Неоспоримые свидетельства. Исторические свидетельства, факты, документы христианства - Джош МакДауэлл

«Стража обычно состояла из четырех воинов, — пишет профессор Гарольд Смит, цитируя Полибия, — каждый из которых нес караульную службу по очереди, в то время как остальные отдыхали, готовые подняться по малейшему сигналу тревоги; но в этом случае в наряде могло быть и больше солдат».

Профессор Уидон считает, что наряд стражи «видимо, состоял из четырех человек. Во всяком случае, именно четыре солдата следили за распятием» (Иоан. 19:23).

О храмовой страже пишет еврейский историк Альфред Эдерсхайм: «Ночью на двадцати четырех постах у ворот и во дворах храма размещались наряды часовых. Двадцать один из них комплектовался левитами, остальные три — левитами и священниками. Каждый наряд состоял из десяти человек, так что каждой ночью на страже стояло 240 левитов и 30 священников. Днем храмовая стража отдыхала; ночь делилась на три стражи, к которым добавлялась четвертая — утренняя (в римской армии ночь разделялась на четыре стражи)".

В книге «Мишна», которую мы цитируем по английскому переводу Герберта Данби (Изд-во Оксфордского ун-та, 1933) о храмовой страже пишется следующее: «Священники несли стражу в трех местах храма: в палате Абтинаса, в палате Огня и в палате Очага; левиты — в двадцати одном месте: пять у пяти ворот при входе на храмовыи холм, четыре — у четырех углов храма, пять — у пяти ворот храмового суда, четыре — снаружи суда, у его четырех углов, один в палате Приношений, один в палате Завесы и один — за троном Милосердия».

«Обязанности этого «начальника храмового холма», — пишет профессор П. Хендерсон Эйткен, — состояли в поддерживании порядка в храме, проверке постов в ночное время и наблюдении за правильной расстановкой и бдительностью часовых. Вместе со своими непосредственными подчиненными они должны были назначаться «главнейшими»… которых упоминают Ездра 9:2 и Неемия…"

Альфред Эдерсхайм следующим образом описывает строгую дисциплину в храмовой страже: «В течение ночи «начальник Храма» обходил все посты. При его приближении часовой должен быть рстать и отдать ему честь особым образом. Заснувшего на посту избивали, либо, как свидетельствуют дошедшие до нас сведения, поджигали его одежду. Отсюда предостережение всем нам, кто ныне, так сказать, охраняет храм, как в те времена: «блажен бодрствующий и хранящий одежду свою» (От к. 16:15).

В «Мишне» описано наказание, которому подвергались заснувшие на своем посту:

«Офицер храмового холма обходил все посты, неся перед собою зажженные факелы. Всякий часовой должен был при его приближении встать и сказать: «Мир тебе, офицер храмового холма!» Если же очевидно было, что он спал, то офицер приказывал сопровождающим его избить нерадивого, а сам имел право поджечь его одежду. И говорили тогда:

«Что за шум во дворе храма?» Это били какого-то левита в подожженной одежде, который заснул на своем посту. Равви Элиезер бен Иаков говорил: «Нашли они однажды брата моей матери спящим и подожгли его одежды».

Говоря о «священных помещениях внутри храма», «Еврейская энциклопедия» пишет, что размещенные там часовые «не имели права даже сидеть, не говоря о том, чтобы спать. Начальник стражи следил за бдительностью каждого часового, наказывая заснувшего священника, а иногда даже поджигая на нем рубаху в знак предостережения остальным».

«Ни один преступник никогда не причинял столько хлопот после своей казни, — пишет Е. Лекамю о мерах предосторожности у гробницы Христа. — Более того, ни одному распятому не оказывали такой чести, охраняя его могилу отрядом солдат».

«Было сделано все, — заключает профессор Дж. У. Кларк, — чтобы с помощью политических мер и человеческого благоразумия предотвратить воскресение Христа — причем именно эти предосторожности послужили наиболее прямым свидетельством и доказательством воскресения».

В своем Евангелии Матфей пишет о трусости учеников Христа (26:56). После того, как Иисуса арестовали в Гефсиманском саду, «… все ученики, оставивши Его, бежали».

То же самое пишет Марк (14:50): «… оставивши Его, все бежали».

«Они не были от рождения особенно смелыми или широкими людьми, — замечает профессор Джордж Хансон. — После того, как схватили их Учителя, они самым трусливым образом покинули Его и бежали, оставив Иисуса на произвол судьбы».

Профессор Альберт Роупер говорит о Симоне Петре, который «раболепствовал под насмешками служанки во дворе у первосвященника и клятвенно уверял, что не знает «Человека Сего, о Котором говорите».

Он считает что «страх, малодушный страх за свою собственную судьбу заставил Петра отречься от Человека, которого он искренне любил. Страх, низкий страх толкнул его на измену Тому, кто позвал его от сетей, чтобы сделать ловцом человеков».

Профессор Роупер пишет о характере учеников Иисуса:

«Эти галилеяне, по большей части рыбаки, мало что знали о городах и нравах горожан. Один за другим они последовали за молодым Учителем из Назарета и приняли Его образ жизни. Они шли за Ним преданно и без сожалений — покуда не пробил час испытаний. Когда Его схватили на окраине Гефсиманского сада, ученики отступились от Него и бежали, испуганные факелами, шумом и обнаженными мечами.

(Ученики) спрятались по домам, и о них ничего не было слышно, покуда утром третьего дня Магдалина не принесла им потрясающую новость. После этого двое из них — всего двое — набрались смелости, чтобы отправиться и самим проверить, правдивую ли новость или просто «пустую болтовню» принесла им Мария. Все поведение учеников пронизано жалким страхом и духом самосохранения».

«Какие мысли о мертвом Христе наполняли умы Иосифа из Аримафеи, Никодима и других учеников Христа, а также апостолов и благочестивых женщин?» — спрашивает Альфред Эдерсхайм.

«Они считали Христа мертвым, — отвечает он на этот вопрос, — и не ожидали Его воскресения — по крайней мере, в общепринятом смысле. Этому есть множество доказательств, начиная с самого мгновения Его смерти — в погребальных благовониях, принесенных Никодимом, в «ароматах», приготовленных женщинами и предназначенных для того, чтобы замедлить тление, в печали женщин при виде пустой гробницы, в их догадке, что Тело Христа унесли, в смущении и во всем поведении апостолов, в сомнениях, одолевавших столь многих, и, наконец, в недвусмысленных словах: «Ибо они еще не знали Писания, что Ему надлежит воскреснуть из мертвых».

ОБСТОЯТЕЛЬСТВА СОБЫТИЙ ПОСЛЕ ВОСКРЕСЕНИЯ

У. Дж. Спарроу-Симпсон указывает, что ученики, обнаружив пустую гробницу, не посчитали этого за доказательство воскресения. Об Иоанне говорится: «… увидел и уверовал» (Иоан. 20:8). Это, однако, произошло лишь потому, что Иоанн, видимо, вспомнил предсказания Христа о Своем воскресении. Ни Мария Магдалина, ни другие женщины, ни даже Петр не пришли к вере, увидав пустую гробницу.

Лишь явления Христа после Его воскресения убедили Его последователей в том, что Он действительно восстал из мертвых. Пустая гробница была историческим фактом, удостоверяющим, что на землю являлся не кто иной, как Иисус Христос, воскресший во плоти и крови.

Дж. Н. Д. Андерсон, юрист, профессор восточного права в Лондонском университете, задает следующий вопрос:

«Замечали ли вы, что все упоминания о пустой гробнице содержатся лишь в Евангелиях, написанных для того, чтобы наставить в подробностях учения тех, кто уже обратился к Христу? В проповедях тем, кто еще не уверовал, как показывают «Деяния Апостолов», уделено огромное внимание воскресению, но ни разу не упоминается пустая гробница. Почему? Для меня существует только один ответ: говорить о пустой гробнице не было смысла, потому что и друзья, и противники прекрасно знали о ней. Единственным достойным обсуждения вопросом была причина, по которой гробница была пустой, и то, о чем свидетельствовало исчезновение Тела Иисуса».

В своей другой работе Андерсон пишет:

«Пустая гробница стоит одним из нерушимых свидетельств воскресения. Предполагать, что на самом деле она вовсе не была пустой, представляется мне смехотворным. История говорит нам, что апостолы с самого начала обратили многих во враждебном Иерусалиме, провозглашая благую весть о воскресении Христа из мертвых — и это чуть ли не в двух шагах от усыпальницы. Любой из их слушателей мог сам сходить к гробнице и вернуться между обедом и тем, что у евреев было полдником. Можно ли предполагать, таким образом, что апостолы проповедовали бы с подобным успехом, если бы Тело Того, Кого они называли воскресшим Господом, все это время разлагалось в гробнице Иосифа? Какое бы впечатление произвели на огромную компанию священников и твердолобых фарисеев проповеди о воскресении, которое на самом деле было вовсе не воскресением, а всего-навсего разговором о духовном возрождении, для удобства облаченным в высокие слова о буквальном воскресении из мертвых?"