Силы неисчислимые - Александр Сабуров

...Утром Федоров донес: "9-й батальон штурмом овладел городом Холмы. Потерь нет. Немецкий комендант сбежал".

Да, на войне всякое бывает: и сражаются геройски, а подчас и фантазируют, как на охоте. Увы, среди боевых трофеев федоровцев мы тогда не обнаружили ни одной даже плохонькой винтовки.

Мне же до сих пор искренне жаль, что не состоялось у меня личного знакомства со столь заносчивым и так браво сбежавшим немецким комендантом города Холмы.

Вот и Лоев уже близко. Возле этого города мы будем форсировать Днепр. Но мы не спешим сейчас к реке. Ночью 4 ноября мы поворачиваем часть наших сил на Гомель. Перед нами железная и шоссейная дороги Гомель - Чернигов. Пересечь эти активно действующие магистрали для нас не менее сложно, чем иной водный рубеж.

Подрывники уходят к дороге. Среди ночи почти одновременно грохнули взрывы в десяти километрах справа и на таком же расстоянии слева от нас. На партизанских минах взорвался шедший из Чернигова эшелон, состоявший из двадцати вагонов. А в направлении Гомеля догорали бронепоезд и еще один эшелон.

Когда вслед за пулеметными тачанками я выбрался на асфальтированное шоссе, на нем полыхали автомашины, вблизи которых наши вели бой: со стороны Гомеля все подъезжали грузовики - на полном ходу, с зажженными фарами.

Надо было во что бы то ни стало сократить время перехода нашей колонны через эту злополучную дорогу. Тороплю командиров, сам то и дело скачу вдоль бесконечного обоза.

О нашем движении на Гомель противник узнал без особого труда. В городе началось усиленное строительство оборонительных сооружений.

Наша оперативная часть продолжала засылать туда пленных полицейских якобы с задачей разведать подступы к Гомелю. Мы надеялись, что верная половинка этих "разведчиков" сразу же заявится в комендатуру с сообщением о наших намерениях.

Далее из Гомеля в деревню Задереевку, что недалеко от Гомеля, были доставлены два человека, хорошо знавшие город. В доме явно неблагонадежной семьи, где расположилась наша оперчасть, их заставили начертить на бумаге расположение улиц и важнейших объектов города. На другой день вместе с хозяином дома эти двое были отправлены обратно в Гомель с нашим "заданием" уточнить все детали плана.

Мы не ошиблись в выборе этой троицы - враг клюнул на нашу удочку.

Фашистское командование начало стягивать в Гомель свои войска из ближних городов и райцентров. Из Лоева был вызван батальон, недавно прибывший из глубокого тыла.

Для нас этого было достаточно. Мы сразу же двинулись лесом по левому берегу реки Уж к Лоеву.

В ночь на 7 ноября 1942 года мы уже были на опушке леса на самом берегу Днепра в двух километрах восточнее деревни Клубовка. Температура воздуха ниже нуля. Это была первая морозная ночь на нашем рейдовом пути.

На нашем берегу никаких средств переправы не оказалось. Лодки, баркасы, паром находились на противоположной стороне. У саперов имелась всего одна лодка.

Рева уводит свой батальон на десять километров вниз по течению Днепра, в район Радуля. Его партизаны должны переправиться самостоятельно. Мы предприняли этот шаг, предвидя, что враг может попытаться помешать нам в боях за Лоев. Самый большой гарнизон оккупационных войск находится в Брагине. Павлу Реве предстояло, переправившись через Днепр, оседлать все дороги, ведущие к Лоеву, и не пропустить по ним вражеские войска.

Комиссар соединения Богатырь, мой заместитель по оперативной части Петрушенко вместе с командиром роты Терешиным и политруком Васиным уже организовывали работу на берегу. На единственной лодочке уплыли наши первые партизаны. Среди них находился и новичок по фамилии Печалин. Печалину было дано задание доставить нам из Лоева "языка".

Вместе с Бородачевым мы уезжаем в штаб Сидора Артемьевича Ковпака, расположившийся выше нас по течению Днепра. Там с Ковпаком и Рудневым быстро договариваемся о взаимодействии на переправе. Для усиления роты Терешина Ковпак выделил свой взвод автоматчиков.

Вернувшись к моим товарищам, я застал их очень взволнованными: с того берега никто из наших ребят все еще не вернулся. Напрасно мы прислушивались к малейшему шороху или всплеску на реке.

Северный ветер все упорнее пронизывал нас, минуты ожидания казались вечностью. Наверное, именно в такие минуты люди седеют раньше времени... Но вот наконец вернулись партизаны, пригнав к нам два баркаса. Однако Печалина с ними не было. Новый поток взволнованных предположений: мы недостаточно хорошо знали этого человека. Но и заниматься предположениями не позволяло время. Терешин усаживает своих партизан на два баркаса, и они тихо отплывают от берега.

Снова мучительные минуты ожидания. Вернулись баркасы за остальными бойцами Терешина. Рейсы повторялись с регулярной очередностью, а ни "языка", ни разведчика нашего все нет.

Минуты складывались в часы, томительные, нудные. Только перед самым рассветом от Терешина с докладом явился Печалин. О, каким дорогим стал в тот миг для меня этот тихий парень! А он пришел доложить о своей замечательной удаче. Оказалось, на том берегу ему удалось захватить двух полицейских, и они сообщили ему ночной пароль по лоевскому гарнизону. Эти же полицейские повели роту Терешина к казармам. Спящий гарнизон был по тревоге поднят с постелей, и Терешин выстроил более двухсот солдат и полицаев на казарменном дворе босыми и в нательном белье.

Отдаю команду начинать общую переправу. В это время ковпаковцы с того берега уже пригнали паром. Наши саперы заканчивали строительство второго парома. Развернулась переправа обоих соединений - нашего и ковпаковского. Она осуществлялась на двадцати баркасах и двух паромах. И все-таки, чтобы перебросить через Днепр людей, артиллерию и обозы, понадобилось более двух суток.

7 ноября - в день радостного праздника Великого Октября - над Лоевом взвился красный флаг. Состоялся торжественный митинг.

8 ноября немецкое командование бросило на Лоев войска. Они сразу же напоролись на серию засад, хорошо организованных 8-м батальоном Ревы на расстоянии десяти километров от города. Шестьдесят семь пулеметов, сто пятьдесят автоматов, более пятидесяти ротных минометов, сотни винтовок одновременно обрушили на врага свой смертоносный огонь. К Лоеву удалось прорваться обходным маневром двум танкам и девяти бронемашинам. Отряды Ковпака и нашего соединения остановили их возле самого города.

В боях за Лоев только отрядами нашего соединения было захвачено пятнадцать пулеметов, до двухсот винтовок, сожжено десять грузовых автомашин, убито шестьдесят четыре фашистских солдата, подбито и уничтожено пять бронемашин.

К вечеру 8 ноября на трофейной бронированной машине в Лоев приехал Павел Рева и в честь успешной переправы подарил нам эту машину. Машина была захвачена партизаном Степаном Лесиным, и с тех пор он стал ее неизменным водителем.

Над освобожденным городом неслись гордые звуки боевых маршей и песен, а в нашем штабе составлялись списки для награждения особо отличившихся при переправе через Днепр.

На этом я кончаю рассказ о нашем пути к Днепру. О дальнейших делах нашего соединения, о судьбах его людей читатель может узнать из моей книги "У друзей одни дороги". Боев еще было много. Соединение наше росло и крепло, наносило все более сокрушительные удары оккупантам. В глубоком вражеском тылу сражались и побеждали тысячи и тысячи партизан. Это сражался народ. Непобедимый и бессмертный народ, силы которого неисчислимы, ибо они рождены великой любовью к Родине, неугасимой мечтой о счастье, светлом коммунистическом завтра.

Берясь за перо, я хотел прежде всего воздать должное всем моим товарищам труженикам войны, их подвигу, их героизму, рассказать о тех, кого не сломила смертельная опасность, о коммунистах, цементировавших ряды партизан и укреплявших у них веру в нашу победу над ненавистным врагом. Я хотел поделиться с читателями своими мыслями о том, что в труднейшие годы военных испытаний мы воочию убедились в огромной притягательной силе идей ленинизма.

Фашистская пропаганда обрушивала на население временно оккупированных областей сотни тысяч тонн лживых листовок, газет, обращалась с угрозами и всякого рода посулами. Тщетно! Советские люди остались патриотами своей социалистической Родины.

После войны битые немецкие стратеги пытались объяснить всенародный характер партизанского движения тем, что якобы гестаповцы перестарались, беспощадные репрессии вызвали обратную реакцию: заставили советских людей - в страхе за свою жизнь - взяться за оружие.

Таким толкованием сути партизанского движения эти горе-историки пытаются обмануть мировое общественное мнение.

На самом деле все иначе.

Да, советские люди не хотели сидеть и ждать милости фашистов в виде концентрационных лагерей и виселиц. Спасаясь от верной смерти, они действительно пытались уйти туда, где сражалась Красная Армия, или искали партизан. Но еще задолго до того, как мир узнал о крематориях Освенцима и расстрелах в Бабьем Яру, по дорогам Украины и в лесах Прибалтики, под Ленинградом и на Кавказе шли наши люди, как тогда говорили, в партизаны, шли по велению сердца с одной мыслью: скорее сразиться с коварным врагом, чтобы отстоять свою родную Советскую власть.