Наш общий друг. Часть 3 - Чарльз Диккенс

Въ довершеніе всею сей требовательный членъ паствы его преподобія Фрэнка былъ надѣленъ, повидимому, шестымъ чувствомъ, которое безошибочно подсказывало ему, когда несчастный пастырь менѣе всего жаждалъ его общества, ибо мистрисъ Спродкинъ появлялась въ прихожей его дома именно въ такіе часы. Зная это, Фрэнкъ Мильвей, охотно пообѣщавшій Ляйтвуду за себя и за жену сопутствовать ему въ его обратной поѣздкѣ, сказалъ мистрисъ Мильвей, когда они собирались въ путь:

— Поторопись, Маргарета, а то на насъ нагрянетъ мистрисъ Спродкинъ.

На что мистрисъ Мильвей отвѣтила съ своей всегдашней забавной торжественностью:

— Ахъ да, Фрэнкъ, она пренесносная женщина, — такъ надоѣдаетъ!

Не успѣла она договорить послѣдняго слова, какъ имъ доложили, что предметъ ихъ разговора уже дожидается внизу и жаждетъ получить совѣть и назиданіе отъ своего духовнаго отца. Но такъ какъ, говоря вообще, вопросы, по которымъ мистрисъ Спродкинъ желала получить разъясненіе, рѣдко относились къ вопросамъ безотлагательнаго свойства, а больше всего затрагивали такія темы, какъ, напримѣръ, Аморитяне или Кто ради кого, то въ настоящемъ исключительномъ случаѣ мистрисъ Мильвей прибѣгла къ дипломатіи, попробовавъ откупиться чаемъ, сахаромъ и большимъ ломтемъ хлѣба съ масломъ. Мистрисъ Спродкинъ приняла дары, но рѣшительно объявила, что она дождется въ прихожей выхода мистера Фрэнка, чтобы поздороваться съ нимъ. А когда мистеръ Фрэнкъ имѣлъ неосторожность сказать ей съ своей радушной манерой: «А, Салли, вы здѣсь!» онъ попался, какъ куропатка в тенета, ибо мистрисъ Спродкинъ сейчасъ же завела длиннѣйшую канитель на ту тему, что чай и сахаръ отъ супруги ея пастыря уподобляются въ ея глазахъ мѵру и елею, а хлѣбъ и масло акридамъ и дикому меду.

Выслушавъ это назидательное свѣдѣніе, супруги Мильвей пустились сломя голову на вокзалъ, оставивъ мистрисъ Спродкинъ все еще стоящей въ ихъ прихожей.

— Насъ задержала въ послѣднюю минуту одна изъ моихъ прихожанокъ, а мои прихожане, конечно, имѣютъ на меня права, — сказалъ Ляйтвуду мистеръ Мильвей въ свое оправданіе, совершенно забывая о себѣ.

А мистрисъ Мильвей, какъ вѣрная жена-сподвижница, всегда помнившая о мужѣ, не преминула добавить:

— Насъ задержали, это правда, Фрэнкъ. Но что до правъ ихъ на тебя, то я, по крайней мѣрѣ, нахожу, что ты бываешь иногда черезчуръ снисходителенъ и позволяешь немножко злоупотреблять этими правами.

Вопреки всѣмъ своимъ завѣреніямъ въ послѣднемъ разговорѣ съ мужемъ, Белла не могла отдѣлаться отъ непріятнаго сознанія, что его отсутствіе подастъ поводъ къ изъявленію удивленія со стороны супруговъ Мильвей. Поэтому она не сумѣла остаться спокойной, когда мистрисъ Мильвей спросила ее:

— Какъ поживаетъ мистеръ Роксмитъ? Что онъ впередъ поѣхалъ или пріѣдетъ потомъ?

Не оставалось ничего больше, какъ снова уложить его въ постель и продержать тамъ въ ожиданіи новаго кровопусканія. Белла такъ и сдѣлала, но далеко не съ такимъ успѣхомъ, какъ въ первый разъ, ибо если вы два раза назовете черное бѣлымъ, оно становится почти чернымъ для слушателей, особенно, если вы не привыкли лгать.

— Ахъ, Боже мой, какъ жаль! — воскликнула мистрисъ Мильвей. — Мистеръ Роксмитъ съ такимъ участіемъ отнесся къ Лиззи, когда мы вмѣстѣ были тамъ. И какая досада, что мы не знали про его флюсъ. Мы дали бы ему одно средство, которое остановило бы опухоль, по крайней мѣрѣ на время, такъ что онъ могъ бы ѣхать. Чтобы сдѣлать бѣлое возможно бѣлѣе, Белла сказала, что онъ не чувствуетъ боли, и — о! какъ рада была слышать это мистрисъ Мельвей!

— Не знаю, отчего это, — продолжала эта леди, — и ты, Фрэнкъ, тоже навѣрно не знаешь, но только я замѣтила, что священники и ихъ жены имѣютъ какое-то отношеніе къ флюсу. Стоить мнѣ обратить вниманіе на ребенка въ какой-нибудь школѣ, какъ у него — или мнѣ это просто кажется — начинаетъ пухнуть лицо. То же самое съ Фрэнкомъ: у каждой старухи, какъ только она познакомится съ нимъ, непремѣнно начинается флюсъ… Есть въ насъ, священникахъ, еще одна странность, очень непріятная для бѣдныхъ дѣтей; они страшно сопятъ въ нашемъ присутствіи. Сама не понимаю, какъ это выходитъ, и очень бы желала, чтобъ этого не было. Но чѣмъ больше мы ихъ замѣчаемъ, тѣмъ они больше сопятъ. То же самое и въ церкви, когда начинается проповѣдь… Фрэнкъ, смотри: вѣдь это тотъ учитель. Я гдѣ-то видѣла его.

Это относилось къ молодому человѣку скромной наружности, въ черномъ сюртукѣ и жилетѣ и въ сѣрыхъ брюкахъ. Онъ какъ-то нерѣшительно вошелъ съ платформы на вокзалъ сейчасъ же послѣ того, какъ Ляйтвудъ вышелъ на платформу, и принялся торопливо просматривать печатныя объявленія на стѣнѣ, прислушиваясь мимоходомъ къ тому, что говорилось въ толпѣ ожидающихъ на вокзалѣ, шмыгавшихъ мимо него. Въ ту минуту, когда мистрисъ Мильвей назвала Лиззи Гексамъ, онъ стоялъ неподалеку отъ нихъ и продолжалъ держаться поблизости, поминутно поглядывая, однако, на дверь, въ которую вышелъ Ляйтвудъ. Онъ стоялъ задомъ къ нимъ, сложивъ за спиной свои руки въ перчаткахъ. Послѣ того, какъ мистрисъ Мильвей упомянула о немъ, во всей его манерѣ было настолько замѣтно колебаніе, заговорить ли ему съ ними или сдѣлать видъ, что онъ ничего не слыхалъ, что мистеръ Мильвей заговорилъ съ нимъ первый.

— Я не могу припомнить вашей фамиліи, но помню, что видѣлъ васъ въ школѣ,- сказалъ онъ.

— Меня зовутъ Брадлей Гелстонь, сэръ, — отвѣчалъ тотъ, отодвигаясь въ уголокъ, гдѣ было меньше народу.

— Виноватъ; мнѣ слѣдовало бы лучше помнить имена, — сказалъ мистеръ Мильвей, протягивая ему руку. — Что это, какой нездоровый у васъ видъ? Вѣрно, переутомились отъ работы?

— Да, я много работалъ это время.

— Вы не занимались гимнастическими играми во время послѣднихъ каникулъ?

— Нѣтъ, сэръ.

— Работа безъ моціона, мистеръ Гедстоъ, вредная вещь. Я не говорю, что отъ этого вашъ трудъ покажется вамъ скучнѣе, но вы можете нажить себѣ диспепсію, если не побережетесь.

— Да, я знаю, что надо беречься, сэръ… Могу я попросить васъ выйти со мной на платформу? Мнѣ хотѣлось бы поговорить съ вами.

— Съ большимъ удовольствіемъ.

Былъ вечеръ, и вокзалъ былъ ярко освѣщенъ. Школьный учитель, все время не спускавшій глазъ съ двери, въ которую вышелъ Ляйтвудъ, прошелъ на платформу черезъ другую дверь и, остановившись тамъ въ углу, гдѣ было потемнѣе, сказалъ, теребя свои перчатки:

— Одна изъ вашихъ дамъ, сэръ, назвала сейчасъ знакомое мнѣ имя, — даже очень знакомое, могу сказать. Имя сестры моего бывшаго ученика. Онъ долго былъ моимъ ученикомъ, отлично учился и теперь быстро пошелъ въ гору. Фамилія его Гексамъ. Сестру его зовутъ Лиззи… Лиззи Гексамъ.

Должно быть, онъ былъ очень застѣнчивъ; онъ видимо старался преодолѣть свою нервность и говорилъ очень сдержанно.

Остановка, которую онъ сдѣлалъ передъ двумя послѣдними словами, вызвала чувство неловкости въ его слушателѣ.

— Да, я знаю — сказалъ мистеръ Мильвей. — Мы какъ разъ ѣдемъ къ ней.

— Я такъ и понялъ, сэръ… Надѣюсь, съ ней не случилось ничего дурного, — я разумѣю, съ сестрой моего бывшаго ученика? Надѣюсь, она не понесла никакой утраты и никакое горе не постигло ее? Вѣдь она не лишилась никого… никого изъ родныхъ?

Мистеръ Мильвей подумалъ, что у этого человѣка очень странная манера и какой-то непріятный, мрачный взглядъ, но все-таки отвѣтилъ ему своимъ всегдашнимъ привѣтливымъ тономъ:

— Я радъ вамъ сообщить, мистеръ Гедстонъ, что сестра вашего бывшаго ученика не понесла никакой утраты. Вы, можетъ быть, подумали, что я ѣду хоронить кого-нибудь?

— Можетъ быть, ваше духовное званіе, сэръ, и могло бы навести меня на эту мысль, но, кажется, я этого не подумалъ… Итакъ, вы, значитъ, не за этимъ ѣдете?

Положительно престранная манера у этого человѣка. Онъ становится просто невыносимъ. Какъ непріятно избѣгаетъ онъ смотрѣть вамъ въ глаза.

— Нѣтъ, — отвѣчалъ мистеръ Мильвей. — Короче говоря, — прибавилъ онъ, помолчавъ, — ужъ если вы такъ интересуетесь сестрой вашего ученика, я могу вамъ сказать, что ѣду вѣнчать ее.

Учитель попятился и ухватился рукой за колонну, бывшую позади. Если мистеръ Мильвей видалъ когда-нибудь смертельно блѣдное лицо, то это было теперь.

— Да вы совсѣмъ больны, мистеръ Гедстонъ!

— Пустяки, сэръ, это скоро пройдетъ. Я подверженъ головокруженіямъ… Не безпокойтесь обо мнѣ, сэръ. Я отнюдь не хочу васъ задерживать. Помощь мнѣ не нужна. Благодарю васъ за то, что вы любезно удѣлили мнѣ нѣсколько минуть вашего времени.

Отвѣтивъ вѣжливой фразой, мистеръ Мильвей, который не могъ терять больше ни минуты, ушелъ на вокзалъ, но, уходя, обернулся и замѣтилъ, что учитель стоить, прислонившись къ колоннѣ, со шляпой въ рукѣ, а другою рукой держится за галстухъ, какъ будто силясь сорвать его съ себя. Тогда мистеръ Мильвей обратилъ на него вниманіе одного изъ служителей, сказавъ ему: