у нее было не то воспаление легких, не то еще что-то… И даже несмотря на это, меня прошиб пот, когда я с ней разговаривала… Она была моей соперницей, самой что ни на есть настоящей, и я устроила там истерику…

Татьяна замолчала, уставившись на огонь.

– Странно, однако, – произнес Юлий, позевывая, – ты говоришь, что видела ее и разговаривала с ней, а ведь мне доподлинно известно, что Анна Рыженкова собственной персоной двенадцатого утром вылетела в Лондон… Ладно, расскажу тебе еще что-то очень важное… Я знаю, что ты девочка умная и все правильно поймешь… Я получил за твое освобождение деньги, и немалые…

– То есть… – Татьяна даже вздрогнула. – Какие еще деньги?

– – Надо сказать спасибо одному человеку, который меня предупредил… Есть один ювелир в Москве, он вышел на меня через своего адвоката, который хорошо знает меня и, главное, в курсе того, что ты – моя сестра… Представь, этот адвокат не взял деньги, а дождался меня и полностью отдал их мне, чтобы я освободил тебя… Пусть под подписку о невыезде, но все равно… Он получил комиссионные, ювелир успокоился, а ты сейчас сидишь у меня на даче и постепенно приходишь в себя… Всем хорошо.

– Но при чем здесь ювелир?

– Давай подумаем вместе. Ювелир заплатил за то, чтобы тебя освободили, значит, либо он, либо кто-то из его близких замешан в убийстве Вика. Я лично только так могу объяснить этот поступок. Понимаешь, это тот редкий случай, когда у человека обнаруживается совесть – А ты не хочешь встретиться с ним и поговорить?

– А зачем? Чем меньше мы с тобой будем знать, тем для нас же лучше. У нас с тобой сейчас другая задача – слепить тебе алиби… Вот ты говоришь, что была в день убийства в лаборатории и проколола уши своим мышам Разве тебе не приходило в голову, что…

– ..что кто-то нарочно подменил мышей? Приходило. Мне только это и приходило. Но кто? Кому надо было так подставлять меня? В наш институт, в принципе, может зайти кто угодно.

– Может, попытаемся найти СВИДЕТЕЛЕЙ?

– Каких еще свидетелей?

– Любых, которые могли бы подтвердить, что ты в час убийства Вика действительно находилась в своей лаборатории… И вообще, черт дернул тебя пойти туда именно в тот день!

– Ты все-таки думаешь, что это я убила Вика?

– Да кто тебя знает… Ты все режешь лягушек, мышей, вот я и подумал, а почему бы тебе не отрезать голову своему любовнику?

– Вик никогда не был моим любовником. Любовники бывают только у замужних женщин, а мы с Виком были людьми свободными… И я любила его . Не могу себе представить, что его нет. Мне кажется, что стоит мне только вернуться в Москву, как в моей квартире тотчас прозвенит звонок, и придет Вик… Если бы ты только знал, сколько цветов он мне приносил! Это был настоящий кавалер… Вот только глаза у него были всегда грустные. Я все-таки думаю, что любовь – это наказание божье, это кара… Ведь он был несчастлив со мной. Он искал во мне – ЕЕ…

– Не плачь… – Юлий тяжело поднялся с кресла, подошел к Татьяне и сел возле нее на диван. Обнял ее и прижал к себе. – А если хочешь, то поплачь… Господи, как много слез…

– Скажи, Юля, а это правда, что до меня у него была девушка, которую звали Мила?

Татьяна подняла на него залитое слезами лицо и покачала головой:

– Молчишь? Ты хоть и “голубой”, а все равно будешь молчать… Из солидарности… А мне Дора рассказывала…

Какой-то человек в морге сказал Мише, что Милу уже похоронили.

– А вы кто, эксперт? – спросил он, не веря своим ушам.

– А вы сами кто ей, отец родной?

– Нет…

– Вы что же, думаете, что у нас морг резиновый? Мы таких, как ваша знакомая, хороним за Востриковским кладбищем за счет государства…

Но это был не тот парень с цыплячьим пухом на голове, в присутствии которого Михаил опознавал труп Милы, а другой, и вовсе не в халате и фартуке, а в костюме.

– Так кто вы? – повторил свой вопрос Миша, поскольку с самого утра настроился на хлопоты, связанные с погребением тела Милы. – Я мог видеть вас раньше?

Он явно уже встречал этого человека, причем в верхней одежде… “Может, он живет рядом? Сосед?"

– Представления не имею, где вы могли видеть меня раньше, но тела вашей приятельницы здесь уже давно нет…

– А как же я найду ее могилу? И почему меня не предупредили, хотя в милиции есть все мои данные?

– Вот идите туда и разбирайтесь…

Миша вышел на улицу – ему было жарко. С Бертой, со своими поминально-водочными делами, а точнее, с затянувшейся черной полосой, которую он пытался осветлить при помощи водки и вина, он совсем забыл о похоронах Милы. Он запутался в своих чувствах, ощущениях, обязанностях, ответственности… Он был сообщником Берты, и в случае если бы схватили ее, то могли арестовать и его. Дома он вздрагивал при любом звонке, шорохе, шагах на лестничной площадке… Его жизнь превратилась в вечное ожидание чего-то ужасного, неотвратимого, как сама смерть…

На фоне его непонятных отношений с Милой нежные чувства к Берте приобрели оттенок жертвенности, и все чаще, за стаканом вина, он подумывал о том, чтобы взять всю вину за убийство Храмова на себя. Равно как и за все будущие убийства, которые она совершит…

Но шли дни, он сидел дома и пил; иногда засыпал и, проснувшись, путал день с ночью.

А сегодня Миша собрался с силами и пришел в морг, чтобы похоронить Милу. У него в кармане были ЕЕ деньги и газета с адресами и телефонами похоронных бюро.

Пошел снег, Миша, подняв воротник, направился в сторону автобусной остановки. Остановившись возле запотевшего стеклянного цветочного ларька, он купил огромный букет белых роз и повез их Берте.

Дверь открыл Илья.

– Здравствуйте. Могу я увидеть Берту? Ромих, чувствуя себя обязанным перед Мишей и видя перед собой такое количество дорогих роз, просто не мог ему отказать и позвал жену.

– Это Миша! – крикнул он, чтобы Берта, которая при каждом звонке пряталась в спальне и ложилась в постель, изображая из себя тяжелобольную, могла спокойно выйти к гостю.

Она появилась в прихожей – маленькая, тоненькая, в брюках и свитере, похожая на женственного подростка, изящного, медлительного, с невыразимо грустным взглядом больших голубых глаз, и от одного ее вида у Миши забилось сердце.

– Это тебе, Берта… Как ты? – Он протянул ей цветы. – Ты не бойся, я не собираюсь тебя шантажировать, я – наоборот – хотел бы все взять на себя. Понимаешь, у тебя есть твой Ромих, у тебя есть будущее, а у меня – ничего…

Берта смотрела на него из-за роз и качала головой. Илье, который наблюдал за ними – женой и этим безумцем по имени Миша – со стороны показалось, что у Берты от каждого услышанного слова увеличиваются глаза… Она была удивлена, потрясена, растрогана…

– Нет, правда, я никогда не найду работу, никогда меня не полюбит ни одна девушка, у меня никогда не будет семьи, потому что я вот такой нескладный, бестолковый…

– "Ты поужинаешь с нами? – спросил Илья и невольно улыбнулся. – Проходи, и хватит болтать глупости…

– Вы приглашаете МЕНЯ ужинать вместе с вами?

– Пойдем, – Берта подошла к нему вплотную, взяла за руку и потянула за собой. – Пойдем, Миша… Хорошо, что ты пришел, и большое спасибо за розы… Они чудесные…

Миша почувствовал, как прохладный сладкий комок застрял у него в горле, а в груди заклокотало щемящее чувство благодарности к этим людям за то, что ему не только открыли дверь, но и приглашают за стол…