Перерожденная истинная для Альфы (СИ) - Юлия Стишковская

Оскалив острые зубы, он зарычал, Кристиан предупреждающе зарычал в ответ.

— Если она действительно была тебе дорога и в чудовище передо мной осталась хоть крупица того Итана, которого Элизабет искренне обожала, то ты уйдёшь. Во мне течёт её кровь и думаю ты заметил некоторое сходство.

Он нахмурился, но не предпринял никаких действий, лишь продолжал смотреть в глаза так похожие на глаза его рыжей. Немая тишина была яснее любых слов. Оборотень не хотел уходить из-за меня. Решал забрать ли собой или просто уйти, и он ушёл.

Ноги подкосились из-за перенесённого стресса, чуть не упала, если б не подхватили любимые лапы. Развернулась к Кристиану, крепко-крепко обняла и разрыдалась. Потом резко опомнилась.

— Мой отец, где он?

— Он ранен, спрятал его в одной из комнат слуг. — раздался голос Уильяма.

— Спасибо! — только и смогла вымолвить от нахлынувшего облегчения.

Оставалась мачеха. Отстранилась от Солсбери и еле переставляя ноги, направилась к ней. Мелкая противная дрожь била всё тело. Присела послушать пульс. Нащупав слабое, но всё же сердцебиение, выдохнула. Мы сможем её спасти.

Вот и подошёл день помолвки к концу.

Глава 15. Часть 1

Самым сложным было распределить раненых. Дом большой, правое крыло на время превратилось в лазарет. Уильям предоставил моим родным врачей из организации истребителей, утаив, что в особняке, есть и волки. За вервольфами присматривает вызванный доктор Кристиана.

У отца глубокая рана на ноге. В самом тяжёлом состоянии мачеха, на данный момент она стабильна, жизненно важные органы не задеты, но потеря крови большая. Так как ей не родная дочь, не смогла стать донором, чтоб сделали переливание. Айрис притащила пакеты необходимой крови. Не спрашивала откуда, главное спасти жизнь той, кто не задумываясь бросилась спасать меня.

Сидела на кровати, держа мачеху за руку и смотрела на бледное лицо. Медленно прокручивала момент, когда она кинулась прикрывать ту, которая никак не признавала её членом семьи. Никогда не забуду с каким ужасом мачеха смотрела на чудовищ, но невзирая на страх, не сбежала.

Выстроенный образ в голове, который дополняла из года в год плохими чертами, рушился. Она всегда игнорировала меня, смотрела с недовольством или постоянно просила слуг, чтоб непослушную девчонку убрали с глаз долой. Со временем поведение этой женщины в моих глазах превратило её в безликий силуэт, присутствие которого перестала замечать вовсе. Мачеху воспринимала как вазу в серванте или мебель, а теперь же казалось, что происходящее в прошлом, лишь фантазии обделённого вниманием ребёнка. Сейчас стыдно за те мысли, за ненависть к женщине, которая появилась в доме, после смерти матери.

Я ведь тоже не впускала её в свою жизнь, капризничала, злилась, часто совершала необдуманные поступки, особенно в подростковом возрасте. Именно ей приходилось краснеть перед другими родителями. Считала мачеху плохой, но я не лучше.

Сжала холодные пальцы, боясь, что возможно не будет шанса извиниться.

Когда отец узнал, что она в таком состоянии, рвался к ней, как ненормальный. Впервые за долгие годы видела его слёзы. Кристиан помог ему дойти до спальни, тот долго обнимал жену, а затем гладил по волосам и без конца извинялся за свою слабость и неспособность защитить её. Я видела, что в глазах выражалось гораздо больше, чем вина. Он просил прощения за искусственный брак, за отсутствие любви и холодность.

Мы еле уговорили его пойти отдохнуть. Ему тоже надо лежать и не перегружать больную ногу, в особенности следить, чтоб не пошло заражение, могла ведь попасть инфекция с грязных лап. Хорошо хоть сегодня не полнолуние, а то было бы на одну проблему больше.

Солсбери стоял рядом со мной, положив руки на мои плечи. Горячие ладони действовали как успокоительное, помогали расслабиться. Но совесть по-прежнему грызла. Была несправедлива к мачехе. Ребёнок не хотел принимать новую маму, но с возрастом должна была понять, а не продолжать игнорировать. Многое, наверное, напридумывала, преувеличивала мелочи, раздувая их в серьёзные проблемы. Мы друг друга не поняли и это вылилось в годы безразличия. Была глупой девчонкой, которая после смерти матери, считала, что весь мир настроен против неё одной.

— Джиллиан, не изводите себя.

Удивительно, как хорошо он чувствует меня.

— Ваше платье испорчено. Смените одежду и поспите.

Если бы Кристиан не сказал, я бы и не обратила внимание. Моё роскошное платье порвано и сильно окровавлено. Взгляд застыл на красных пятнах. Всё отдала бы, чтоб лежать тут в кровати вместо мачехи.

— Когда проснётесь, мы наконец нормально поговорим.

Развернулась и подняла на него глаза. Он прав, нельзя больше откладывать разговор. Время пришло, хочу быть откровенной с ним.

— Хорошо, тогда поговорим утром.

— Да, уже поздняя ночь. Спите спокойно, за домом есть кому присмотреть.

Встала, Солсбери сразу притянул меня к себе и прижал к груди. Слушая его сердцебиение, растворялась в стуке. Чувствовала, как сердца забились в унисон. Этот волк умудрился пробраться в душу и взять в плен. Даже брак перестал пугать. Если Кристиан рядом, разве нужно что-то ещё.

Он поднял моё лицо за подбородок.

— Я так испугался за вас. — его ладони легли на щёки.

— Кристиан, что я значу для вас? — в голове не крутился этот вопрос, сорвался сам собой, порывом скорей всего двигало сердце.

— Джиллиан! — прошептал Солсбери моё имя прямо в губы.

Тепло его уст согревало изнутри. Нами двигала нежность, которая заставляла моё измождённое тело дрожать от столь бархатистой ласки. Ноги не держали, но крепкие сильные объятия не позволял упасть. Из-за ощущений будто открылось второе дыхание. На душе становилось проще и легче. Мощь его горячего тела не скрывала одежда, но похоть, которая обычно возникает между мужчиной и женщиной во время страсти, сейчас казалось чем-то далёким, мы соединялись в поцелуе снова и снова не из-за вожделения или возбуждения, нами двигало нечто большее, имеющее совершенно другой уровень и значимость.

Приподнялась на цыпочки и обвила шею Кристиана, он поднял меня в воздухе, чтоб мы были наравне. Мои руки переместились на красивое лицо, водила подушечками пальцев по жёстким