Гордиев узел сексологии. Полемические заметки об однополом влечении - Бейлькин Михаил Меерович

В середине ХХ века геи получили мощную поддержку со стороны прогрессивных кругов американского и европейского общества. Были приняты законы, запрещающие дискриминацию представителей сексуальных меньшинств. Воспользовались ли они предоставленными им новыми возможностями? Обрели ли они в своём большинстве способность к избирательному альтруистическому поведению, то есть к любви? Как объяснить тот факт, что вскоре за “голубой оттепелью” наступил новый мощный виток гомофобных настроений?

Отвечая на последний из поставленных вопросов, обычно ссылаются на эпидемию СПИДа. Начавшись в среде сексуальных меньшинств, этот страшный недуг поначалу считался болезнью исключительно геев. Между тем, в молодёжной среде ещё до начала эпидемии произошло чёткое размежевание между приверженцами промискуитета и теми, кто в ходе сексуальной революции 60-х годов вернулся к традиционным ценностям любви: к избирательности и альтруизму. Движение “за новую верность” было следствием разочарования молодых бунтарей в гедонистической половой всеядности и в промискуитете, подразумевающих отказ от интимных чувств.

Сказать, что большинство геев не примкнуло к этому движению, значит, не сказать ничего. Если хиппи экспериментировали с групповыми семьями, то многие геи пристрастились к особо массовым формам секса, когда в половом акте одновременно участвовало неопределённое множество мужчин. Они без устали менялись своими половыми ролями, позами, партнёрами; переходили от одной кучки незнакомых друг другу людей, занимающихся сексом, к другой. Такие многолюдные оргии происходили в местах, хорошо известных большинству геев и бисексуалов. Массовый секс, а также анонимные однополые контакты в банях и общественных туалетах настораживали даже самых радикальных участников молодёжного движения. Они поддерживали геев в борьбе за равные права с гетеросексуальным большинством, но, тем не менее, ко многим из них относились как маргиналам и психопатам. Когда же учёные окрыли ВИЧ, от геев и вовсе стали шарахаться как от чумных, причём так вели себя, в первую очередь, те, кто ещё совсем недавно кичился своей бисексуальностью.

Что же стоит за пристрастием множества гомосексуалов к крайним формам промискуитета, за их деиндивидуализированным массовым сексом? Отбросив все те мифы, речь о которых уже шла, следует выбирать между несколькими возможными объяснениями. Либо биологической особенностью геев является то, что, реализация их полового инстинкта не сопровождается чувством удовлетворения (половым насыщением); либо гомосексуальность в большинстве случаев сопряжена с психопатией, а то и с органическими поражениями головного мозга; либо, наконец, надо признать, что виной всему невротизация представителей сексменьшинств. Иными словами, если справедливо последнее из трёх предположений, то неспособность многих из них к высшему проявлению человеческой сексуальности – к любви – связана с их невротическим развитием под воздействием неблагоприятных социальных факторов; наступление психосексуальной зрелости блокируется у них интернализованной гомофобией.

Чтобы решить, какая из перечисленных версий соответствует истине, необходим экскурс в историю сексуальной революции на Западе, а также сопоставление её уроков с нынешним положением дел в России.

Глава VI . Социальные аспекты гомосексуальности глазами врача

В жертву остальным цветам

Голубого не отдам.

Николоз Бараташвили

…Куда ж нам плыть?

Александр Пушкин

“Голубой” цвет в спектре сексуальной революции

Чтобы проверить сомнительную версию, согласно которой большинство геев – психопаты, достаточным было бы сравнить частоту обнаружения уродств характера среди представителей сексуальных меньшинств и у гетеросексуального населения.

Психолог Эвелин Хукер прибегла к иной методике установления истины, более эффектной, но, по мнению сексологов и психиатров, не слишком убедительной. Получив субсидию от Национального института психического здоровья, она и её сотрудники обследовали с помощью психологических тестов шестьдесят человек. Отбирались поровну лица с гомо- и гетеросексуальной ориентацией. Их априорно сочли психически здоровыми на том основании, что они ни разу не обращались за помощью к психиатру, психоаналитику или сексологу. Суть эксперимента, проведенного Хукер, заключалась в тестировании вслепую, без собеседования, что лишало экспертов возможности определить характер половой ориентации испытуемых. Тем самым, по мнению исследовательницы, исключалась возможность предвзятой оценки степени социальной адаптации геев по сравнению с гетеросексуалами. Равноценность же полученных результатов могла послужить доказательством того, что тип половой идентичности не влияет на степень социальной адаптации. Разумеется, подобный подход был не бесспорным. Хукер даже не подозревала о ятрофобии и о множестве причин, по которым невротики-геи не обращаются за помощью к врачам. Важно также отметить, что клиницисты избегают судить о психическом состоянии человека лишь на основании результатов его психологического тестирования. Тесты играют сугубо вспомогательную роль. Целая батарея психологических тестов оставила бы экспертов, приглашённых Хукер, в полном неведении относительно ночных похождений Миши “Соски” в казарме автобата. Психологи вынесли бы ему вердикт: “Психически здоров и социально адаптирован”. Сколько же психопатов и акцентуантов, подобных Мише, было в числе вслепую “изученных” геев?!

Хукер и сама убедилась в том, что эксперты давали весьма противоречивые заключения о психологическом статусе обследуемых. Так, по результатам одного теста, молодого человека сочли “замкнутым, обеспокоенным, испытывающим чувство вины – отчасти эгоцентриком, отчасти шизоидом”. На основании результатов другого теста тот же обследуемый был признан образцовым семьянином, замечательным отцом, человеком, обладающим открытым характером, свободным от любых невротических комплексов, и, разумеется, гетеросексуалом. На самом же деле, он был “ядерным” гомосексуалом.

Поскольку эксперты не нашли существенной разницы в результатах психологического тестирования как группы “здоровых” гетеросексуалов, так и группы “здоровых” геев, Хукер сделала вывод о том, что гомосексуальность болезнью не является.

Работа, предпринятая исследовательницей, имела свою предысторию. Хукер преподавала психологию в колледже, причём объектом её исследований было поведение крыс. Однажды один из студентов посвятил её в тайну собственной нетрадиционной сексуальности и пригласил в гости к своим друзьям-геям. Молодые люди не ударили в грязь лицом и завоевали симпатии преподавательницы. Тут-то и выяснилась цель всей затеи. “Теперь, Эвелин, твой научный долг – изучить таких как мы!” – заявили они ей.

Молодые люди решили доказать всему миру, что по своим психическим параметрам геи ничуть не уступают “натуралам”. Если кое-какие факты не вписывались в эту концепцию, то ими пренебрегли. Отрицая обвинения в зацикленности многих геев на анонимном сексе с беспорядочной сменой партнёров, молодые люди лукавили. Им-то лучше, чем кому-либо, были известны повадки посетителей туалетов и “плешек”. Зато друзья наивно верили, что полуправда, оповещённая миру учёным авторитетом, послужит благим целям: полученные равные права с “натуралами” всё поставят на своё место. Сразу исчезнут “хабальство” и туалетный секс геев, однополые связи станут стабильными, уйдут в небытие вечные поиски партнёров со сказочными размерами члена. Всё это, по их мнению, было наносным, вызванным гомофобией общества.

Устные и печатные выступления Хукер и особенно публикация её статьи “Адаптация мужчин, не скрывающих своей гомосексуальной ориентации” (Hooker E., 1957) вызвали сенсацию. Они в немалой степени способствовали тому, что в 1973 году коллегия опекунского совета Американской психиатрической ассоциации приняла судьбоносное постановление, согласно которому гомосексуализм исключался из числа психических заболеваний. Так что психолог, подобно доброй фее, полностью оправдала ожидания студентов–геев. До сих пор представители сексуальных меньшинств с благодарностью поминают Эвелин Хукер, снявшую с них ярлык психической неполноценности.